— Повезло ей. — Проскулила Надя.

— Это еще не факт, может ее уже в живых нет! — ответила Оксана. Она отошла от решетки и заметалась по комнате.

— Ужас какой, нельзя так говорить! Может она помощь приведет. Может полиция нас уже ищет? — возразила Кристина.

— Хотелось бы в это верить. Но помочь себе мы должны сами. — Сурово проговорила Оксана.

— Говорил я Вам, что люди здесь пропаяют, вот значит, куда они все девались. — Подал голос водитель.

— Кто они такие и что им нужно? Зачем они нас похитили? — пропищала из угла камеры Кристина.

— Может выкуп просить будут, хотя я предлагал деньги, они не реагировали! — подал голос директор.

— За тех, кто пропал раньше, никакого выкупа никто не просил! — возразил водитель. — За блогера они бы точно много получили.

— Значит торговля людьми. На органы или в рабство. — Со вздохом проговорил директор.

— Господи боже, господи помоги! — стала причитать Надежда.

— Нет, здесь что-то другое! — подала голос Елена. Она вела себя достаточно странно. В основном молчала и не выглядела испуганной. Лицо ее было задумчивым, глаза внимательно смотрели по сторонам. — Что-то не нормальное. Не естественное. Я чувствую это, но пока не могу понять.

— Елена Александровна, что хоть вы опять несете! — вспылила Оксана.

— Когда пойму, скажу. — Спокойно ответила женщина.

Лязгнул металлический засов и на лестнице послышались шаги. Пятеро похитителей в серых бесформенных одеждах с капюшонами, скрывающими лица, вошли в коридор и остановились. Они держали в руках корзины с едой, и кувшины, в которых, скорее всего, была вода. На поясе у каждого висела дубинка.

Пленники потянулись к зарешеченным дверям.

— Не говорите ничего. — Произнес женский хриплый голос с сильным акцентом. — Если вы будете говорить и не слушаться, до вечера не получите еду и воду.

«Значит сейчас утро или день» — промелькнуло в голове у Марины.

— Хорошо. — Не услышав возражений, произнесла похитительница. — Вы собственность ордена Такманов. И начиная с завтра, вы будете проданы. Вы должны быть смиренны и послушны и тогда, вас купят хорошие покупатели. И возможно вы останетесь живы. Если вы будете себя плохо вести, вы умрете.

— Проданы? В смысле, проданы? Да кто вы мать твою такие! Выпустите нас немедленно! — не удержалась Оксана, она впилась пальцами в прутья решетки и с ненавистью смотрела на говорившую женщину. Оксана была вспыльчива, эта черта характера иногда играла с ней злую шутку. Она не могла вовремя замолчать. Не могла смириться и потерпеть, она всегда бежала вперед сломя голову и этим часто вредила себе. Марина боялась, что сейчас наступил именно такой момент, и Оксана не услышит голос разума.

— Пожалуйста, отпустите нас, мы никому ничего не скажем! — опустившись на колени, залепетала Надежда.

— Молчать! — прокричал мужчина грубым голосом. Он опустил ношу на землю, схватил дубинку и стал стучать по прутьям клеток. Пленники еле успели отскочить вглубь камер.

— Если вы будете дальше орать, то не получите еду и воду до вечера. — Продолжила женщина и сбросила капюшон, обнажив лысую, покрытую шрамами голову. Кто-то вскрикнул, кто-то ойкнул. Глаза Марины округлились, к горлу подступил ком, но она не проронила ни звука. Она уже видела одного из похитителей, но все равно не готова была к такому зрелищу. Оксана тоже промолчала, ее глаза злобно сверкали, губы сложились в тонкую линию, она нахмурилась, на лбу образовались морщинки. Девушка сжала кулаки и тяжело дышала.

— Хорошо. Отойдите от двери. Вам дадут еду и воду. Будьте покорны. — После долгой паузы, наконец, проговорила женщина. Пленники подчинились.

Женщина отворила дверь в камеру, где была Оксана, и человек с корзиной и водой шагнул внутрь.

— Забирайте, только двигайтесь медленно.

