Лицо Макса пустое, не выражающее никаких эмоций, как будто он не совсем понял, что я говорю.

— Взгляни, когда сможешь, но думаю, тебе понравится то, что ты увидишь внутри, — говорю ему.

Наконец он выдавил из себя дерзкую улыбку.

— Ты хочешь взять меня с собой, а?

— О, Господи боже, не вымещай на мне свои гребаные эмоции. Это хоккей, а не пижамная вечеринка. Нечего тут сопли распускать.

Макс вскрывает конверт и смотрит на свое предложение.

— Да, черт возьми! — кричит он, размахивая кулаком в воздухе. — Похоже, вы застряли со мной еще на пять лет, тренер, — ухмыляется Макс.

Спасибо, черт возьми. Я усердно работал с «Ледяными ястребами», чтобы заставить руководство клуба увидеть ценность Макса как игрока. Я позаботился о том, чтобы представители «ястребов» пришли сегодня на игру, потому что у меня было предчувствие, и я оказался прав. Мне не терпится увидеть, куда приведет Макса его карьера.

— Это официально? При условии, что я это подпишу? — спрашивает Макс.

— Ага, — говорю ему, посмеиваясь, когда он подписывает договор, прежде чем убежать на поиски кого-то в толпе, все еще держа письмо в руке.

— Чему он так радуется? — раздается голос рядом со мной.

Улыбаясь, я поворачиваюсь, уже зная, кому принадлежит мягкий голос.

Сойер.

— О, ничего. Я только что сказал ему, что я новый главный тренер «Ледяных ястребов». — Ее глаза расширяются от возбуждения. — Но я также передал ему письмо с предложением заключить с нами пятилетний контракт, так что он немного взволнован.

— Подожди?! Ему нужно подписывать?

— Уже сделал.

Ее восторженный визг чертовски очарователен. Еще более очаровательно то, что она обхватывает меня руками и с волнением прижимает к себе, из-за своего брата и, я думаю, ради меня.

Мне так приятно снова держать ее в своих объятиях. Так и должно быть, когда находишь своего человека. Вот кем является для меня Сойер. Она мой человек.

Она отстраняется, выглядя немного взволнованной.

— Извини. Я немного увлеклась, — говорит она, пытаясь высвободиться из моих объятий, но я ей не позволяю.

Взяв ее за подбородок, я приподнимаю ее голову, наши глаза встречаются.

— Моя футболка, да? — Я ухмыляюсь, когда она краснеет, образуются милые морщинки, когда она смущенно морщит нос. — Малышка, мне нравится. Нет, это неправда. Мне чертовски нравится видеть тебя в моей футболке. Я хочу…

— Рекс, я… я, э-э, сначала должна кое-что сказать, — говорит Сойер, глядя мне прямо в глаза. Черт, одно это почти заставляет меня нервничать. — Я сделала неправильный выбор. Я, э-э, облажалась. Я…

Ее секундная пауза — это все, что мне нужно, и я прижимаюсь губами к ее губам. Она немедленно тает от моих прикосновений, целуя меня в ответ, и наконец зарывает руки мне в волосы, притягивая меня ближе в нашем поцелуе.

На мгновение я теряюсь в долгожданном поцелуе. Всепоглощающее чувство счастья накатывает на меня подобно волне. Ничто вокруг меня не имеет значения. Единственное, что меня сейчас волнует, — это женщина в моих объятиях. Когда она отстраняется от нашего поцелуя, я хочу возразить, но выражение ее глаз останавливает меня.

— Я люблю тебя, Рекс. Я правда очень тебя люблю. Даже если ты не считаешь мороженое основной группой продуктов питания и думаешь, что «Крепкий орешек» — это рождественский фильм, я все равно люблю тебя, даже если ты ошибаешься. Я люблю тебя за студию. Срань господня, не могу поверить, что ты это сделал. Я люблю тебя за все, что ты делаешь. Но я не жду, что ты скажешь это в ответ. Знаю, что сильно ошиблась, но хотела убедиться, что ты знаешь, что я чувствовала. — Она делает глубокий вдох, а затем наконец поднимает на меня взгляд.

