Советский разведчик встал рядом с командиром отряда, и принялся разглядывать схематическую карту кластеров, прикидывая положение нужной им точки, крутил компас. Потом некоторое время раздумывал, поглядывая на солнце, и, наконец, выдал азимут для движения отряда.

— Разумею я, что ежели вот так будем двигаться, километров через десяток должны выйти на грунтовку. Она уже ведет на вырубку, где мы с фрицами в прошлый раз схлестнулись.

— Тогда будем выдвигаться — время у нас поджимает, кластер должен вот-вот перезагрузиться.

Мичман вместе с Лунем залез внутрь БРДМ, и дал отмашку Умнику, чтобы тот пустил вперед квадрикоптер, дабы осматривать местность впереди на предмет возможности проезда и всяких неприятных сюрпризов. После чего колонна, по его команде свернула влево, съехав с трассы по которой сбежал БТР «ножей», и с треском ломая кусты, поехала по заросшему зарослями полю.

Спустя полтора часа петляний по пересеченной местности искомая дорога была найдена, и комфорт поездки сразу заметно повысился — боевую машину перестало трясти и мотать из стороны в сторону, при наезде на кочки и канавы, скрытые в траве и зарослях кустов. О том, как себя чувствовали все это время сидевшие в кузове грузовика люди, Лунь вообще старался не задумываться. А спустя еще полчаса техник, сидевший с ними в «бардаке», сообщил, что засек прямо по курсу какую-то активность.

На экран смартфона, который умелец закоммутировал с простым радоуправляемым коптером, подавалась картинка с камеры дрона Этот простой дрон сменил на боевом посту «блин» внешников. И сейчас его оптика демонстрировала не слишком усердно замаскированный в кустах немецкий грузовик «опель-блитц», рядом с которым стоял мотоцикл с коляской весьма характерного вида. Несмотря на не самое лучшее качество картинки и приличное расстояние, рядом с техникой можно было разглядеть парочку фигур в форме полевой жандармерии Вермахта с бляхами на груди, неподалеку от которых отирался с десяток фигур в гражданской невзрачной одежде, но вооруженных винтовками.

— Это что еще за зоопарк⁈

Лунь, ощутив внезапно как внутри него начала разгораться злоба, поднес картинку ближе к глазам, пытаясь разглядеть мелкие детали.

— Это вспомогательные войска фрицев, жандармы. А это — он постучал ногтем по фигурке одного из «гражданских» на рукаве которого была заметна широкая белая повязка — полицаи. Бандеровцы да поляки, коих фашисты к себе нагребли в подмогу. Слышал я про них, к нам в расположение попали отступающие откуда-то из-под Ровно артиллеристы, вот они про этих уродов рассказывали. Окруженцев и отступающие войска отлавливают, гады, села разоряют. Песье племя!

Мичман кивнул, переваривая полученную информацию.

— Выходит, мы добрались? И кластер наш уже подгрузился⁈

Лунь вернул смартфон Умнику, после чего кивнул, подтверждая догадку ведущего.

— Выходит, что так. С этими сучьими детьми что делать будем? Они у нас прямо на пути.

Мичман, недолго думая, откинул ногой крышку деревянного ящика и выудил оттуда толстую трубу характерного зеленого цвета с ременной лямкой.

— В наглую поедем. У них все равно ничего, серьезнее пулемета нет. Да и не ожидают они, что кто-то тут такой демарш может устроить, тут же вроде как тыл уже. Садану со Шмеля, пускай загорают.

Лунь протянул руку к реактивному гранатомету.

— Дай-ко мне! У меня к этим сукам свои счеты есть!

Рейдер пожал плечами, после чего передал РПО разведчику.

— Пользоваться-то умеешь?

— Доводилось! — Луню уже приходилось видеть как подобной штукой пользовалась нимфа, да и сам уже пару раз стрелял с подобных ручных гранатометов, так что в себе он был уверен. Он по памяти нажал на стопор и раздвинул оружие, поставив его на боевой взвод.

— Метров на сто подъедем, и жги их. Я, если что, с курсового пулемета прикрою. Над люком только сильно не высовывайся раньше времени, а то вдруг издали пулеметом причешут. «Бардаку»-то ничего не будет, а вот ты пулю хлебалом словить можешь запросто. Ладно, погнали, чего тянуть.

