Нечто подобное мною уже наблюдалось на охоте.
Я стал внимательно оглядываться вокруг.
Так оно и есть! Слева в долинке, осыпая камушки в заросли барбариса, прыснули птенцы.
А что же Улан?
Перед ним неожиданно возникла гранитная преграда. Птица вдруг «ожила» и взлетела на карниз скалы. Оттуда она с любопытством посмотрела на своего гонителя.
Улан же, свесив от досады розовый язык, смешно виляя хвостом, засеменил обратно в мою сторону.
Вислоухий так и не понял хитрого маневра пернатой матери.
«И хорошо, что не понял», — подумал я.
Когда мы ушли довольно далеко от этого заповедного места, над горами послышалось звонкое и отчетливое:
— Ке-ке-лек!
Это, наверное, мать-кеклик давала отбой миновавшей опасности и собирала снова под крыло своих птенцов.
НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС
Все утро я пролазил по горам в поисках табунков кекликов. Заглядывал в сай, поднимался к труднодоступным каньонам, забирался на гранитные цоколи, и все напрасно.
Где-то совсем рядом слышалось затаенное: «Как-лик, как-лик», но самих птиц не было видно.
Какой-то заколдованный круг!
Но на охоте подобное случается.
И вот, вконец уставшие, не только я, но и мой четвероногий друг и помощник по скитаниям добродушнейший Улан решили вернуться в кишлак.
Был полдень. И, несмотря на октябрь, даже здесь, в горах, выдался необычно жаркий денек. А может, сказались еще быстрая ходьба, крутые подъемы да спуски.
Фляжка была пуста. Очень хотелось пить.
Вон и Улан высунул розовый язык. Мечется от одного куста к другому: напиться бы. Да где там!
Вода в сае высохла еще летом. И родника поблизости, как помнится, не было.
И тут при спуске к основной тропе, ведущей в кишлак, под гранитной нишей я увидел вдруг слабо сверкнувшее зеркальце воды.
Родничок?
Не может быть! Раньше его там не было…
Улан уже чуял воду. Рванулся было вперед, но я вовремя ухватил за поводок.
Если это вода, нельзя сейчас подпускать к ней собаку. Разгоряченная бегом, она может вмиг простыть. И я привязал Улана в тени к кусту тамариска.
Подошел к воде. Это была лужица. Но такая чистая! Видать, камушки на дне, песчинки…
Я зачерпнул ладонью горсть воды — до чего же холодная! — и сделал глоток. Потом второй, третий… Вкусная вода! И пахнет снегом…
Но откуда здесь лужица? Дождя не было давно, сухо кругом.
И тут мне на макушку — плюх! — капля. Еще, еще и еще…
Свежо так, хорошо. Прямо душ!
Я посмотрел наверх и увидел крохотный желобок. Оттуда капала вода. Но откуда ей там взяться?
Я быстро вскарабкался на гранитную нишу. Она была вся покрыта галечником. В одном месте бросилось в глаза сырое пятно.
Я вынул охотничий нож и стал разбрасывать гальку. Сантиметров пятнадцать прокопал и тут сталь звонко стукнулась… о лед.
Ледник!
Как же я не догадался сразу…
Видимо, много лет назад его завалило. И вот он «проснулся», начал таять.
Я снова сгреб камушки на лед — пускай будет так, как было — и спустился вниз.
Отвязал поостывшего Улана. Он жадно принялся лакать воду.
Возвращаться обратно уже стало веселее.
А я нет-нет да оглянусь на лужицу-родничок.
«Хорошо что природа имеет свой НЗ», — подумал я.
Ведь к лужице не раз потянутся и человек, и зверь, и птица…
ТРУСЛИВ ЛИ ЗАЯЦ?
«Труслив, как заяц» — не однажды мы слышали в детстве, когда речь заходила о трусости.
Но так ли труслив и безобиден на самом деле этот симпатичный зверек?
Оказывается, нет, не всегда. И даже наоборот!
…Осенью мы охотились на кекликов в районе Акчи. Как-то вечером уставшие и продрогшие вернулись в мазанку егеря Низама. И тут возле печки, освещенной керосиновой лампой, увидели пса Олопара. Пес был охотничий. Помесь сеттера и дворняги. Отлично брал фазана, зайца, шакала… В общем, универсал. Или как еще пошутил мой спутник Петрович: «Охотник широкого профиля».
