Я подписала все бумаги, не читая их. А потом спросила, глядя в глаза успокоившемуся герцогу:

— Ответьте мне на один вопрос. У вас погиб сын, ваша надежда и опора в старости. Но вместо того чтобы поискать его тело, вы беспокоитесь только о деньгах. Как вы спите, сир Арлайс?

Герцог убирал бумаги в карман и с долей презрения ответил хмуро:

— Мёртвым деньги ни к чему. Моя сестра месяц назад родила двойню. Владычица благословила её наследниками, а детям, как известно, нужна не только забота. Тем более будущим принцу и принцессе. К тому же я в курсе смерти вашего супруга-лумера по небезызвестной причине. В том взрыве погиб не только ваш кормилец, но и мой деверь. К великому несчастью нашей семьи. Поэтому могу вам ответить, не покривя душой: сплю я отлично, как полагается честному человеку. Райан слишком долго и упорно меня разочаровывал. Даже его уход таким необычным образом — плевок в семейные традиции. В семейной крипте его гроб будет пустым. А за нас троих отскорбит сирра Катрин, это у неё получится лучше… Прощайте. Выражу надежду больше не видеть вас.

Отвесив пренебрежительный лёгкий поклон неузнанному королю, сир Арлайс вышел.

— Мда… Двуличный лис. Совсем недавно изображал передо мной любящего отца, а сегодня так некрасиво получилось… — сир Сеймон закрыл за гостем дверь на замок и вернулся ко мне. Пододвинул тарелку, понял, что похлёбка остыла, провёл над ней рукой, согревая. — Кушай, девочка. Тебе нужны силы. Завтра мы вернёмся в Люмос, и там станет легче…

Я взяла ложку, попробовала впихнуть в себя немного сытного бульона, но поток мыслей остановить было невозможно. С трудом проглотила жижу через образовавшийся ком горя:

— Бедный Райан… Даже после смерти близкие не могут найти добрых слов для него… — подумала о том, что сирра Катрин не приехала посмотреть на место смерти сына, и разразилась слезами жалости к погибшему.

— Ну-ну, девочка, пойдём! — сир Сеймон встал, обошёл меня и приобнял сзади за плечи. Будь он посильней, уже усыпил бы меня и отнёс на кровать, но годы были не те.

Как же сложно было думать в этой ситуации о ребёнке, сжимавшемся от моей печали, и о людях, которые хотели мне только добра! Заставив себя успокоиться, я выпила немного отвара и пообещала взять себя в руки. Проглотила пять ложек похлёбки, больше не влезало. От этого героического действа отвлёк стук в дверь.

— Кто? — не торопясь открыть, спросил король, как обычный лумер, не доверяющий случайным путникам.

— Эдрихам, — раздался знакомый голос, и я соскочила, насколько мне это позволяло материнское бремя. Дверь открылась, через порог перешагнул сир Брис, и я бросилась к нему в раскрытые руки. Прижав меня к себе, он пробормотал виновато. — Прости, Ана, мы только сегодня узнали. Амели велела привезти тебя во что бы то ни стало.

Он, и правда, пах смолой, которой обрабатывают бока небольшого судёнышка, солёным морским воздухом и внутренним огненным жаром. Знакомый аромат маг-силы, когда-то успокаивавший меня, снова подействовал нужным образом. Сир Сеймон представился, предложил сиру Брису с дороги отдохнуть и засуетился у очага, подобно обычному лумеру, разогревая отвар и уставляя стол тарелками со снедью.

Мужчины выпили вина в память о Райане и завели неторопливую беседу. Сир Брис попросил рассказать подробности, но я их не могла больше слушать. Извинившись, попросила разрешения удалиться. В спальне голоса звучали приглушённо и умиротворяюще. Понемногу я успокаивалась, представляя себе, что рядом разговаривают Райан и сир Брис, как раньше. Обсуждают своё, рудокоповское…

Ощущение реальности представленной картинки было настолько ярким, что я, едва задремав, снова увидела его. В этот раз Райан выглядел прозрачнее (в каждом сне он понемногу исчезал), но продолжал улыбаться и утешать меня.

— Я не верю, что ты умер, — обратилась к нему по привычке, — я ведь чувствую тебя, словно ты рядом…

— Только не останавливай своё сердце, моя летучая рыбка, ты нужна сыну, — утешал Райан.

