Для деревьев тоже, видимо, выпадают неблагоприятные годы…
В то лето на берегах широкой и светловато-зеленой Карасу — глинистая вода к середине августа отстоялась — много деревьев высохло.
Это были тал, тополь, яблоня-дичок, изредка ива.
Вроде бы воды вдосталь, а вот поди же…
Выходит, дело не в воде, а в жучках-короедах или в других каких-либо вредителях…
Сижу я как-то под тенистым деревом, за поплавком наблюдаю. Тишина и прохлада от воды. Нет лучше отдыха в летнюю жару для городского жителя.
И вдруг до моего слуха донеслось дробно-барабанное: тук-тук-тук! Отчетливо так.
Через некоторый промежуток времени стук повторился. Любопытно стало: кто же это?
Глянул вправо и прямо-таки обмер от удивления: шагах в десяти на высыхающем тополе, плотно прижав темные крылья, белогрудый и в шапочке… дятел.
Редкая птица в наших краях!
Тук-тук-тук! Мелкая труха осыпается прямо на воду.
Вот молодец! Первым прилетел на помощь к деревьям. И откуда только узнал, что они больны?
Дятел еще поработал минуты три-четыре и улетел.
Все это время я сидел не шелохнувшись.
И тут возле тополя на тростник уселся зимородок. Нарядный такой, золотисто-голубой. Посидел-посидел и — плюх! — в воду. Взлетел с рыбешкой. Снова сел на тростник. Оглянулся по сторонам — рыбешка ярко так сверкает, словно блесна! — цвиркнул и полетел вдоль зеленоватого коридора к обрыву, где, должно быть, находилось его гнездо.
Я бы, наверное, не обратил особого внимания на зимородка, если бы и в другой раз не наблюдал подобную картину. На место, где работал дятел, обязательно прилетал зимородок. И тут только дошло до меня, что его там привлекало.
Ведь со всей этой трухой в воду, несомненно, падала жучки и всякие насекомые. Падали и манили стайки рыб. А зимородку только того и надо. Вот умница!
Я было хотел воспользоваться дятловой подкормкой, да совестно стало.
Все-таки человек!
Туркестанские сомики
Был я недавно в местах, где прошло мое детство.
Речка Аксу. Она начинается высоко в горах и бежит неподалеку от нашего поселка. Дно Аксу каменистое. Вода прозрачная, ледяная, даже летом.
На Аксу в жаркий полдень всегда можно увидеть купающихся мальчишек и девчонок. А в укромном месте под кустиком тала непременно встретишь мальчишку-удильщика.
Не стерпел я, подошел к одному такому рыбаку. Полюбопытствовал:
— Что ловишь-то?
— А вот, смотрите, — сказал крепыш лет двенадцати, кивая на пластмассовое ведерко.
В ведерке плескалось с пяток пескарей.
— И только? — удивился я.
Рыбак отложил в сторону удочку. Встал. Отряхнул пятерней штаны.
— Вчера я майкой поймал трех сомиков, — похвалился крепыш. — Вот таких, — и он показал на узкую ладошку. — Маленькие, а усатые… Только большие почему-то не попадаются. Но я обязательно поймаю большого сома. Куплю крепкую леску и стальной крючок… А лягушек вечером в лужах полным-полно.
— Ну, удачи тебе! — пожелал я.
Лет тридцать назад мне тоже приходилось ловить, завязав концы майки, под скользкими голышами сомиков.
Сначала я радовался, а потом грустил.
«Ну почему сомики маленькие! Где же такие, как на картинках в книжках?» — досадовал я.
А отец подсмеивался:
— Лови, лови! Может, и поймаешь…
И я каждый день бегал на реку.
И однажды, поймав сомиков, решил пустить их в аквариум: «Буду ухаживать. Должны же они вырасти в огромных сомов. Вот тогда удивятся родители!»
Но сомики через несколько дней всплыли вверх брюхом. Наверное, я их кормил неправильно.
Только став взрослым я понял, что туркестанские сомики — так их называют в научных справочниках — не бывают крупными. С ладонь, а то чуть больше.
А те огромные сомы, о которых я мечтал, водятся в Сырдарье и Амударье.
Но я мальчишке-рыболову ничего не стал об этом говорить. У человека должна быть мечта, а разрушать ее негоже.
Чайки-рыбоводы
Поселок наш новый, целинный. И вырос он прямо в Голодной степи. Назвали его Первомайский. В честь весеннего праздника мира и труда.