Елена подхватила корзину. В ней был хлеб, сыр и холодное жареное мясо. Оксана взяла кувшин. Руки у нее дрожали. Что-то странное мелькнуло в глазах. Рот скривился в холодной улыбке. Девушка глубоко вздохнула. Она подняла кувшин и, не думая о последствиях, обрушила его на голову похитителя. Раздался глухой удар. Кувшин не раскололся. Почти вся вода вылилась на пол. Мужчина пошатнулся и осел на землю. Оксана отбросила кувшин. Он ударился о каменную стену и с глухим звуком разлетелся на осколки. Остатки воды расплескались холодными брызгами. Девушка выскочила в коридор и побежала к выходу. Слабый свет открытой двери маячил впереди. Не успела она преодолеть и несколько метров, как дубинка ударила ее по спине и сбила с ног. Она растянулась на полу. Вскрикнула. Воздух вышибло из легких. Ладони и колени обожгла боль от падения. Женщина со шрамами схватила Оксану за волосы и потащила по полу.

— Нет, отпусти меня, тварь уродливая! Отпусти. Отпусти меня! — Оксана кричала и отбивалась, семенила ногами по полу, царапала ногтями, схватившую ее руку, но ее держали крепко. Женщина бросила беглянку на пол и поставила ногу ей на спину, придавливая к земле.

— Еду и воду, вы получите только вечером. — Спокойным голосом проговорила она. — Если вечером будет, то, что мне не понравится, завтра утром. Не умрете. А умрете, сами виноваты. На мясо оборотням пойдете.

Надя тихо плакала, по-прежнему стоя на коленях. Она зажимала рот руками, чтобы громкими звуками не разозлить похитителей. Вика вжалась в дальнюю стену камеры, вид у нее был потрясенный. Марина устало опустилась на пол, от страха даже не почувствовав какой он холодный.

Мужчина, на которого напала Оксана, отобрал у Елены корзинку с едой и выбросил ее в коридор. Продукты разлетелись в разные стороны по грязному полу. Кристина тихо плакала, обнимая себя руками. Елена стояла неподвижно, лицо ее было напряжено и серьезно, слез и страха в глазах не было. В других камерах тоже молчали.

Оксана попыталась подняться, напрягая руки, и тут же получила дубинкой по спине, похитительница еще сильнее прижала ее к земле.

— Та, кто ослушался моего слова, будет наказана. Всех, кто ослушается впредь, ждет тоже. — Продолжила говорить женщина. — Вам всем будет урок и назидание.

— Приступайте! — обратилась она к мужчинам. Те сняли с пояса дубинки, и подошли к Оксане. Женщина продолжала прижимать ее к земле, не давая пошевелиться. Широкий конец дубинки обрушился на кисть ее правой руки. Громко затрещали сломанные кости. Оксана заорала от боли. Задергалась, пытаясь сбросить с себя похитителей, но ее держали крепко. Следующая дубинка обрушилась на левую руку, чуть выше запястья. Та выгнулась под неестественным углом. От громкого крика заложило уши. Больше похитители не медлили. Удары посыпались градом. Они били ее по рукам, по ногам по ребрам. Трещали и ломались кости, рвались ткани, кровавые брызги летели в стороны. Оглушительные крики сменились хрипами, а затем еле слышным стоном.

— Пожалуйста, прекратите, пожалуйста! — раскачиваясь на месте, причитала Надежда.

Вика забилась в угол, зажмурилась и зажала уши руками, по щекам ее бежали беззвучные слезы.

Кристина визжала, так громко, словно ее тоже избивали. Елена стояла неподвижно. Лицо ее было сурово и сосредоточено. Губы сжались в тонкую ниточку. Бесцветные глаза сверкали исподлобья, тонкие брови сдвинулись к переносице, образовав складку.

Марина оцепенела. Она хотела кричать, хотела отвернуться, забиться в угол, но не могла. Она широко распахнутыми глазами смотрела на происходящее. Не могла отвести взгляд, не могла моргнуть. Ужас картинка за картинкой проникал в ее мозг. Она понимала, что не сможет их забыть. Она будет видеть их каждый раз, как закроет глаза. Видеть, как превращаются в бесформенную массу руки и ноги Оксаны. Видеть, как открывается в крике ее рот, как кровь окрашивает зубы, и крупными каплями срывается с губ вперемешку со слюной. Как торчат из тела кости, прорвавшие плоть.

— Хватит. — Наконец, произнесла женщина. — Оставьте ее подыхать в отдельной камере. Потом на мясо продадим.

— Этих двоих, — она указала рукой на Елену и Кристину, — в другую камеру. А то они могут использовать осколки.