От этой фразы я резко проснулась. Сердце учащённо билось. Вспомнились рассказы о магах, которые добровольно уходили за умершими возлюбленными в подземелье Владычицы — одним желанием останавливали разбитое сердце. Ох, я ведь, кажется, думала об этом днём, там, у океана, который обожала до злополучного дня, а теперь ненавидела. Райан даже во сне меня пытался успокоить и остановить от необдуманного шага. Да, я должна была подумать о малыше.

Вероятно, я провалилась совсем ненадолго в сон, потому что за стенкой мужчины продолжали беседовать. Король рассказывал сиру Брису о появлении сира Арлайса и чем закончилась наша встреча. Сир Брис вдруг рассмеялся, да так, что долго не мог успокоиться. Это было очень неожиданно. Поэтому набросив шлафор, я решила узнать, в чём дело, ведь оно касалось Райана.

— Ох, слад… — сир Брис осёкся, поперхнувшись привычным эпитетом в мой адрес, извинился перед собеседником, протянул руку в мою сторону и помог сесть: — Прости, я не удержался. Этот засранец мне по секрету всё рассказал, наверное, недели три назад. Чувствовал, может, чего?

Сир Брис нахмурился на мгновение, но светлые воспоминания тут же разгладили морщины на переносице:

— Прошу извинить меня покорно, но это невозможно по-другому воспринимать, — он пододвинул кружку к сидящему напротив старому королю, и тот плеснул вина, невольно улыбаясь от заразительного добродушного смеха гостя. — Дело в том, что в личной ячейке Райана лежит всего один гольден. Именно на него он составил завещание и адресовал тебе, Ана, поскольку подозревал, что сир Арлайс поступит именно таким образом. И, как мы видим, не ошибся… За Райана!

Сир Брис поднял кружку, и старик его поддержал.

— Где же все личные средства молодого герцога? Куда он их спрятал? — мне подмигнул зелёный глаз, мол, не унывай, всё будет хорошо.

— Он сказала, что Ана найдёт, если воспользуется его подарком, — сир Брис обвёл взглядом комнату, — может быть, они находятся здесь. Я почти уверен… Эй-й, сладкая, что я такое сказал?

Как это было жестоко говорить о деньгах, когда самое ценное было потеряно! Истерика захлестнула меня с новой силой, и королю пришлось вмешаться. На сей раз помощник был рядом, сир Брис подхватил меня и унёс, засыпающую, в спальню.

Небольшое судёнышко, на котором приехал сир Эдрихам, ждало его, чтобы отплыть. Утром меня осторожно разбудила Эва, за стенкой бубнили всё те же обитатели домика: сир Брис остался у нас ночевать.

— Я принесла завтрак от госпожи Нерис. Мужчин я покормила. А тебе надо привести себя в порядок и позавтракать, ведь на пристани нас ждут: мы возвращаемся на континент. Давай помогу, подруга. Что-то ты совсем плохо выглядишь, про малыша забыла… — Эва ворчала совсем как госпожа Нерис, и это была магия не хуже успокоительного травяного сбора.

Я посетила уборную, Эва помогла мне ополоснуться, одеться и уложить волосы. К мужчинам я вышла, когда они уже наслаждались мятным отваром в прикуску с пирогом от Нерис. На вопросы о самочувствии я ответила положительно. Но стоило сиру Сеймону напомнить о нашем отъезде, упрямо возразила. Ночью, во сне, я кое-что решила.

Положила на стол перед сиром Брисом тот артефакт, что связывал меня и Райана, и с помощью которого Генрих пытался обнаружить его под завалом:

— Сир Брис, вы ведь поисковик, как и Райан. Скажите, можно с помощью артефакта с привязкой найти место, где Райан утонул? Я бы хотела помолиться там о нём.

Эдрихам и король переглянулись.

— Можно попробовать. Я не против, — мелко покивал сир Брис. — Думаю, что всем нам нужно с ним попрощаться. Хотя бы так.

Слава богам, меня не стали уговаривать бросить эту бредовую затею, ведь попрощаться можно было и с пирса, откуда уходила лодка Райана в последний раз. Чтобы показать своё послушание, я позавтракала максимально плотно и молниеносно собралась. Как знать, сколько мы будем искать то место? Эва по моей просьбе собрала две корзины в дорогу, куда положила фрукты, остатки пирога Нерис, воду и вино, чтобы помянуть Райана.