От нашего дома метрах в двухстах строители вырыли огромный котлован. Взрослые говорили — под котельную. Правда, котельную выстроили в другом месте, а возле котлована пробурили скважину. Вскоре хлынула вода и заполнила огромную яму.
Теперь каждое лето мы, мальчишки, купались в этой яме. Хорошо, прохладно! И палящее солнце не страшно…
Прошло два-три года. Кто-то на берегу водоема посадил саженцы тала. Принялись, зазеленели. Невесть откуда поднялись и тростники. Зашумели на жарком ветру.
Как-то летним утром прихожу искупаться на пруд и… глазам своим не верю!
Славка-сосед сидит на берегу и удочку в руке держит.
— Ты что здесь делаешь? — спрашиваю.
— Красноперок ловлю, — отвечает Славка.
— Да ну! — удивился я. — Откуда здесь рыбе взяться?
— А вот смотри!
И правда возле берега на кукане плавают две рыбешки. Серебристые, с розовыми плавниками. Размером с добрую ладонь.
Вот это да!
А вечером я поделился с отцом своим удивлением: откуда могли появиться в пруду рыбы? Ведь туда никто не пускал мальков. Не могли же они свалиться с неба!
— И правда, откуда? — улыбнулся отец и спросил уже серьезнее: — А ты видел над прудом чаек? Тех, что залетают к нам с Сырдарьи.
— Ну видел, — кивнул я головой. — Только при чем тут чайки?
— А при том, — сказал отец. — Это они, наверное, занесли в наш пруд весной рыбью икру… Больше некому. Так что благодарите чаек-рыбоводов.
Я заторопился в сарай. Мастерить себе удочку.
Утром, как только поймаю рыбешку, непременно угощу ею первую залетную чайку.
Ведь они не боятся нас. Подлетают близко-близко…
Любители подледного лова
В субботние и воскресные дни на реке Кинешемке уйма народу — любителей подледного лова.
Летит невесомый снежок, пощипывает колкий морозец… Только рыболовам словно нипочем непогода. Одержимые!
Застыли Дедами Морозами над своими лунками. В теплых рукавицах подергивают удочки. А случится удача — радости нет предела. Особенно когда вытащат порядочных размеров окуня. А выловленные ерши и окуньки, лежащие тут же на снегу, отливают серебром и перламутром, словно нутро ракушек. С их красотой сравнится разве что дивный хрусталь да летняя радуга!
Дом старого часовщика Ивана Лукича на берегу Кинешемки. Нет в округе более заядлого рыболова. По воскресным дням его только и найдешь на реке. Сидит возле лунки, а рядышком два пушистых кота трутся о его валенки, мурлычут. Тоже… рыбачат! Не сводят своих масляных глаз с удочки. Когда ночуют, что там на крючок что-то попалось, скребут когтями за полы тулупа: «Мя-у-ур! Мя-у-ур! Да тяни ты, хозяин, скорее!»
Случается, сорвется с крючка трофей, рассердится Иван Лукич с досады на котов:
— Цыц, непутевые!
Разбегутся усатые «болельщики» по сторонам, не поняв в чем дело… Однако скоро, как ни в чем не бывало — до обиды ли тут! — снова трутся о валенки.
Крупную рыбу Иван Лукич кладет в пластмассовое ведерко, а мелкую — котам… То-то радости усатым! Едят рыбу с обоих боков, урча от удовольствия. И главное, не ссорятся из-за добычи. Знают, что хозяин не помилует их за это.
Так и рыбачат старый часовщик и его четвероногие друзья. Правда, «друзьями» приблудные коты стали недавно — месяца два назад, когда Иван Лукич в зимний сезон впервые отправился на рыбалку. С того памятного дня коты так и ждут долгожданного воскресенья.
Только Иван Лукич выйдет на крыльцо со своим рыболовным снаряжением, а они тут как тут. Тянутся следом. Даже соседи добродушно стали подшучивать:
— Чай, Лукич снова на рыбалку собрался… Коты на крыльце.
Да и рыболовы не без юмора «подкалывали»:
— Смотри, Лукич, вместо окунька кота не зацепи!
— Не зацеплю! Лишь бы прифартило, — отвечал старый часовщик без обиды.
А однажды Иван Лукич заболел. Крепко простудился. Его увезли в больницу.
