Марина сидела на голом земляном полу, обхватив руками колени и прислонившись спиной к каменной стене. Было очень холодно. Тонкая одежда не согревала, а укрыться здесь было не чем. Тело покрылось мурашками и непроизвольно дрожало. Пол и стена были очень холодными, но стоять, а тем более ходить она больше не могла, ноги не держали ее. Глаза щипало от слез. В горле першило, то ли от пыли, то ли начиналась простуда. Очень хотелось пить и есть, но, ни еды, ни воды им никто пока не приносил, и неизвестно принесут ли.

Их поместили в камеры по три человека. Прямоугольные каменные клетки с высокими потолками и решетчатыми дверьми. Освещения в них не было, тусклый свет просачивался из коридора, где мерцали заляпанные грязью светильники. В камерах не было абсолютно никакой мебели, лишь круглая яма в полу, вместо туалета. С Мариной в одной клетке томились Надежда и Виктория. Девчонки все еще были на ногах. Надя стояла и пыталась дыханием согреть озябшие пальцы. Вика ходила от стены к стене, растирая себя руками.

Когда они вернулись к автобусу, то были крайне удивлены и растеряны. Найти местных жителей и попросить у них помощи не получилось. Никто им не открыл, хотя у многих было стойкое ощущение, что дома обитаемы. Когда появились незнакомцы, все обрадовались. Их странные одежды никого не смутили, по крайней мере, Марину. Сергей Михайлович сразу же поспешил на встречу к обитателям загадочного города. Стал возмущаться, потребовал объяснений, задавал вопросы. Но незнакомцы ничего ему не ответили и как, показалось, даже не обратили на слова мужчины никакого внимания. Один из них вытащил меч из ножен, острое лезвие ярко блеснуло в лучах полуденного солнца, и ударил директора рукояткой по голове. Тот ойкнул и свалился на землю. Все застыли, на месте, не понимая, что происходит. А потом начался кошмар. Кто-то закричал, кто-то стал предъявлять претензии, звать на помощь, угрожать полицией. Марина четко помнила, как была поражена, что ударили именно рукояткой меча, ни битой, ни палкой, а именно рукояткой меча. Эта сцена крепко засела у нее в голове. Казалось, что все происходило в замедленной съемке. Их окружили. Нападавших было человек двадцать, может больше, она не успела сосчитать, да и не пыталась. Двое незнакомцев грубо схватили ее. Она дернулась, в отчаянной попытке вырваться, замотала головой, уперлась ногами в землю. Бесполезно, держали крепко. Руки завели за спину, бесцеремонно выворачивая их из суставов. Стянули запястья жесткой веревкой, и толкнули девушку на землю. Марина вскрикнула, больно ударилась коленями о каменную дорогу. Веревка врезалась в кожу, обжигала, вывернутые плечи болели. Сердце в груди отчаянно билось, адреналин ударил в кровь. Марина тяжело дышала и с ужасом озиралась по сторонам. Ее бил озноб.

Роман пытался отбиваться, ловко размахивая кулаками. Ему удалось не слабо врезать нескольким похитителям. С одного даже соскочил капюшон. Кровь из разбитого носа залила изуродованное лицо. Лучше бы Марина этого не видела. Человек был настолько обезображен, что трудно было описать. Недолго Роману удавалось геройствовать. Он быстро получил дубинкой по спине и свалился на землю. Мужчина согнулся, защищая руками голову. Удары безжалостно сыпались на его беззащитное тело. Кто-то из девчонок визжал. Кто-то громко плакал. Кто-то просил прекратить.

Марине натянули мешок на голову. Стало трудно дышать. Крики, стоны, мольбы и суровые голоса нападавших, говоривших на непонятном, напевном языке, все это слилось в одну ужасающую симонию. Ее подхватили под руки и куда-то повели. Прикосновения были грубыми и сильными. Она помнила, как шла спотыкаясь. Как пульсировала боль в разбитых коленях. Из-за пыльного мешка першило в горле и слезилось в глазах.

Их повели вниз по лестнице, с мешком на голове было сложно спускаться по высоким скользким ступеням. В нос ударили запахи земли и сырости. Тепло летнего дня сменилось холодом подземелья. Они очутились в темнице. Их затолкали в камеры и только после этого сняли с голов мешки и развязали руки. Кисти пронзили иголочки боли, и Марина интенсивно шевелила пальцами, разгоняя кровь по сосудам. Лязгнули решетчатые двери, захлопнулись тяжелые замки. Не сказав ни слова, похитители ушли, оставив пленников в кошмарном неведении.

