С трудом проглотив эту гадость, я вернул фляжку Тано и всё-таки разразился приступом кашля. Но, надо отдать ему должное, взбодрился я по полной. Эльф закупорил сосуд и откинулся к стене.

— Я видел смерть, — тихо, практически беззвучно произнёс он, — Видел её цепкие лапы… И никогда не думал, что она выглядит именно так… — я посмотрел на него с сочувствием и одновременно с испугом.

— Когда твой разум буквально начинает гореть изнутри, это… — продолжал он, — Это страшно… Я… я… Я был близок к тому, чтобы исчезнуть… Мой учитель рассказывал мне о том, как умирают маги, и что наша смерть не похожа на смерть обычных людей… вернее… Не важно… Салазар говорил о том, что наш источник при смерти сливается в единое целое со стихией, и обращает тело в энергию… Теперь я понял, каково это… Я ведь хотел спасти его, знал, что, если он выберется оттуда, скорее всего я рухну замертво… а в итоге просто довёл себя до истощения… И ради чего… Biernz…

Он замолчал, я не стал ему отвечать. В этот момент молчание было лучшим для всех нас. Каждый пытался осмыслить произошедшее и хоть как-то успокоить себя. Мы сидели, не совершая ни одного движения, будто бы боялись, что малейшее шевеление вызовет что-то, что причинит нам ещё больше боли, внушит душам ещё больше страха.

Нарушил это молчание Таноэль.

— Том, надо уходить, — позвал он наёмника, — Падальщики ведь набегут.

— Идите. Втроём, — холодно ответил он.

— А ты? — Лекса, предвкушая недобрые мысли, посмотрела на брата.

— Ему суждено теперь тут остаться, — Том кивнул в сторону дыры, — Мы не сможем с этим ничего сделать, так что я должен в последний раз с ним попрощаться… — он с грустью посмотрел вниз и сжал зубы толи от злости, толи от печали.

Втроём мы вышли на улицу из проклятого старого здания, остановились практически у самого входа и стали ждать наёмника.

— Я не могу поверить, что его больше нет, — тихо промолвила Лекса.

— Никто не может, — ответил Тано на её слова, — Никто из нас не мог предполагать, что это случится. До последнего.

А дальше они оба замолчали. Ни девушка, ни эльф не решались что-то сказать, погруженные в свои мысли. А Томаса всё не было. Прошло пять минут, десять, двадцать, но наёмник так и не появился.

Полная тишина начинала напрягать. Даже, скорее пугать. В полном молчании, в тумане, накрывшим деревню, мы стояли и ждали, но, в конце концов, я сделал несколько шагов к зданию и сказал.

— Пойду, посмотрю, как он там.

Но этого не потребовалось. В этот момент на пороге появился наёмник с лицом, ещё более мрачным, чем в доме. Он спустился с крыльца и направился к остальным, даже не подняв на меня взгляда.

— Ну что, двинули? — осторожно спросил у него эльф.

— Двинули-двинули, — резко ответил тот, — А ты что стоишь, отдельно пойдёшь? — огрызнулся он в мою сторону.

— Да иду я, иду. Успокойся… — сказал я это тихо, но Томас услышал, и от этой фразы у него будто крышу сорвало.

— Это мне-то успокоиться!? Я-то успокоюсь! — он резко развернулся и подошёл ко мне, впившись взглядом в глаза, — А вот ты ответь мне, Сол, ради чего Мак там умер!? Ради чего мы пёрлись сюда через всю страну? Ради чего всё это делали!?

— Том…

— Скажи мне, ради чего!? — повторял он со злобным оскалом, — Ради чего!?

— Ради чего… ради чего… Знаешь, это очень хороший вопрос. Просто отличный, я бы даже сказал.

Гаррет Виктимус, великий маг своего поколения, стоял на балконе поместья с бокалом вина в руке и задумчиво смотрел на улицы Вариенвуда, ведущие свою обычную неспешную жизнь в этот облачный день. Позади него, опираясь на дверной проём, стоял Вёрджил Деймон — староста этого прекрасного городка, а также последний истинный наследник Великого Творца.

— Вот ты спрашиваешь, ради чего я продолжаю свою деятельность, ради чего веду все эти исследования, а я тебе отвечу, — Гаррет с улыбкой развернулся, отсалютовал бокалом и посмотрел на своего гостя.

