В этом сне, таком невероятном она шумно дышала в такт его движениям. Гладила руками гладкую кожу на его спине. Запускала пальцы в его длинные белые волосы. Целовала его губы, не боясь, что поцелуй будет последним. В этом сне, Кристина шептала ему на ухо, что он ее любимое чудовище. Различала в темноте, как при этих словах улыбка окрасила его губы. Она ощущала его внутри, ощущала все его порывистые движения. Ощущала на себе тяжесть мужского тела. Его тяжелое дыхание обжигало кожу. Ее тело сотрясалось от наслаждения, которое вряд ли было доступно в обычной земной жизни. Этот сон она досмотрела до конца, надеясь, что когда темнота заберет ее, перенесет в другое место и в другую фантазию, воспоминания о нем останутся с ней. И она будет хранить их, как самую большую свою тайну, и когда встретит его там, в реальности, то будет знать, какого это больше его не бояться.
***
Самир двигался абсолютно бесшумно, мягко ступая по булыжной дороге. Он был скрыт невидимым покровом, но любое неосторожное движение или громкий звук могли выдать его местоположение, но на более сложную магию было решено не тратить силы. Ночной город заворожил его. Сидя в изоляции долгие месяцы, маг даже предположить не мог, насколько соскучился по прикрасам обычной ночи. Он старался держаться в стороне от вампирского дома, и от шумных компаний оборотней, они могли почувствовать его присутствие. С одной рукой было очень непривычно. Все время казалось, что отсутствующая конечность есть, что она на месте. Самир чувствовал, как чешутся несуществующие более пальцы. Несколько раз он пытался воспользоваться потерянной рукой, и не сразу мог понять, почему она заканчивается, немного не доходя до локтя. Потеря тяготила его, но с ней можно было смириться, привыкнуть, пока есть жизнь, смириться можно со всем. А вот потеря Терны жгла его душу посильнее каленого железа. На самом деле он потерял ее дважды. Первый раз после нападения красного дракона. В той ситуации она выжила, но больше никогда не была прежней. Исчезла не только красота, хотя красота и не имела для Самира большого значения, пострадала сама ее суть, ее душа, и с этим смириться он уже не мог. Но во второй раз он потерял ее окончательно, потерял насовсем. У него даже не было ее тела. Не было ее могилы, чтобы прийти на нее и поговорить, хотя бы так, заведомо зная, что никто не ответит. Но до последнего надеясь, что все-таки услышит. Так что рука была не самой страшной потерей.
Сегодня он охотился на такманов. Пока ему не везло. Уже два раза он преследовал представителей ордена и два раза терпел неудачу, на улице было слишком оживленно, а привлекать к себе внимание Самир не хотел. Теперь он следил за мужчиной в длинном сером одеянии. Такман был сосредоточен. Шел быстро, не оборачиваясь и не смотря по сторонам. Самир следовал за ним, держась на небольшом расстоянии. Мужчина свернул в темный переулок и заспешил к одному из домов, в окнах которого горел тусклый еле различимый за плотными шторами свет. Больше никого поблизости не было. Самир затаил дыхание и ускорил шаг. Такман услышал его приближение и обернулся. Самир замер, боясь пошевелиться. Капюшон полностью скрывал лицо мужчины, поэтому невозможно было сказать, удивился ли он, когда никого не обнаружил или остался бесстрастным. Как только такман продолжил свой путь, значительно ускорив шаг, Самир поспешил следом, стараясь максимально сократить расстояние. Мужчина опять обернулся.
— Кто здесь? — хриплым голосом произнес он. Медлить больше было нельзя. Самир в два прыжка сократил разделяющее их расстояние и сбросил покров невидимости. Мужчина отшатнулся и, скорее всего, попытался бы сбежать или закричать, но боевой маг не дал ему такой возможности. Он схватил такмана за одежду единственной оставшейся у него рукой и как только пальцы коснулись ткани, он сразу же переместился назад, прямо к зеленому барьеру, отделяющую их обиталище от остального города. Здесь уже давно ожидал Орофен.
— Что ты делаешь! Отпусти! — прокричал такман, вырываясь. Капюшон упал с его головы, обнажая изуродованное шрамами лицо.
Самир ухватил свою жертву посильнее, но мужчина оказался крепким, он брыкался, отбивался руками, крутил головой, стараясь разбить магу лицо.
