И когда она уже засыпала, расслабленная и довольная, он тихо прошептал: «Я люблю тебя!». Она услышала, но сделала вид, что уже спит. Нет, она его не любила, он был ей симпатичен, привлекал как мужчина. Но любить, нет, это было не про нее. Любовь — это было не про них.

***

— Тварь! Какая же она мерзкая тварь! — закричала Амира и бросила зеркало в серебряной оправе на кровать, отражающей стороной вниз. Ее била дрожь. Кудрявые рыжие волосы растрепались, лицо и шея покрылись красными пятнами, грудь ее судорожно сжималась.

— Как он мог, как он мог! Ненавижу! Ненавижу! — она завыла, хватаясь руками за голову.

— Эй! С тобой все в порядке? — Елена заглянула в комнату. — Ты чего орешь?

— Я его ненавижу! И ее я ненавижу! Почему мужики такие мерзкие! — Амира смотрела на Елену совершенно безумными глазами. — Я все для него сделала! Я все ему отдала! А он…

— А нельзя для мужика все делать и все ему отдавать! — Елена опустилась на кровать рядом с Амирой. — Рассказывай, что случилось?

— Он там с ней, я видела, я все видела. Зеркало — артефакт. Он может показать прошлое и настоящее. Я видела! — Амира тяжело и шумно дышала, раздувая ноздри.

— Если тебе так больно видеть его с другой женщиной, не смотри. Перестань за ним следить, ты себе только больнее сделаешь! — Елена покачала головой.

— Я должна знать! — Амира постепенно успокаивалась.

— Зачем? Что бы орать по ночам? Что тебе это дало? Легче стало? — Елена смотрела на ведьму строго.

— Не знаю, не стало!

— Вот, что, дорогая, ты будешь учить меня магии, а я тебя отношениям с мужиками. У меня их было очень много, и я крутила ими как хотела.

— Мне много не надо, мне этот нужен! — Глаза Амиры блестели от подступающих слез.

Маги

Когда ритуал вырвал город из существующей реальности, а сила Орофена, попыталась оставить его на месте, вторглась в канву заклинаний, исказила его суть, вся их маленькая вселенная застряла во временной петле. Такого эффекта не ожидал никто, тем более сам маг, сложные ритуалы из древних книг штука опасная и непредсказуемая, а вмешательство в них может обернуться неожиданными последствиями. Сила ритуала не позволила городу остаться в Валиане, а силы, вложенные Орофеном, не пустила его в другой мир. Пятидневный цикл обновления не давал обитателям маленькой темницы умереть от голода и жажды, но также делал невозможным восстановление разрушенных домов, заставлял каждый раз снова и снова убирать трупы убитых с улиц города. А они все появлялись и появлялись, и булыжные мостовые заливала давно пролитая кровь. Оставшиеся маги стали тюремщиками их маленького мирка, их персональной тюрьмы, потерянной в глубинах пространства и времени.

Когда мир все же сдвинулся, когда понесся в пустоту и неизвестность, Орофен без сил распластался на каменном полу замка. Он отдал всю магическую энергию, что бурлили в его теле. Его отчаянная борьба с ритуалом перемещения забрала все без остатка. Таким слабым и опустошенным верховный маг не был ни разу за свою долгую и насыщенную жизнь. Он не мог пошевелиться, не мог уползти. Здесь в замке, его ждала смерть. Он должен был отправиться вслед за своей дочерью, чью юную жизнь он положил на алтарь своей веры и своей цели. Душевная боль терзала, вгрызалась изнутри, дробя и разрушая душу.

Где-то рядом стонал от боли пронзенный стрелами Миргон, парень был еще жив, но ему недолго оставалось терпеть страдания. Когда драконы придут в себя и обнаружат их здесь, смерть не заставит себя долго ждать. Их не оставят в живых, к ним не проявят сострадание. Единственное милосердие, которое им смогут даровать — это быстрая смерть. Только на это они могли надеяться. Обернись все иначе, победи маги в данной схватке, они тоже не проявили бы жалости. Все преступники были бы убиты, или арестованы, но потом все равно казнены. Это было правильно. Орофен смирился с судьбой. Только одна мысль грела его душу, позволяла спокойно принять таящуюся в тени смерть, он разрушил их планы, не позволил найти себе новый мир, и избывал Валиан от их пагубного влияния. И теперь ничто не помешает ордену и великому учителю.