— Во-первых, «Крепкий орешек» — рождественский фильм, и ты, черт возьми, не можешь сказать мне иначе. Во-вторых, нам нужно обсудить твое потребление сахара. Но в НХЛ очень хорошие стоматологи, — говорю ей, наслаждаясь тем, как она ерзает. — И в-третьих, я тоже люблю тебя, малышка. Студия не зависела от этого. Я просто хочу, чтобы у тебя были свои мечты. Я бы не сказал, что ты ошиблась, но обещаю тебе, что если ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я прикую тебя наручниками к своей кровати и буду трахать до тех пор, пока ты наконец не поймешь, в чем дело. Ты — мой человек. Мы созданы друг для друга, Сойер. — Я не уверен, кто наклоняется первым, но следующее, что помню, мы снова целуемся посреди бара, и нам наплевать на всех вокруг. Мои руки сжимают ее попку, когда она постанывает от моего поцелуя, а я посасываю ее нижнюю губу.

— Ну наконец-то, — слышу я голос Харриса откуда-то рядом с нами, но не прекращаю целовать Сойер. — Я думал, мне придется самому поцеловать ее, ну, знаешь, чтобы заставить тебя вытащить голову из задницы. Немного расстроен, что ты справился сам, — смеется он.

Я поднимаю руку, чтобы оттолкнуть его, что только заставляет его смеяться еще сильнее.

— Эй, это моя гребаная сестра, мудила, — ворчит Макс, но я не останавливаюсь. Не знаю, обращался ли он ко мне или к Харрису, но в любом случае, мне насрать.

— Не веди себя так, будто не знаешь, чем они собираются заняться, — невозмутимо говорит Харрис.

— Закрой…

В этот момент Сойер отстраняется, смеясь, и с ухмылкой поворачивается к мальчикам.

— Эй, Макс, хочешь посмотреть, смогу ли я все еще надрать тебе задницу в бильярде?

— Ты в деле, сестренка. Команды? — спрашивает он.

— Я в деле. Но я в ее команде, — и указываю на Сойер, которая уже идет к столу.

Тут подходит Кэсси с подносом напитков и раздает их. Когда она минует Макса, он хватает ее за руку и притягивает к себе.

— По рукам. Но Кэсси в моей команде.

— Э-э, ты же знаешь, что я чертовски ужасна в игре, верно? И почему ты прикасаешься ко мне? Отвали, — усмехается она, но продолжает идти к нам.

— Плевать. Я сделаю всю работу, а ты просто пожинай плоды, принцесса, — отвечает Макс, подмигивая. — Кроме того, мы играем против человека с ярко-синим лаком на ногтях. Я почти уверен, что мы сможем их победить, — смеется Макс, нанося удар.

Я, честно говоря, забыл, что мои ногти все еще накрашены после дня папиной дочи, но опять же, мне действительно насрать, пока Рори счастлива.

Я пожимаю плечами.

— Э, как бы то ни было, чувак, Рори умеет убеждать, и на данный момент я делаю то, что мне говорят. Так все гораздо проще. Ты просто подожди, пока у тебя не родятся дочери. Я уверен, что у тебя будут заплетены волосы в косички и макияж на лице.

— Черт, Рекс. Я накрашу его. Держу пари, он выглядел бы таким хорошеньким, — смеется Кэсси, ущипнув Макса за щеку.

Эти двое чертовски необузданны, так забавно за ними наблюдать.

Когда мы подходим к столу, Сойер уже все расставила и подает Максу сигнал к брейку.

— Подожди, подожди! — кричит Кэсси. — Если вы все заставляете меня играть, давайте хотя бы заключим пари. Хм, Макс, на что нам поставить? На выпивку?

— Не-а, скучно. Проигравшие должны станцевать приватный танец под песню по выбору победителя, — ухмыляется он.

— Хорошо, но на этот раз ребята это сделают, — говорит Сойер, подмигивая.

— Фу. — Макс съеживается, но начинает игру. Он сразу же после перерыва получает три очка, и в течение первого раунда у них все мячи, кроме двух, один из которых восьмой.

Остальная часть игры длится недолго.

Вообще.

В то время как Сойер хороша в этой игре, Макс — чертова акула бильярда и в течение двух раундов закончил игру, даже не вспотев.

— Это было, черт подери, впечатляюще, — вот и все, что мне удается сказать.

— Я говорила тебе, что именно благодаря ему научилась играть, — напоминает Сойер, как будто она к этому привыкла.

— Время расплачиваться, сосунки. Сойер, сядь, — требует Кэсси, и, к удивлению, Сойер слушается. — А ты, большой мальчик, приготовься.

Почему я сразу же жалею об этом?

Когда начинается песня, я не сразу узнаю ее, но Сойер и Макс оба начинают смеяться. Так продолжается до тех пор, пока Макс не бросает свирепый взгляд на Сойер. Из динамиков начинает доноситься песня Латто «Big Energy», и Кэсси не может сдержать смех, особенно когда Харрис и ребята присоединяются к вечеринке маленьких ведьм.