Он ещё раз взглянул на бессознательное тело, взгляд сам по себе сфокусировался на сдвоенной метке принадлежности к гильдии магов, и трактирщик невольно взялся за чуть покалывающее запястье…

Теперь оставалось только ждать. Парень вряд ли очнётся в ближайшее время, а поддержание его жизни обеспечат местные целительские приспособления. Подумать только, как он только выжил с такими ранами… И как протянул столько времени…

Мысли об этом только нагоняли усталость. Ещё бы, Скит больше суток провёл без сна. И он был бы рад хорошенько так отоспаться, вот только двери таверны всё ещё были открыты для посетителей. И пусть в утреннее время их было немного, всё равно каждого из них стоило обслужить.

Скит переоделся в свою обычную одежду, в которой он обычно представал перед людьми, находясь за стойкой, и поднялся в зал.

«Синяя лисица» за всё время своего существования всегда работала по одному и тому же графику. Её двери открывались для посетителей ровно в шесть вечера, жители городка заполняли внутренний зал, а затем ближе к ночи покидали стены таверны и разбредались по домам. В это время здесь оставались в основном приезжие, что намеревались остаться на ночлег. Они разбредались по комнатам, а затем на таверну опускалась тишина.

Тем не менее, двери всё ещё оставались открытыми, ведь нередки были случаи, когда путники добирались до этого места лишь глубокой ночью.

А утро вдыхало в «Синюю лисицу» новую жизнь. Оквудские почти не заходили в это время суток, однако из своих комнат спускались желающие перекусить и вновь отправиться в путь путешественники. Обычно к девяти-десяти утра от их присутствия не оставалось и следа, но некоторые задерживались до самого закрытия таверны. До полудня.

Лишь стрелка на часах достигнет двенадцати, «Синяя лисица» на добрых шесть часов погрузится в сон. По крайней мере, так думали местные. На самом деле, отдых в этом временном отрезке занимал куда меньшие объёмы.

Сегодняшняя ночь же прошла спокойно. Немноголюдно. Поэтому Скиту не пришлось отвлекаться от долгого штопанья израненного тела. Тем не менее, сейчас, когда все те, кто оставались на ночлег, выбрались из комнат, можно сказать, что настала самая напряжённая часть рабочего дня. Особенно с учётом того, что количество работников в этот момент сократилось ровно вдвое.

Бедная Роза буквально разрывалась на части, работая за троих. Они и принимала заказы и разносила еду и наводила порядок, где требовалось. Без Тины, что всегда ей помогала, даже такое относительно небольшое количество посетителей, вызывало определённые затруднения. Поэтому Скит быстро подменил её, принял заказы у спустившихся сверху, а девушку отправил приводить в порядок комнаты, ведь, как он посмотрел, все те, кто оставались на ночлег, уже находились внизу.

На кухне под шипение сковородок вовсю хозяйничал Оливер. Готовка в «Синей лисице» являлась целиком и полностью обязанностью этого парнишки. И хоть и Скит и Тина умели готовить, они никак не могли сравниться с тем, как виртуозно это делал Оливер. Да и удовольствие от этого они получали куда меньшее.

И пусть парнишка являлся самым молодым среди всех, да и Скиту, можно сказать, годился в сыновья. Всё же, он был на два года младше Розы. Тем не менее, и внешне и внутренне он казался куда более зрелым.

Со стороны, даже несмотря на небольшой рост, ему можно было дать восемнадцать-девятнадцать лет на вид. Вечно спокойное квадратное лицо с аккуратными чертами, пусть и временами выдающее проблески искренних эмоций, обладало двумя конкретными ярко выделяющимися чертами. Первой из них являлся взгляд вечно опущенных, но при этом ярких зелёного, сравнимого с малахитом, цвета глаз, которые при неподдельной радости начинали по-настоящему сиять. Вторая же по сравнению с ней являлась лишь небольшой деталью… Вернее, наоборот — большой. Носом. Эта часть лица на фоне остальных смотрелась как-то уж слишком неестественно.

В остальном же его образ имел весьма заурядные и неприметные черты.

