Тут в себя пришел Топор. Он утер рукавом обильно выступивший на лбу пот и помотал головой.

— Я с этими тварями никуда не пойду! Лучше сразу к элитнику в пасть прыгнуть!

Нимфа мгновенно окрыслилась на него.

— Может быть, у тебя есть план получше моего⁈ Так валяй, выкладывай — я вся внимание. Или ты решил заднюю включить? Успел забыть кто тебя из того атомитского клоповника на руках вынес⁈

На лбу трейсера вздулась и забилась синяя жилка. Он скрипнул зубами, но сдержал обуревавшие его эмоции.

— Я свои долги всегда возвращаю. И нет — другого плана у меня нет. Вот только…

Договорить ему нимфа не дала.

— Если плана получше нет, тогда закрой варежку и не нервируй людей! Без тебя у всех нервы на пределе! Итак, голосуем по моему предложению. Кто «за», поднимите руку.

Спустя несколько секунд руки каждого члена отряда были подняты вверх, и вопрос по дальнейшим действиям новообразованной группы был окончательно решен.

Килдинг в цифровом камуфляже с оружием за спиной спокойно вышел из-за угла и в этот момент самопальный клинок резко и с хрустом вошел ему под ребра. Еще живой покойник затрепыхался на нем, словно жук на иголке энтомолога, но разрубленное надвое сердце и рассеченные легкие не оставляли противнику ни шанса. Спустя десять секунд бессмысленного трепыхания, глаза килдинга закатились, и он обмяк и растянулся на полу, лежа в луже собственной крови. Дикарь удовлетворенно хмыкнул и переступил через очередной труп и двинулся дальше.

Благодаря Насте, которая взяла под полный контроль систему безопасности базы килдингов, зачистка проходила быстро и без проволочек. Враги были слепы, расслабленны и совершенно не ожидали нападения. На мониторах, демонстрирующих картинку с систем наблюдения, продолжали крутиться заранее сохраненные и зацикленные Настей записи пустых коридоров, переходов и помещений. Поэтому бойцы на посту службы безопасности продолжали оставаться в полном неведении относительно того, что происходит на нижних уровнях объекта. В то же время у Дикаря был полный доступ к камерам наблюдения, а холодный разум искусственного интеллекта помогал ему выбрать идеальный момент для молниеносного и неотвратимого, словно сам рок, нападения. В результате этого, уже минимум треть персонала этой базы отправилась в мир иной, а тревога так и не была поднята.

Идущий позади крестного Токсин лишь тихо охреневал от происходящего. Было видно, что у него на языке крутится множество вопросов относительно того, как Дикарю удается раз за разом проворачивать идеально спланированное нападение из-за угла, не оставлявшее врагам ни одного шанса применить свои дары или поднять тревогу. А учитывая, что из оружия у крестного на первых парах был только корявый самопальный клинок, понять его изумление можно.

Впрочем, сейчас они оба обзавелись огнестрелом, обобрав трупы. У Дикаря за спиной висел глушенный «петух» — FNР90, а на поясе поселилась кордуровая кобура с FN 5–7 под тот же калибр внутри. У Токсина на трофейной разгрузке повис вороненый Кедр с глушителем и удлиненным магазином, а из короткоствола он поднял с трупа пистолет Ярыгина. Охрана тут, по каким-то неизвестным причинам, как один была вооружена лишь пистолетами и пистолетами-пулеметамами, так что, пришлось довольствоваться тем, что имелось.

Признаться, у Токсина были серьезные сомнения, насчет того, как его крестный собирается с шашкой наголо нападать на вооруженных скорострельным оружием врагов, многократно превосходящих их числом, и среди которых практически наверняка есть субчики с прокачанными и крайне опасными дарами. Но Дикарь действовал так, словно у него глаза были на затылке и щелках килдингов, как орешки. Более того, даже после того, как обзавелся огнестрелом, он продолжал убивать врагов холодным оружием. Раны при этом своим противникам он наносил страшные, нападая из засады, разрубал врага на части, обезглавливал и тому подобное, не оставляя им ни единого шанса на отпор. Глядя на творившуюся на базе вакханалию, СОБРовец невольно возвращался мыслями к резне на том мелком стабе. Открывшаяся ему правда о Голоде и причинах действий крестного не желала укладываться в голове, и он продолжал с опаской поглядывать в спину крестного. Но Дикаря это словно вовсе не заботило, он, кажется, совсем позабыл о существовании Токсина, полностью сконцентрировавшись на уничтожении врагов.

