Я изучаю ее длинные ноги, предполагая, что ее рост около пяти футов семи дюймов плюс-минус дюйм (прим. 170 см). Ее фигура поражает своими расклешенными бедрами, которые идеально подходят для захвата, а рубашка с ремешками под фланелевой рубашкой соблазнительно открывает ее аппетитное декольте.

Она отряхивается, поеживаясь от свежего ветерка.

— Тебе холодно? Мы ушли оттуда, не забрав твою куртку. — Я дергаю край своей толстовки. Обычно я не раздаю свою одежду, но все равно предлагаю. — Хочешь это надеть?

Она заправляет свои каштановые волосы за ухо.

— Нет, спасибо. Я в порядке. Я люблю холод. Для меня все еще терпимо выходить на улицу без пальто. По крайней мере, еще на пару недель.

Мы идем в ногу друг с другом и продолжаем путь через площадь Мейн-стрит. Она направляется в кампус, хотя я не уверен, означает ли это, что у нее припаркована машина на арене или она ходит в школу здесь.

— Ты живешь в кампусе? — я спрашиваю.

— Это твой способ спросить, можешь ли ты приехать? — она отвечает дразнящим тоном. — Ага. Я в апартаментах в Монтгомери.

Мне легче дышится, зная, что она не собирается исчезать после сегодняшней ночи.

— Итак, ты направляешься в Хестон. Я тебя раньше здесь не видел.

Она, казалось, знала Рейган в прошлом. Мы с ребятами бываем в Лэндмарке по крайней мере два раза в неделю, и я не могу сказать, что видел ее. Я бы заметил.

— У меня довольно плотный график занятий. Я усердно работаю, чтобы получить степень в течение трех лет вместо четырех.

— Но ты вышла сегодня вечером, — уголок моего рта приподнимается в медленной усмешке. — Похоже, тебе понравилось.

— Перерывы важны для психического здоровья, — беззаботно говорит она.

Мое сердцебиение спотыкается от яркой улыбки, которой она одаривает меня. Я потираю грудь, посмеиваясь.

— Мне жаль, что твой вечер был прерван из-за того, что этот парень вел себя как мудак.

— Ну, мой брат всегда был чрезмерно заботливым.

Моя ухмылка исчезает. Шоковые стрелы пронзают меня, и я останавливаюсь как вкопанный. Она пожимает плечами, не подозревая о том, что мой мозг взрывается при слове брат.

— Райан не хотел, чтобы я туда пришла. Он думал, что я не сделаю этого, когда его приятели вызывали меня, и я ничего так не люблю, как доказывать ему обратное. Выражение его лица того стоило.

Я открываю и закрываю рот, хмуря брови.

— Подожди, ты сестра Доннелли?

Все годы, что я играл против него в юниорской лиге и NCAA, я понятия не имел, что у него есть сестра. Очень горячая сестра, Иисус.

Она фыркает, в уголках ее карих глаз появляются морщинки.

— Ага. Ты знаешь, технически это тоже делает меня Доннелли?

Ее взгляд путешествует по мне, оценивая меня так же, как она делала это ранее. Лучезарная улыбка, которая заставляет мое сердце сильно биться, исчезает. Я хочу вернуть ее прямо сейчас, обсуждая, какие из моих лучших реплик использовать о ней, чтобы оживить ее. Вместо этого эти красивые полные губы складываются в милую морщинку.

— Только не говори мне, что ты..? Нет. — Она прерывает мою насмешку недоверия, прищурившись. — Черт… Чертовски высокий, мускулы на мускулах, ошиваешься вокруг Лэндмарка, как будто ты здесь хозяин. Ты хоккеист.

Никакой узнаваемости.

Она серьезно? Она меня не знает?

Я провожу рукой по подбородку, поводя плечом. Меня смущает, что меня не узнают, когда я привык, что каждая девушка в кампусе точно знает, кто я. Люди подбегают ко мне, чтобы сделать селфи между занятиями, даже когда на мне нет хоккейной куртки команды. Мне очень давно не приходилось представляться по-настоящему.

— Я центрфорвард Хестона. Капитан команды, — говорю я с гордостью.

— Дерьмо, — она выдыхает это слово с невпечатленным смехом. — Да, со мной это не сработает.

Я подхожу к ней, опускаю подбородок, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Это так?

— Я не связываюсь хоккеистами.

Она говорит это, но небольшая заминка в ее дыхании, когда моя грудь касается ее, говорит о другом.