В первое время все храбрились. Кричали. Стучали по прутьям решетки. Угрожали полицией. Просили привести врача для Романа. Умоляли отпустить. Но похитители никак не реагировали на то, что происходило в камерах. Со временем голоса стихли, всхлипы прекратились, и подземелье погрузилось в тягостное молчание.

В мыслях Марина постоянно возвращалась к дому и своей семье. Увидит ли она еще хоть раз своих близких? Обнимет ли Андрея, поцелует ли Алёну, вдохнет ли еще раз такой приятный и родной запах. Было ли утро отъезда их последней встречей?

Алёне было шесть. Маленькая, очень сообразительная, она обладала маминой внешностью, те же русые волосы, аккуратный нос, лицо сердечком и большие голубые глаза. И папиным характером: упорная, упрямая, местами капризная и очень требовательная. В то утро Алёна сильно капризничала, не хотела идти в садик, а еще больше, не хотела, чтобы мамочка уезжала. Сначала маленькая разбойница отказывалась одеваться и чистить зубы, затем опрокинула тарелку с завтраком, заявив, что не будет есть, пока мама не вернется. Все утро хныкала и просила не уезжать. Будто что-то чувствовала. Будто уже тогда понимала свои детским сердцем, что с мамой случится беда. Андрей был раздражительным и взвинченным, он уже опаздывал на работу, а дочь все никак не хотела собираться, чтобы ехать в сад. Было видно, что муж уже с ужасом представляет, как останется один на один с Алёнкой и ее капризами. Неужели, это, правда, было их последнее утро? Вот такое неправильное и напряженное. Марина думала о том, каким шоком для близких людей станет ее исчезновение. Как они будут искать ее, ждать и надеяться. Как будет плакать Алёна. При этих мыслях сердце обливалось кровью. Как они будут жить без нее? Андрей хороший отец, он справится, не бросит дочь. Женится ли он еще? А если женится, будет ли другая женщина любить ее дочь? Она не увидит, как Алёна пойдет в школу. Не разделит с ней первую влюбленность. Не узнает, какой она вырастит и кем станет. Выйдет ли замуж?

Она должна выжить, должна вернуться домой. Любой ценой. А если нет?

Марина не знала, сколько времени она провела здесь, может несколько часов, а может быть сутки. В камерах стоял полумрак. Слабый свет лился с потолка коридора.

— Марин, встань с пола! — зубы у Нади стучали от холода. — Ты простудишься и заболеешь.

— Я устала. — Прошептала Марина, изо рта у нее вырвалось облачко пара.

— Я думаю простуда, это не самая большая из наших проблем. — Хрипло проговорила Оксана. Она Кристина и Елена были в камере напротив. И сейчас девушка стояла у двери, вцепившись руками в прутья решетки. Пальцы у нее побелели от холода и напряжения. Глаза сощурились, губы плотно сжались.

— Просто, суки. Твари проклятые! — бубнила себе под нос Вика.

— Девчонки, — донесся из дальнего угла камеры тихий и испуганный голос Кристины. Марина ее практически не видела, ее тоненькую фигуру скрывали холодные объятия полумрака. — Я просто только сейчас подумала и поняла. А Маша то где?

— Странно, я ее вообще не слышала. — Настороженно проговорила Вика.

— Я тоже. — Оживилась Оксана.

— Маша! Кто-нибудь видел Машу?! — Громко закричала она.

— У нас ее нет! — донеслось из одной камеры.

— У нас тоже! — мужской голос из другой.

— Ее не было возле автобуса. — Почти бесшумно проговорила Марина. Произошедшие с ними события яркими стоп кадрами опять предстали перед глазами. Вот они стояли около автобуса, вот увидели людей, вот на них напали. Паника. Переполох. Все кричали, плакали, ругались. Но Марии на этих кадрах не было.

— Ее здесь нет! — уже громко сказала Марина, поднимаясь с места. — Ее не было возле автобуса, когда на нас напали. Она от нас в городе отстала. И, видимо, потерялась.