— Седина в бороду — бес в ребро!

— Что⁈

Девушка не расслышала недовольное бурчание и, откинув сырые каштановые волосы за ушко, повернулась к нему вполоборота.

— Оружие, говорю, надо почистить, а то вода повсюду. Не хватало еще чтобы ржа побила.

Спохватившись и сделав вид, что полностью увлечен процессом, разведчик принялся разбирать оружие, протирая пятна сырости сухой тряпочкой.

— Поняла.

— Тебя это, к слову, тоже касается. Сброю надобно держать в надлежащем порядке. А то подведет и откажет в самый неподходящий момент. Особливо, учитывая то, что у тебя буржуйский шпалер.

Девушка кивнула, и без лишних разговоров принялась исполнять совет Луня. Она взяла висевшее на крючке оружие в руки и под звуки шипения разогревавшейся тушенки принялась обтирать его тканью, удаляя капли влаги с поверхности ствольной крышки, после чего постелила тряпку на стол, разобрала свой МП-9 на части и разложила детали на ткани, протирая и смазывая их с помощью бумажных полотенец.

Когда с возней над оружием было покончено, они перекусили, запивая калорийную еду горячим чаем. После этого разведчик дал девушке команду на сон, а сам нацепил одежду, вышел на улицу и сменил на посту окончательно озябшего австрийца. Когда дверь входная дверь в вагончик хлопнула за спиной Бисмарка, Лунь остался наедине с Ульем и своими тяжелыми мыслями. Впереди было несколько часов бдения и ему предстояло много чего как следует обдумать.

После полуночи туман немного рассеялся и стало заметно прохладнее. Спустя еще пару часов ему на смену пришла сонная Ева и сменила разведчика на наблюдательном пункте, зябко поеживаясь на напитанном влагой воздухе и посматривая в сторону востока, где серой полоской на темном небосводе зарождался новый рассвет. Разведчик же вернулся в теплое, обжитое нутро вахтовки, стянул с себя мокрый плащ и завалился на кровать, практически мгновенно провалившись в сон.

Проснулся Лунь самостоятельно, по своей давней привычке. Чувствовал себя привыкший к тяготам и невзгодам разведчик значительно бодрее, разве что немота в регенерированных конечностях уже привычно давала о себе знать. Спал он, судя по ощущениям, недолго, но после месяца вынужденного лежания в больнице, сил было в избытке, так что это компенсировало недосып.

Бисмарк, мерно посапывавший на соседней койке, после легкого толчка в бок открыл глаза и сел на постели, подслеповато глядя в серые сумерки. Спустя несколько секунд он пришел в себя и принялся собирать подсохшую за ночь одежду с веревок. Лунь включил плитку, подогревая остывший за ночь чайник, после чего последовал его примеру, снаряжаясь в свой основной комплект одежды. Когда высохшими за ночь вещами было покончено, а чайник зашумел, разведчик налил по кружке чая, сделал всем по парочке бутербродов и позвал на завтрак Европу.

Девушка вернулась с улицы, сверкая каплями росы, которые словно ртуть скатывались с мокрого дождевика. Снаружи было довольно свежо, на щеках Евы заиграл румянец стоило той только взять в руки горячую кружку.

— Все тихо?

Девушка осторожно подула на парящую поверхность жидкости, пытаясь немного остудить чай, отхлебнула мелким глотком, после чего ответила.

— Под утро кто-то где-то урчал. Серьезный. Но далеко, я едва услышала. Потом у реки чуть левее пирса пустыш в кустах бродил, урчал слабенько. После затих. И еще под утро на востоке один раз бабахнула винтовка. Если судить по звуку, вроде той, что я видела на полигоне, парни из Флюгера пристреливали. СВДшка, армейская. Больше ничего подозрительного.

Разведчик кивнул, выслушав ее доклад. Он специально поставил ее на «собачью вахту» — часы, когда сильнее всего хочется спать. Лучше сейчас, пока они не на самых «горячих» кластерах, испытать решимость девушки на деле. Потому что, слова словами, а реальность накладывает свой отпечаток, как ни крути. Но Ева с честью справилась с последней проверкой, окончательно закрепив за собой статус полноценного члена отряда, на которого можно положиться и которому не придется утирать сопли.