Вёрджил был молод. Возможно, даже слишком для своей роли. Ему не было и тридцати, а он уже как десять лет возглавлял Вариенвуд, превратившийся во времена его главенства в негласную столицу округа. В плане внешности Деймонова наследника нельзя было назвать прямо-таки красавцем. Он обладал вполне привлекательными для женского пола чертами, но при этом довольно заурядными и такими, которые довольно быстро теряются в памяти. Тем не менее, было в нём что-то такое… необычное. Взгляд его суровых зелёных глаз цвета малахита приковывал к себе, и это действительно импонировало Гаррету.

Как выходец из простолюдинов, маг до боли терпеть не мог всех тех слащавых аристократов, что щеголяли по центральным районам крупных городов. Да даже с магами из гильдии Гаррет не мог нормально ужиться, ведь большинство из них являлось представителями знати.

Источник приблизил его к людям благородных кровей, а, когда тот в свои тридцать пять, будучи совсем молодым по меркам магов, пожертвовал всеми своими способностями, многие от него отвернулись. Отвернулись, как от жалкого крестьянина, больше не способного приносить пользу. Это было ужасно, но молодой чародей не сдавался. Прозвище «Жертвенник», закрепившееся за ним после болезненных событий как рабское клеймо выжигало след в душе, и Гаррет делал всё, чтобы от него избавиться. И у него получилось.

Пять лет спустя путём сложных манипуляций с энергией у него получилось перезапустить свой источник. Не в полную силу, не на половину, даже не на один процент, но получилось. Он вновь мог работать с элементами, вновь мог создать плетение. А ещё через некоторое время вновь мог использовать заклинание.

Дальше начались не самые приятные пятнадцать лет, на протяжении которых Гаррет отправился в путешествие по Империи и её ближнему зарубежью. Тогда он был слабым магом, очень слабым. Слабее себя прежнего до потери источника. И он искал способ стать сильнее.

К тому же, простодюдину необходимо было как-то заработать на жизнь, и способ пришёл сам собой. Странствующий маг. Эта участь раньше казалась ему проклятием, но в итоге он сам стал таким. Стал ходить по деревням, проводить небольшие ритуалы, заряжать артефакты и получать соразмерную плату. Когда-то платили деньгами, когда-то едой или полезными мелочами. Что-то Гаррет выменивал сам. Причём волшебник целенаправленноизбегал крупных городов, посещая те только тогда, когда необходимые вещи нельзя было раздобыть иначе.

Попутно Гаррет старался совершенствоваться. Он не знал, какого типа источником стал обладать. Не знал, насколько может развить его, поэтому постепенно уходил в те отрасли магии, к каким до этого в жизни бы не прикоснулся.

Народная магия, шаманизм, спиритизм, экзорцизм, тотемы и идолы — всё это до глубины души поразило чародея. Он ведь был прилежным студентом, изучал всё едва ли не досконально, но это прошло совершенно мимо него. Ни один преподаватель, ни один маг не использовал даже что-то из этого в широком плане, а ведь магия могла открыться с их помощью совершенно с иной стороны.

И Гаррет стал изучать ту самую иную сторону. Изучать с помощью ведунов, ворожеев, деревенских травников, которые обладали удивительными знаниями, скрытыми за пеленой неведения. Он развеял эту пелену, взглянул на магию сквозь мглу незнания и словно вышел на новый уровень по сравнению с другими.

Именно тогда чародей отклонился от своей первичной цели и принялся за изучение собственного источника, который начинал выходить на свои изначальные мощности. Ранее он обладал сдвоенным, таким, что называют нейтральным, сочетающим в себе качества порядка и хаоса, способного на разрушение и созидания, но после исчезновения, а затем вновь обретения, источник изменился. У Гаррета начало получаться обращаться к той магии, которая раньше ему никогда не была доступна.

В тот момент он старался найти всевозможные сведения, абсолютно любые, доступные и недоступные простому человеку. И чародей нашёл, стал исследовать все подобные случаи. Трудиться, как одержимый в безумном экстазе. Как сам потом вспомнит, из старой квартиры в Тэйвинхэме его вытащит один знакомый целитель, решивший проверить своего друга, по какой-то причине давно не показывающегося на людях.