Сейчас же он был занят тем, что одновременно жарил одному из посетителей омлет и пытался уследить за тем, чтобы не подгорели блинчики. И даже шипение сковородок и аппетитный аромат не дали ему ошибиться в том, кто именно прошёл на кухню. Стоило щёлкнуть дверной ручке и скрипнуть доске, которую в суете последних дней как-то забыли прибить, как Оливер спросил:

— Что просят, Скит? — признаться, это принесло некоторое удивление.

— Рулет, как вечером готовили.

— Церковник?

— Он самый.

— Возьми на столе, стоят разогретые, — выдохнул Оливер, — А то меня караванщики закидали заказами. Всем чего-то своего хочется, вот и стою тут без перерыва.

— Неужто плотно позавтракать решили? — вновь удивился Скит.

— Вероятно, — пожал плечами парнишка, — У них же здесь последняя остановка в Империи. Дальше только граница, ведь. А ещё дальше — Скиплекс, и ведь они там до весны колесить будут, если не больше, — сказал он и переложил блинчики со сковородки на тарелку, — Так, это готово. Подожди секунду… и это тоже, — Яишница также нашла своё место на другой тарелке, — Прошу…

Каких-то полторы минуты, и довольные клиенты наслаждаются завтраком, а в кассе прибавляются добрых три десятка лон. Скит вернулся к своему привычному месту за стойкой и оглядел зал. Через некоторое время он полностью опустеет, а пока необходимо приглядеть за клиентами. Сверху раздались быстрые шаги ходящей от комнаты к комнате Розы, а сзади неспешно подошёл Оливер:

— Слушай, Скит, а вот этот парень, кто он? — немного взволнованно поинтересовался Оливер.

— Честно… не знаю…

Признаться честно, после всего произошедшего со мной я ожидал худшего. Ожидал, что в следующие несколько месяцев меня будет ждать долгая и мучительная адаптация к потере конечности. И после первых дней я действительно был готов свихнуться. Беспомощность буквально сводила с ума. Я мечтал избавиться от костыля, а в моменты безумия, появляющиеся в тот момент, когда я, не держась за свою опору, пытался встать на ноги и обрекал себя на ужасающе сильную боль, вызываемую чертовски сильным напряжением в мышцах, мне буквально хотелось избавить себя от мучений и закончить всё это.

Каждый раз, уходя или, наоборот, возвращаясь из своего разума, куда я старался уйти постоянно, чтобы не видеть угнетающую картину реальности, мне приходилось обращать себя в бесплотную оболочку, чтобы не возвращать себе призраки утраченного прошлого, ведь вместе с ними порождались и те образы, которые, пусть и были мне дороги, я абсолютно не хотел видеть. Что это именно за образы, говорить не приходится…

Тем не менее, через некоторое количество дней я смог смириться с этим, и уже не столь сокрушался, проживая один за другим однообразно идущие дни. Они начинались одинаково, одинаково и заканчивались. И в это время я чувствовал себя настолько жалким, ведь даже не мог помочь Скиту в каких-то делах. Конечно, что-то я, всё-таки, мог сделать, но трактирщик сам отказывался от моей помощи, говоря, мол, потом, когда восстановишься.

В Катрас мною было отправлено два письма. Одно из них предназначалось Маурицио, второе — Томасу, хотя я даже не был уверен, что он добрался до города торговцев живым. Своему работодателю я подробно рассказал о произошедшем и отдельно написал, что ждать моего возвращения в ближайшее время не стоит.

Честно, мне было плевать на то, как южанин отреагирует на это, но всё же я надеялся на его понимание. Как-никак, разрывать наши рабоче-товарищеские отношения не хотелось.

Письмо наёмнику было куда более коротким. В нём я был немногословен. Лишь рассказал о случившемся с Лексой и искренне извинился, выразив надежду, что они с эльфом смогли добраться до Катраса.

Сам я понимал, что в, по сути, ставшим родным городе я окажусь очень не скоро…

Однако же сквозь время до меня дошло и кое-что хорошее. К сожалению, эта была всего лишь идея, увиденная мною во сне одного из постояльцев, однако даже она смогла внушить мне определённый оптимизм.