Их спас Самир. Боевой маг потратил не все свои силы, быстро пришел в себя и смог перенести своих соратников в безопасное место. Они заняли небольшую гостиницу на окраине города. Она чудом не пострадала от разрушений. Перебили содержащих ее такманов и всех обитателей. В основном это были упыри, оборотни и несколько человек, которые только готовились вступить в нечистый орден. Начертали и активировали по периметру охранные аксельванты, закрыли это место защитным куполом. Сначала слабым и ненадежным, но потом, когда Орофен пришел в себя и немного восстановил силы, он смог укрепить защиту их нового дома.

Несколько дней Ротокалия лечила раненых, истощая свои силы. Она не то чтобы похудела, она высохла, превратившись из пышной полной жизни женщину в ходячий скелет, обтянутый тонкой, словно пергамент кожей. Самир нес вахту и почти не спал. Отбивал атаки тех, кто пришел, чтобы их убить. Первыми попытались оборотни. Барвин всегда был излишне самонадеянным и безрассудным вожаком, и редко жалел рядовых представителей своей стаи. Защитный барьер выстоял, а Самир смог сжечь несколько десятков хищников, прежде чем они осознали, что не смогут прорваться и причинить вред. Вторую попытку совершили вампиры, но они были крайне осторожны, черными тенями покружили вокруг, поискали слабые места в защитном барьере и удалились, даже не вступив в бой.

Чем быстрее восстанавливались силы Орофена, тем больше он вкладывал их в защиту, совершенствовал и укреплял купол. Вскоре к нему присоединилась и Терна. Она почти полностью выздоровела, но стала еще более мрачной и замкнутой. На теле ее остались темные полосы шрамов, которые Ротокалия не смогла вылечить, не в том они были положении, чтобы тратить драгоценный дар целительницы на возвращение красоты. Терна винила себя в неудаче, если бы она в самый неподходящий момент не нанесла по магам ментальный удар, они смогли бы справиться с драконами. Мрачность и озлобленность с каждым днем росли в ее душе, а воспоминания о пережитой боли сделали ее вспыльчивой и ранимой. Она часто кричала по ночам, будя всех обитателей маленькой гостиницы. Периоды оживления, когда девушка бралась за все в подряд: пыталась помогать на куне, занималась уборкой, или обучением Миргона, сменялись периодами апатии, когда она ходила, опустив голову, подолгу сидела на месте и смотрела в одну точку, не мигая, что-то шепча себе под нос. Самир пытался ей помочь, но она стала холодной и безразличной. Орофен боялся, что она может стать опасной, может сделать какую-нибудь глупость, и поэтому старался не упускать ее из вида.

Драконы так и не появились. Они не могли пополнить запасы энергии, набив брюхо свежим мясом, скота в городе было слишком мало. А без дополнительной энергии оборачиваться в огромного ящера было делом очень опасным, это могло не только ослабить дракона, но и привести к смерти. Это спасало их маленькую, затаившуюся компанию. Ведь если бы драконы были на пике своих сил, защитный купол, мог бы и не выдержать.

Через несколько дней, когда атаки прекратились, обитатели драконьего города поняли, что магов им не достать, появился он — вор. Он вальяжно прошелся вокруг защитного периметра, осмотрел купол, аккуратно коснулся рукой защитного поля. Получил мощный разряд энергии, отскочил, поморщился, тряся поврежденной рукой, и расхохотался. Длинный зеленый плащ с капюшоном трепетал на ветру.

Самир бросился в бой. Ненависть боевого мага толкала того на необдуманный риск. Да, если убить вора, то разделаться с другими драконами не составит труда. Самир переместился за периметр защитного поля и атаковал. Молнии сорвались с его пальцев и с треском и грохотом понеслись в незваного гостя. Ударили, озарили тело миллионом ярких вспышек, заплясали по тонкому, невидимому глазом защитному полю, не причинили вреда. Вор улыбнулся. Глаза его сузились, превратились в маленькие щелочки.