Это стихотворение многие знали наизусть. Оно входило в различные поэтические антологии. В нем как бы сфокусирована нелегкая женская, человеческая, творческая судьба самого автора. И, конечно, вечная неуспокоенность человеческого сердца…

Под окнами Натальи Павловны (жила она на первом этаже) был небольшой клочок сухой земли. В минуты отдыха она сама его возделывала. Посадила вишню, сливу и цветы. Цветы были ее страстью. Здесь росли всевозможные сорта роз. И белые, и желтые, и красные… Когда они расцветали, запах этих красавиц, воспетый всеми восточными поэтами, плавал по комнатам. Наталья Павловна говорила, что перед рассветом из окрестных садов сюда часто прилетал соловей, садился среди роз и, щелкая, пел, пел, пел…

То же самое подтверждала соседка, часто заглядывавшая к Наталье Павловне.

Однажды какой-то гуляка, возвращаясь с ночной попойки, запустил в птицу из озорства пустой бутылкой.

Соловей улетел и больше не возвращался.

Птица, как и человек, очень ранима…

Я всегда интересовался литературой, посвященной Средней Азии. Ее прошлому и настоящему. Интересовался бытом, культурой, археологией, природой.

Как-то на эту тему мы беседовали с Натальей Павловной.

— Обязательно прочтите книгу Анны Алматинской «Гнет», — посоветовала она и дала трехтомник, одно из первых изданий. — Книга может показаться вам интересной.

Это оказалось действительно так.

Роман-трилогия с большой исторической достоверностью и художественно красочно отображал события почти столетней давности, непосредственной очевидицей и участницей которых в большинстве случаев являлась сама автор.

Если говорить об истоках творчества самой Буровой, то этот роман тоже может пролить определенный свет на особенности ее дарования, тематики. Ведь книга о дружбе двух народов — русского и узбекского. О корнях братства, рожденного на рубеже новой великой эпохи.

В последние годы жизни Натальи Павловны я, к сожалению, реже стал бывать у нее в гостях. Но и при тех редких встречах она с неизменной радостью в голосе говорила, что ее навещают молодые поэты. Среди них она называла Ольгу Лебединскую, в которую очень верила. Неизменным и преданным другом всегда оставался Виталий Качаев. Но здоровье поэтессы было уже заметно подорвано. Она часто цитировала стихи поэта Василия Кулемина:

К большому огорчению, эти строки вскоре оказались пророческими. Только в одном поэтесса была не права. Заслуженное признание к ней пришло еще при жизни.

Мой близкий приятель художник Георгий Чиганов посоветовал:

— Завтра в Союзе архитекторов открывается выставка произведений народного художника УзССР Надежды Васильевны Кашиной. Посмотри, не пожалеешь.

Лучший пропуск на выставку букет цветов. Розы — традиционно. От хризантем веет официальностью. С великим трудом добыл три цветущих подсолнуха.

Художница подарок оценила.

— Спасибо.

Подсолнухи нашли место — в керамическом кувшине с водой.

Надежда Васильевна была слегка уставшая. А в глазах — счастливый лучик. Понятно, очень волновалась перед открытием выставки.

— Ответственной, — улыбнулась она.

Еще бы! Ведь плакат у входа гласил: семьдесят пять лет со дня рождения, пятьдесят лет творческой деятельности. Живопись. Графика. Рисунок.

Мир полотен Кашиной — это праздник добра, солнца, света. Он входит в нас органично, как дружеское рукопожатие или улыбка близкого человека. И праздник остается с нами навсегда, в минуты раздумий или светлой грусти. Это я ощутил с новой притягательной силой, разглядывая знакомые мне и новые ее работы. Собранные вкупе, они как бы создавали неповторимую летопись жизни нашей республики. Ее прошлого и настоящего.

Самые ранние полотна «У Ширдора», «Переправа через Сырдарью», «Сдача хлопка», картины 40—50 гг. «Возвращение с базара», «Медник», «Богатая осень» и последнего периода — «Клубный день», «Дети вступают в новую жизнь», «Дорога в сады».