Когда с завтраком было покончено, барахло упаковано в рюкзаки, а смазанное и почищенное оружие заряжено и готово к использованию, они осторожно покинули свое ночное прибежище и отправились в сторону пирса.

Как и говорила девушка, сюда ночью откуда-то приблудился слабенький зараженный — полураздетый пустыш в легкой, промокшей насквозь футболке и шортах аляповатой расцветки. Судя по всему, где-то неподалеку грузился пляжный кластер — покойника в полосе прибоя наверняка принесло тоже с той стороны. Пустыш замерз и ослабел, запутался ногами в прибрежном ивняке и замер, традиционно покачиваясь с пяток на носок. Увидев троицу, он слабенько, едва слышно заурчал и прихрамывая двинулся к мосточкам, идя наперерез людям. Уткнувшись грудью в край дощатого настила, он потянул к ним синюшные руки. Бисмарк не стал церемониться с доходягой и приголубил его клювом точнехонько в темячко, отправив зараженного отдыхать в густую прибрежную траву.

Тем временем, Европа справилась с замком в дверях сарайчика возле пирса, причем во второй раз сделала это значительно быстрее. Она вытянула губы трубочкой, сжала правую руку в кулак, словно что-то схватив в воздухе, после чего резко повернула его по часовой стрелке. Внутри механизма глухо щелкнул металл и дверь со скрипом приоткрылась.

Подозрения Луня насчет содержимого гаража оказались вполне оправданными. Мотор здесь действительно был, и даже не в единственном числе. Как и парочка канистр с топливом для него. Им приглянулся китайский двухтактник на двенадцать лошадиных сил, очень похожий на тот мотор, на котором они вместе с Дикарем некогда форсировали реку, прежде чем повстречали Шута и Бурана. Поэтому Лунь успокоился и отбросил переживания о том, что ему не удастся разобраться с малознакомым ему агрегатом.

Лодку решили взять резиновую, из поливинилхлорида — в сарайчике как раз хранилась такая темно-зеленого цвета,, рассчитанная на несколько человек, с разделенным на части несколькими перегородками воздушными баллонами, крепким дном и транцем из прессованной ДСП-плиты. Сперва планировали взять дюралюминиевую, но тогда пришлось бы возиться с подъемом ее со дна, поскольку вокруг были одни «утопленники», отправленные на дно паводком. К тому же надувная лодка была значительно легче, и не такая громкая — дюралюминий при погрузке издавал далеко разлетавшийся по водной глади грохот, да и резиновые уключины не скрипели предательски на всю ивановскую. Шуметь сейчас группе, находившейся на незнакомой и, вероятно, весьма опасной местности, очень не хотелось.

Когда они накачали ножным насосом все четыре раздельных баллона, сменяя друг друга по очереди, лодку вынесли наружу и спустили на воду, после чего, используя пирс, прикрутили к транцу мотор, погрузили оружие и рюкзаки, залезли внутрь сами и тихонечко отчалили, окончательно распрощавшись со своим ночным прибежищем.

Под мерный шорох уключин и шлепки веслами по воде, на которые посадили Бисмарка, лодка начала свой водный путь, покидая укрытую уже ставшим привычным туманом речную протоку. Местное светило, вероятно, уже взошло над горизонтом, но его совершенно не было видно за плотным серым саваном из туч, нависших, казалось, над самой головой. Потому вокруг царил зыбкий, обманчивый полумрак. Троице оставалось лишь молиться чтобы им на головы снова не полились потоки воды — этого «удовольствия» им с лихвой хватило и вчера.

Вскоре выяснилось, что опасения разведчика были не совсем безосновательными. Пока лодка, рассекая килем неподвижную свинцово-серую поверхность воды, неторопливо двигалась вперед на весельной тяге в одну человеческую силу, он полностью повторил все процедуры, которые ему некогда продемонстрировал Дикарь — заправил бак бензином, открыл заслонку карбюратора, дав доступ топливу, включил зажигание. Но проклятая железка совершенно не желала заводиться. «Китаец» утробно хрюкал движком, проворачивая винт, пока Лунь насиловал его «понужальником». Разведчик минут пятнадцать пытался реанимировать и уже был близок к тому, чтобы признать бесперспективность этого занятия, когда голос подал Бисмарк. Он на мгновение прекратил грести и ткнул пальцев куда-то в район румпеля мотора.