Смотреть на танцующих со стороны оказалось ещё интереснее, чем принимать в этом участие. Особенно забавно смотрелся Иван в окружении по-детски выглядящих по сравнению с ним людей. Хотя, танцевал он отменно. При таком огромном теле как следует чувствовал ритм и управлялся с конечностями.

— Отлично танцуют, не правда ли? — раздался низкий голос сбоку от меня. Он показался знакомым, так что я даже не обернулся посмотреть, кому он принадлежит.

— Ещё бы, — усмехнулся я. — Особенно здоровяк. Он, кстати, мой брат. А вы… — всё-таки, обернулся.

— А я Степан Андреевич, приятно познакомиться.

Но…

Мог бы и не представляться. Я своими глазами вижу, что передо мной — Степан Андреевич Гречихин. Почти один в один выглядящий, как охранник из «Шестёрочки», с которым я встречался сегодня утром.

Правда вот…

Огонь в глазах выдавал эту версию Гречихина с потрохами. Если смотреть со стороны — то не видно никакой разницы. Но у того Степана, что сейчас стоит передо мной — совершенной иной взгляд. Иная энергетика.

Энергетика жизни, покорения, в хорошем смысле — безрассудства. Но добавилось и что-то ещё с нашей прошлой встречи.

Пока не могу понять, что именно.

— Я Андрей Воронцов. А вас как по фамилии?

— Гречин. Степан Андреевич Гречин, — спокойно ответил мужчина и почесал щетинистую щёку.

Кхм… чего?

Забавно. Фамилия отличается всего несколькими буквами. Её, как будто, изменил коренной петербуржец. Гречихин вдруг превратился в Гречина. Интересно, намеренно ли?

— Поздравляю вас, — Степан Андреевич схватил меня за руку и крепко её сжал. Знакомое рукопожатие. Так же не контролирует свою силу, те же шершавые и пухлые ладони. — Брак — это довольно серьёзное решение, но необходимое. Только в крепком союзе и раскрывается весь потенциал мужчины. Любимая женщина — каждодневная радость… — голос его вдруг понизился и заскрипел.

Кажется, теперь я понял, что изменилось в Гречихине. Тьфу ты, в Гречине. Короче, в Степане Андреевиче. Помимо неиссякаемого жизнелюбия внутри него засело что-то глубоко печальное. Почти депрессивное. И он никак не мог этого скрыть. А после слов о жене так вообще, казалось, был на грани того, чтобы впасть в отчаяние.

Он безумно любил Роксану, свою жену. И неоднократно говорил мне примерно то же, что сказал сейчас. Что благодаря внимательной и понимающей жене он добился того, чего добился. И подсказывал, что мне тоже не мешает обзавестись семьёй.

Но мне было не до этого…

Ладно, вернёмся к Степану Андреевичу. Теперь-то я точно встретил настоящего. Того, кто попал из нашего прошлого мира в этот. Сомнений быть не может.

И он стоит передо мной. Мало того, что стоит, так ещё и разговаривает. И даже не подозревает, что я догадываюсь о том, кто он на самом деле. Не знает, что и я из старого мира…

— Полностью согласен с вами, — я глядел на крупного, одетого в коричневый махровый костюм мужчину. Он с печальной улыбкой смотрел то на танцующих, то на меня. — Хотя не стоит забывать и о друзьях. Без них тоже тяжело. По себе знаю.

— Эх… и друзья, да. Вы правы, молодой человек, — Степан Андреевич опустил лицо. — Без друзей порой очень одиноко.

И снова по больному?

Чёрт. Судя по всему, он единственный — кто сумел перенестись в новый мир. Что друзья, что жена, теперь не с ним. Лишь он и я — последние осколки сгинувшего мира.

И хотя звучит это до жути печально, всё же, стоит удостовериться в своих догадках, поговорив с нашим бывшим министром обороны. Я должен перед ним раскрыться и узнать всю правду.

Другого выхода не вижу.

А разговаривать в подобной обстановке о важных вещах не совсем к месту. Нужно как-то увести Степана Андреевича туда, где будет потише, и где нам никто не помешает. Но для начала нужно получше установить с ним контакт.

— Извините за такой вопрос, но… не могу его не задать. Как вы считаете, возможна ли жизнь после смерти?

Степан Андреевич повернулся ко мне все телом и задумчиво посмотрел в глаза. Почесал затылок.