Лунь высунулся в командирскую башенку, прикрываясь вот возможного обстрела откинутой крышкой бронелюка, вытянул наружу трубу реактивного гранатомета, и приготовился. Спустя мгновение колонна, шурша зубастыми покрышками по гравию, тронулась вперед.

Ева подхватила свои пожитки с оружием и выпрыгнула из кузова «шишиги». Чуть впереди разгорался допотопно выглядевший грузовик, трещали рвущиеся в пламени патроны. В ноздри ей ударил дразнящий запах сочного, прожаренного шашлыка. В первое мгновение она с огромным удовольствием втянула носом этот аппетитный запах, но потом взгляд девушки упал на желтые, обгоревшие трупы на которых тлели лохмотья немецкой формы и гражданская одежда. Осмыслив откуда взялся это манящий аромат жареного мяса, девушка ощутила, как внутренности скрутило тугим узлом, а завтрак нетерпеливо попросился наружу, подкатив к горлу противным комком. Только невероятным усилием воли она загнала приступ тошноты обратно, и вцепилась в бортик грузовика рукой так, что пальца побледнели, а под аккуратными ногтями проглянула зловещая синева. Несколько секунд понадобилось ей, чтобы взять себя в руки. Этот момент рано или поздно должен был наступить, она прекрасно понимала это сама. Об этом ей на каждой тренировке твердил Грек, об этом же предупреждал Лунь. Но одно дело понимать это мозгом, и совсем другое увидеть эти зарумянившиеся, словно на гриле тела, с опаленными волосами, обгоревшими ушами и носами, с лопнувшими и вытекшими от запредельной температуры термобарического взрыва глазами. Еще и этот жуткий, совершенно не вяжущийся с окружающей реальностью запах, что настойчиво лез в нос.

Но воля Европы еще в детстве была закалена довольно жесткими балетными тренировками, поэтому мгновенье слабости прошло незаметно для окружающих — меньше всего девушка хотела сейчас выглядеть бесхребетной в глазах окружавших ее мужчин. Поэтому она стиснула зубы и четким шагом приблизилась к Луню. Разведчик, пользуясь помощью Бисмарка и парня из экипажа Кирзача, как раз откатывал в сторону от разгоравшегося грузовика мотоцикл с коляской, который принадлежал полевым жандармом — парочка их валялась в окружении тел бандеровцев, явно собираясь сохранить трофей в целости и не дать ему пострадать от пожара.

— А четко ты их положил, прямо в самую мякотку! Так кружком и полегли!

Лунь, лишь пожал плечами в ответ на реплику одного из рейдеров. Он, пыхтя, налегал на руль, морщась от жара, что волнами накатывал со стороны «опель блица». Когда мотоцикл очутился на безопасном расстоянии от источника открытого огня, он утер пыль со лба выцветшей пилоткой с жестяной красноармейской звездочкой, покрытой облупившейся краской.

— У меня к этим песьим детям свои счеты есть! Мы когда отступали с Украины под налетами авиации фрицев и артобстрелами, несколько раз попадали под их засады. Они ссыкливые паскуды — постреляют с лесочка и тикать. А у нас раненые и убитые. А потом вышли к деревне, где эти выродки всласть повеселились. Ребятишек, стариков, баб — штыками покололи, да в колодец скинули. Мужиков, кто на фронт не ушел, загнали в амбар, облили бензином да подожгли. Деревня вся выгорела, дотла, одни печи почерневшие стоят, словно могильные кресты. Запах тот мне сниться до самой смерти будет.

Охотник с хрустом сжал кулаки, скомкав головной убор. Про иновременное происхождение разведчика теперь — спустя месяц с лишним, знали многие. В стабе слухи разлетаются быстро, да и сам Лунь не делал из этого особого секрета. Правда, и распространяться о своем прошлом он не любил, поэтому сейчас, в редкий момент откровения большая часть окружавших его рейдеров слушала сибирского охотника с интересом.

Справившись с минутной эмоциональной слабостью, Лунь спихнул ногой с дороги обгоревший труп полицая, усадил за руль драндулета Бисмарка, который, если верить его уверенному виду, умел им управлять, сам же с невозмутимым видом уселся в коляску взяв наизготовку MG-40, привинченный к специальному вертлюгу.