И вот этот «охотник», прижавшись лохматым боком к печке, жалобно скулил.
— Что это с ним? — спросил я Низама.
— Э, садитесь, — вздохнул егерь, обращаясь ко мне и Петровичу. — Сейчас расскажу, только чай поставлю.
А вскоре Низам поведал нам за уютным самоварным чаепитием такую историю.
— Вышел утром в поле. Тут у меня еще с лета находился стог снега. Думаю, принесу немного корма овцам. За мной, как всегда, увязался Олопар. Не может же охотничья собака без дела сидеть в конуре. Только мы стали подходить к стогу, а из-под него заяц-толай как сиганет свечой кверху — и давай улепетывать скачками в сторону тугайных зарослей. Пес мой — следом. Даже взвизгнул от охотничьей страсти. До тугаев далеко. Вот мой Олопар и начал настигать косого. Десять метров остается, пять… Но что такое? Заяц перевернулся через голову и очутился на спине.
«Ну, вот все, конец», — мелькнуло в голове. Честное слово, жалко стало косого. Я зажмурился. А когда открыл глаза, увидел Олопара на стерне. Прижавшись к земле, он жалобно скулил.
А что же заяц-толай? Косой безнаказанно приближался к тугаям.
Я подбежал к собаке. Живот ее был распорот. Сочилась кровь. Ну и заяц! Вот так удар! Четкий, расчетливый. Прямо боксерский. А я его еще пожалел. Что ж, ничего не поделаешь… Пришлось Олопара завернуть в мешковину, приготовленную для сена, и скорым шагом на ферму к знакомому ветеринару.
Мы с сочувствием посмотрели на пса.
— Будет ли он теперь охотиться на зайцев? — спросил Петрович не без иронии.
— Не знаю, — серьезно ответил Низам. — Выздоровеет, посмотрим…
В ГОСТЯХ У БЕЛЫХ ВЕРШИН
Приглашение к путешествию
Я люблю путешествовать. На машине, на поезде, в самолете. Даже на ослике. На чем посчастливится.
Когда человек едет, он много видит. А с остановками — еще больше. Но если в путешествии с тобою верный друг, много видевший и потому немало знающий, — считай, что тебе повезло втройне.
Таким другом мне в путешествии через перевал, что в Тянь-Шаньских горах, был чабан Нигматулла. Он уроженец этих суровых и прекрасных мест и здесь ему с детства знакома каждая тропинка. Каждая скала. Каждый родничок.
Горы огромные, а кишлак, в котором живет Нигматулла, крохотный — в десять-двенадцать домиков.
— Самый красивый кишлак на земле, — говорит с гордостью чабан. И надо ли его оспаривать?
Действительно, у кишлака и название красивое: «Кок терак». «Зеленый тополек». Поэтично!..
Что люди берут с собой в путешествие?
Еду, одежду, фотоаппарат. А я всегда кладу в сумку блокнот и карандаш. Чтобы записать самое интересное.
Итак, в добрый путь!
Заповедник
Дорога плавно обогнула скалу и стала карабкаться вверх. Слева внизу глухо шумела река, ворочая камни, а справа — темными пятнами по вершине поднимались к ледникам арчовники. Старые и молодые. Зимой и ранней весной они задерживают снег, оберегая дорогу и кишлаки от обвалов. Длинные, до пяти метров, корни сохраняют влагу и питают ею родники. Не дают ходу оползням.
Вот какое это полезное и стойкое растение, арча! Не говоря уже о красоте нашей горной «елки».
В открытое окошко машины приятно пахнуло хвоей. И вскоре на обочине дороги мы увидели зеленый щит, на котором белые буквы предупреждали: «ВОДИТЕЛЬ! БУДЬ ОСТОРОЖЕН, ЗАПОВЕДНИК».
— Смотри внимательнее, — сказал Нигматулла.
Машина натужно еле тянула вверх. Была возможность оглядеться.
«Куда уж внимательнее», — подумал я и тут впереди увидел лису-огневку. Метя роскошным хвостом, она, не торопясь, перебегала дорогу.
Вот это да!
— Что я говорил! — улыбнулся Нигматулла.
На спуске решили сделать коротенький привал. Пусть мотор отдохнет, да и ноги надо поразмять.
Над нами круто нависали обветренные коричневые скалы.
Было тихо.