— Тогда зачем тусоваться в Лэндмарке? Все в кампусе знают, что это место, куда ты ходишь за футболками. — Моя голова опускается вместе с моим голосом, мои слова выходят хриплыми, когда я внимательно наблюдаю за ней. — Зачем получать места у катка на игру? Не похоже, что ты была так уж настроена против хоккеистов, когда ты болела вместе со всеми остальными болельщиками на арене.

Ее глаза расширяются.

— Как ты..?

— Трудно не заметить тебя, детка. Ты была единственной, кто носил футболку Элмвуд в студенческой секции Хестона. Дерзкий ход. Красный тебе идет. — Я провожу языком по нижней губе. — Держу пари, что в сине-зеленом ты смотрелась бы еще лучше.

Ее глаза мерцают в свете лампы, освещающей дорожку, и она напускает на себя невинное выражение.

— Так получилось, что я отлично выгляжу в этих цветах. Но я не болею за Хестон Ю.

Мысль о ней в моей футболке приходит мне в голову, когда я переписываю то, что произошло на сегодняшней игре, чтобы она была на трибунах с моим номером вместо номера ее брата.

— Ты причина, по которой меня прижали, прежде чем твой брат отобрал у меня шайбу.

— Значит, ты не такой уж отчаянный игрок, как думаешь. Хестон сегодня проиграл Элмвуду.

Еще одна ухмылка изгибает ее полные губы. Вместо того, чтобы злить меня за то, что я плохо играю, у меня внутри разливается жар. Что за черт?

Обычно девушки, с которыми я общаюсь, прибегают к кокетливому подходу, как будто залезть ко мне в штаны — уже решенное дело, когда они наклоняются слишком близко, чтобы сказать мне, какие они большие фанатки. Все в кампусе поклоняются земле, по которой я хожу, но не она. Эта красивая девушка оскорбляет меня, и это меня заводит. Я провожу кончиком языка по нижней губе, смущенный тем, какой освежающей она мне кажется. Освежающей и чертовски горячей, с этим раздраженным, слегка удивленным изгибом ее соблазнительных губ.

Знание того, что она сестра Райана Доннелли, только усиливает то, насколько соблазнительной я ее нахожу.

— Уверена, у тебя не возникнет проблем с поиском кого-то, кто поможет тебе справиться, капитан, — говорит она с притворным сочувствием в голосе.

Кто-то еще? Моя обычная рутина после игры даже не укладывается у меня в голове при предложении найти другую девушку. Это то, что я должен сделать. Это было бы легко — так всегда бывает, — но это была бы не она. Эта интригующая девушка, которой насрать, кто я и какова моя репутация в кампусе.

Время показать ей, почему большинство девушек в кампусе мечтают о возможности провести одну ночь в моей постели.

— Сегодня вечером я хочу, чтобы на моих губах было только твое имя, детка. Скажи его мне, чтобы я мог прошептать его тебе на ухо между сотнями поцелуев, которые я собираюсь запечатлеть на каждом твоем великолепном дюйме.

Она издает хриплый смешок и медленно качает головой, когда возвращается ее потрясающая улыбка. От этого мой пульс снова учащается.

— Пойди попробуй эту фразу с одной из девушек в баре.

Она отступает, шаг за шагом. Меня охватывает иррациональное желание протянуть руку и удержать, пока она не выскользнула из моих объятий.

— Увидимся как-нибудь.

— Ты действительно уходишь от меня, просто так?

Она ухмыляется через плечо.

— Вот так просто.

— Ты понятия не имеешь, чего ты лишаешься.

Моя грудь выпячивается, когда она снова поворачивается ко мне лицом. Я не тороплюсь, обводя взглядом каждый дюйм ее тела, мне нравится, что чем дольше я ею восхищаюсь, тем розовее становятся ее щеки.

— Позволь мне отвезти тебя кое-куда, — мой голос понижается до мягкого хрипа, который сводит девушек с ума, каждое слово глубокое и грубое. — Я знаю, как заставить тебя чувствовать себя по-настоящему хорошо. Так хорошо, что ты будешь кричать, детка.

Она облизывает губы, отводя взгляд в сторону.

— Держу пари.

Тень пересекает ее прекрасные черты, появляется и исчезает через мгновение. Мои пальцы сжимаются в кулак, чтобы удержаться от того, чтобы подойти к ней и обхватить ладонями ее лицо, пока я снова не заслужу ее улыбку.