— Помогите! Маги что-то задумали! — громко прокричал он.
Орофен схватил его за голову одной рукой. Такман попытался его ударить, оттолкнуть от себя. Небольшие глаза мужчины вылезли из орбит, в них отразились озлобленность и страх. Губы искривил животный оскал, обнажая зубы и покрытые шрамами десны. Самир старался держать крепко и с трудом успевал уворачиваться от ударов. Да, сейчас ему очень не хватало второй руки.
Орофен, не обращая внимания на удары, начертил на изрезанном шрамами лбу мужчины аксельвант и подул. Символ засветился неярким серебристым светом и исчез, осыпаясь пыльцой. Глаза мужчины закатились, и он обвис на руках у Самира. Ноги боевого мага подогнулись, такман оказался не только сильным, но еще и тяжелым.
— Один есть, осталось еще два! — проговорил Орофен, помогая Самиру удержать такмана. Вместе они занесли пленника в дом и положили на полу в холле гостиницы. Где из угла в угол, заламывая руки от волнения, ходила Ротокалия.
Самир перевел дух, нельзя было сказать, что преследование совсем его вымотало, силы еще были, но он все равно заметно устал. Что с ним будет, после того, как он доставит еще двоих, маг даже представить себе не мог. Еще немного постояв, Самир решил больше не тратить время впустую, и не оттягивать неизбежное, отправился обратно в город, натянув на себя невидимый покров.
Со вторым представителем ордена особых проблем не возникло. Его Самир поймал около лавки. Это, скорее всего, был один из торговцев. Мужчина возился с ключами, что-то тихо бормоча себе под нос. Приближения мага он не заметил. Когда же Самир его коснулся и перенес поближе к их логову, мужчина растерялся. Он не пытался бежать или ругаться. Лишь сбросил капюшон и посмотрел на магов пустыми, ничего не выражающими глазами. Орофен быстро нанес ему на лоб, усыпляющий аксельванты, и пленник рухнул на землю, так и не нарушив тишины.
А вот третий такман разбил магу нос и расцарапал в кровь единственную руку. Это оказалась женщина. Их в ордене было очень мало, но они считались самыми преданными, фанатичными и опасными. Если бы Самир понял, что перед ним женщин, он ни за что не стал бы ее преследовать. Но из-за бесформенных и одинаковых одежд невозможно было разобрать какого пола такман. Ее Самир подстерег около порога дома. Во дворе было темно, а высокий забор скрывал происходящее от любопытных глаз. Переместились они без проблем. Вот только, когда жертва поняла, кто ее поймал, она с шипением набросилась на мага. Двигалась она очень быстро. Лысая голова врезалась Самиру в лицо. Острые как бритва ногти впились в руку, раздирая одежду и плоть. Если бы не Орофен, который ударил такмана сзади по голове, уставшему Самиру пришлось бы несладко.
И теперь три спящих тела лежали на полу в холле гостиницы. С них сняли одежду, представив на суд собравшимся магам уродливые тела. Самир понял, что до конца дней своих не сможет забыть увиденное. Он много раз видел лица и руки такманов, но не их тела. Маг не понимал, как можно добровольно пойти на такое. Как можно сделать свое тело настолько уродливым. У мужчин такманов были удалены гениталии. У женщины отрезаны груди — на их месте остались лишь безобразные рубцы. Каждый сантиметр кожи, покрывали шрамы, которые жили собственной жизнью. Они двигались, перетекали из одного в другой. Видеть это было невыносимо. Ротокалия отвернулась, зажав рот ладонью. Целительница была не из робкого десятка, она лечила страшные раны и увечья. Но видеть такое и понимать, что человек пошел на это сам, было выше ее сил.
— Соберитесь! Осталось недолго! — Одернул их Орофен. — Мне нужна ваша кровь. Ротокалия, давай начнем с тебя.
Верховный маг протянул целительнице нож и небольшую емкость. Она сделала на ладони неглубокий надрез. Кровь закапала в светлую чашу, окрашивая ее в ярко-красный цвет. Орофен забрал ёмкость с кровью и наклонился над женщиной такманом. Он нанес аксельванты ей на лоб, грудь, живот, кисти рук и стопы. То же самое он проделал с двумя другими жертвами, воспользовавшись кровью Самира и своей собственной.