Сколько в них прелести, жизни, воздуха, красочности, чистоты линий!

Помнится, посетители чаще задерживались у картины «Девушка с бубном».

Это одно из лучших произведений художницы.

Сидящая девушка в цветастом платье, на голове тюбетейка, косички-ручейки сбегают на плечи. Глаза большие, выразительные. В них любовь и ожидание. В руках бубен. Вот-вот рассыплет дробь под тонкими пальцами.

В чем очарование этой картины, как, впрочем, и других?

Мне не пришлось задумываться над этим вопросом.

Незнакомый молодой человек в джинсах и пестрой рубашке пытался объяснить своей спутнице:

— Понимаешь ли, чем берут эти полотна? Наверное, тем, что художник нашел созвучные настроению каждого чувства.

Именно созвучные. Человеческому сердцу. Солнечным краскам нашего края.

Вот в чем притягательность картин Кашиной!

Не обошлось на выставке и без курьеза. Надежда Васильевна сама вместе с посетителями разглядывала свои работы (как бы со стороны), прислушивалась к мнениям, отвечала на вопросы, охотно рассказывала о создании некоторых картин.

И тут возле натюрморта, исполненного красиво и добротно (подсолнухи в вазе!), какой-то мужчина средних лет вдруг стал довольно-таки громко сетовать:

— Не понимаю! Зачем подсолнухи? Да еще в вазе? Это же не цветы… Так не бывает.

— А если реальность помножена на фантазию? — улыбаясь, попыталась урезонить новоявленного «критика» Надежда Васильевна.

— Все равно не верю. Неестественно как-то…

— И все-таки я попытаюсь вас убедить в неправильности вашего суждения. Пройдемте-ка со мной.

Вот здесь-то и сослужил свою добрую службу мой скромный подарок.

— Ну это уж слишком… — растерянно развел руками мужчина, глядя на подсолнухи в кувшине.

— Чем не цветы?

— Цветы, цветы, — закивал он. — Да больно непривычно видеть подсолнухи в вазе… А ведь и впрямь красиво.

Искусство и сильно своей непривычностью. Надежда Васильевна сумела убедить в этом незнакомого человека. И была заметно рада своей маленькой победе.

Но особенно запомнилась в тот день одна из последних работ художницы. Это старенький дворик и воздушно цветущая урючина.

— Раз десять я приступала к этой работе, — рассказывала Надежда Васильевна, — и каждый раз откладывала. Все казалось почему-то не то, не так. Убийственно мало всплеска. А однажды мне приснился цветущий урюк. Легкий, воздушный. Каждый лепесток — крохотный одуванчик. Я проснулась. Какой может быть сон! Еле дождалась утра. И — сразу за кисти. На одном дыхании написала эту «трудную» картину. Вообще счастлив тот художник, у кого сбываются заветные сны.

Давно слежу за творчеством Николая Красильникова. На заре своей литературной деятельности он был замечен и поддержан моим другом — народным писателем Узбекистана С. П. Бородиным, известным мастером чеканного слова.

Сегодня перед нами новая книга писателя — «Разноцветные дни». Ее героев — чабанов, егерей, охотников и просто любителей рыбалки объединяет любовь к природе и нравственное отношение к ней. И в этом видится главное достоинство книги. Автор умеет живописать и азарт рыбалки и охоты, и прелесть сидения у ночного костра, и вкус ухи с дымком. Но ему важно не только это: в поле его зрения и темно-палевого цвета вода Сырдарьи, и щедрое тутовое дерево, и красота малых рек.

Ощущением Родины проникнута вся книга, даже когда прямо об этом и не говорится, и особенно видно это «чувство Родины» в характерах людей, населяющих страницы книги. Сталкиваясь с природой, они ищут в ней не сиюминутной наживы, а всегда проникнуты заботой о сохранении и приумножении ее красоты и богатства. Примерами рыцарского отношения к «братьям нашим меньшим» изобилуют многие произведения этой книги.