И делал он это, надо отметить, профессионально и с большой выдумкой. Здесь даже прожженный спецназовец вынужден был отдать крестному должное — сокращение поголовья врагов проходило без суеты и паники, размеренно и хладнокровно. Его меч, словно джедайский клинок рассекал одинаково непринужденно, что врагов, что металл, что бетонные и кирпичные стены. Токсин волей-неволей с содроганием вспомнил берсерка-Голода, который своими растопыренными, словно когти, как сверхмощными лазерами пальцами рассекал людей на запчасти.

Чем больше Токсин наблюдал за своим крестным, тем большей загадкой он ему казался. Он словно многослойная луковица, раз за разом открывал ему себя с новой стороны. Вот он жесткий, бескомпромиссный и бесстрашный командир крепко сбитого пусть и маленького, но высокопрофессионального отряда стронгов, который не чурается сходиться в смертельных схватках ни с мурами, ни с атомитами, ни с самыми страшными тварями Улья. Вот он предстает перед ним в образе Голода — бездушной твари с бездонно-черными глазами, которая, словно машина, вырезает вокруг себя все живое, держит под контролем целую когорту развитых зараженных, которая сеет вокруг смерть и разрушение, остановить коих практически никому не под силу. И вот теперь он корчит из себя техносамурая, размахивая своим самопальным клинком, и совершенно невероятным образом прокладывает себе и своему крестнику путь на свободу из недр базы килдингов, под завязку забитой врагами. Эти образы наслаивались друг на друга, словно слои иллюстрации в фотошопе, и Токсин все никак не мог понять, каков же Дикарь на самом деле.

Одно он уяснил четко — Дикарь, даже будучи в облике Голода, никогда не хотел его убивать. Хотя возможность у него для этого была как минимум дважды. А значит, узы крестного-крестника не были для него пустым звуком. И это же значило, что решение Токсина идти за отрядом килдингов до конца, чтобы выяснить что же случилось с крестным, было абсолютно верным. А раз так, не было нужды мучить себя бессмысленными вопросами и Токсину следовало просто идти за Дикарем до самого конца. И там он либо получит ответы, либо погибнет. И чтобы достичь первого и, по возможности, избежать второго, нужно было просто делать то, чем он занимался всю свою жизнь — убивать противника столько, сколько потребуется. Поэтому он терпеливо ждал, когда крестному потребуется его помощь.

Тем временем они зачистили следующий после тюремного, уровень и вернулись к лестнице, что вела наверх

— Хозяин, впереди помещение службы безопасности. Четыре человека, двое сидят у пульта контроля слева, один прямо напротив дверей, последний в дальнем правом углу помещения, возится с пистолетом. Тревога не поднята, но тут механический замок, поэтому я не смогу открыть дверь. Хозяину придется сделать это собственными силами.

На сетчатке глаза Дикаря отобразилась монохромная картинка, показавшая небольшую комнату, одна стена которой была полностью заставлена мониторами, демонстрировавшими сигнал с камер видеонаблюдения. Прикинув примерное расположение людей, он перехватил клинок поудобнее, после чего взмахнул им сверху вниз, разрубая еще шире узкую щель между стальной переборкой и стеной помещения. Меч отсек запорную личинку дверного механизма, Дикарь пинком распахнул дверь нараспашку и вихрем ворвался внутрь

Разгон синоптической системы, который Настя тестировала и балансировала все то время, что контроль над телом находился у Голода, отработал безупречно. Время превратилось в тягучую смолу, пространство смазалось, картинка смазалась по краям поля зрения и приобрела зеленоватый тон. Рейдер врезался плечом в стоявшего к нему вполоборота прямо возле двери килдинга, потравив его в полет к правой стене. После этого сократил дистанцию и одним взмахом снес головы парочке, что следила за мониторами и дружно повернулась в его сторону, услышав металлический скрежет, сопровождавший грубый взлом дверного замка. Удивление в глазах взмывших в воздух голов так и не успело измениться на страх, обезглавленные даже не успели осознать, что они уже мертвы.