— Ну, разумеется. Мы ведь с вами люди православные, и точно знаем, что после жизни на Земле попадём на тот свет. В рай. Если, конечно, сильно не нагрешим, — загадочно улыбнулся. — Иначе придётся вариться в адском котле, в окружении таких же грешников. А почему вы спрашиваете?

— Да, конечно, вы правы. И всё это понятно. Но… один мой друг как-то сказал, что верит в перерождение. Хотя он, как и мы с вами, был православным. Он был увлечён всяческими, так скажем, не совсем традиционными практиками. Переселение в новое тело, в новый мир. Это не давало ему покоя. А спрашиваю потому, что и меня начала интересовать эта тема.

— Хм… — Степан Андреевич прищурился и переступил с ноги на ногу.

Обо всех этих вещах он сам мне и говорил. Гречихин всегда был не от мира сего, и маялся всякой, как мне тогда казалось, дурью. И после известия о Рагнарёке углубился в тему ещё сильнее. Поехал в экспедицию по Южной Америке. Пытался найти то, что всех нас должно было спасти.

Не нашёл, судя по всему.

Вернее, нашёл, но всех спасти не сумел.

Мои слова должны были заинтересовать Степана Андреевича, пробудить в нём интерес к общению со мной. И я не прогадал.

— А ваш друг занимался интересными вещами. Между нами говоря… — Гречин-Гречихин нагнулся к моему уху. — Я и сам занимался подобным. Искал то, что должно было…

— Эй, Андрей! — из толпы танцующих к нам выскользнула Екатерина. — Хватит прохлаждаться. Присоединяйся! — она попыталась схватить меня за руку и утянуть обратно, но я запротестовал.

— Извини… у меня, чего-то, голова кругом. Шампанского перепил. Я отдохну ещё, а ты иди, танцуй. Я ещё обязательно присоединюсь. Договорились?

Екатерина по-детски надула щёки и прищурилась.

— Ну ты и слабенький… ладно, как скажешь. Bonjour! — она улыбнулась Степану Андреевичу и сделала реверанс. Снова пропала в толпе.

— В императорском поместье есть прекрасный парк с фонтанами. Прогуляемся там? — предложил я. — Хотелось бы послушать ваши мысли по поводу сказанного ранее.

Степан Андреевич забегал глазами по толпе. Кажется, кого-то искал. Но, никого не найдя, произнёс:

— Прекрасная идея. Идёмте.

Мы вышли из огромного шумного зала и, ступая по начищенному до блеска мраморному полу, двинулись к выходу. Когда проходили мимо многочисленных охранников, я заметил, что они никак на нас не реагируют. То есть, как только видели Степана Андреевича, то понимали, что здесь все свои и безопасность под контролем.

Могу сделать вывод, что он завсегдатай в императорских владениях.

В парке было тихо и немного прохладно. Ветер щипал неприкрытое лицо, на меня то и дело спадали оранжевые листья. Осень, как никак. Солнце, весь день согревающее город, выдохлось, и укатилось ближе к горизонту. Небо, испещрённое облаками, покраснело, и стало похоже на водную рябь.

— И, всё-таки, уверен, что всё это возможно, — прервал я молчание. — И вы тоже это знаете. — уставился на Гречихина. — У вас получилось…

— Что получилось? — нахмурился Степан Андреевич.

— Попасть из погибшего мира в этот.

— Да что ты… — мигом взъярился Гречихин. — Ты… — он, вытаращив глаза, шагнул на меня. Я отступил в сторону и выставил передо собой руки.

— Спокойно, почтальон Гречкин, спокойно.

— Я не… — услышав сказанное, Степан Андреевич схватился за грудь. — Я не… — дикие глаза заблестели. — Но ведь…

— Да, это я, Зарецкий.

Здоровяк с непониманием на лице осматривал моё юношеское тело. Он не мог поверить, что я — тот самый Зарецкий Александр. Ведь я выглядел совершенно иначе. Но игнорировать произнесенную мной фразу про почтальона Гречкина он тоже не мог. Ведь только я его так называл.

— Зарецкий? — Степан Андреевич глубоко вздохнул, убрал руку с груди, обернулся и, увидев лавочку, поспешно присел на неё. — Как ты здесь оказался? И почему ты… выглядишь так? И ведь назвался Воронцовым Андреем. Я ничего не понимаю, — он схватился за лысеющую голову. — Всё это какой-то бред.