Делегация появилась на ристалище, когда там во всю шло веселье. Появление короля и его знатных спутников переполошило участников и особенно лумеров, но вскоре спрятанный бочонок с хмелёвкой достали, разлили по кружкам и угостили всех пожелавших — короля, клерка, старших инквизиторов, сир Марред тоже не отказался, чем заслужил благосклонный хоровой вопль «Энон-эрит!». И аднодские маги устроили разминочную тренировку, как обычно, с шутками и розыгрышами друг друга во время спаррингов. Я с облечением видела, как разглаживается высокомерная мина на лице Риза-старшего и появляется заинтересованность. Общий весёлый фон расслабил гостей, даже сирры снизошли до улыбок.

Но вот маги разогрелись и начали постукивать мечами о небольшие деревянные щиты, надеваемые на руку, вызывать главного идеолога ристалища — Его высочество. Лумеры заулюлюкали, и как ни отказывался Генрих, ему пришлось выйти. За ним вызвали Райана, а сир Брис обычно не принимал участие, отшучивался, поэтому сегодня и его не стали беспокоить.

Дальнейшая программа была мне известна: сначала пара магов будут нападать на принца, потом — группа побольше, когда Генрих разогреется. Обязательно будет спарринг между им и Райаном, потом они оба встанут спина к спине, и на них посыпятся удары со всех сторон. Бывало, что толпа побеждала, но сегодня, разумеется, все бойцы будут стараться показать уважение к наместникам и пощадят храбрую пару. Так всё и начиналось. Я смогла усидеть до момента, когда на арене встретились оба — Риз и Генрих. Зазвенела сталь, на зрительских рядах затаили дыхание, а я вдруг почувствовала на себе взгляд. Нет, даже не почувствовала, а обратила внимание после того, как Райан во время битвы бросил мимо меня неопределённый взгляд куда-то в сторону.

Не стесняясь, меня рассматривал сир Арлайс Риз, рядом с ним порозовела госпожа Катрина, как будто только что сказала супругу неприятную вещь или он ей. Встретив мой вопросительный взгляд, сир Арлайс усмехнулся и вернулся к созерцанию разворачивающейся перед ним панорамы искусственной битвы. Но ощущение внимания к себе не прошло, и я покрутила головой — справа на меня жадно смотрела Хетуин. Её рука лежала в ладонях матери, как в колыбели.

— Схожу к домику на тот случай, если Его величество туда заглянет. Убежусь, всё ли в порядке, — сказала я рядом сидящему сиру Брису, протиснулась между спиной и рядом лумерок, что хихикали и ахали, и направилась к обрушенным воротам, обозначавшим территорию старого рудника.

Внимание Риза-старшего и гнев его супруги был более чем понятен: любое непослушание сына им казалось преступным. Но с чего бы Хетуин ревновать меня к Его высочеству? Неужели она узнала о моём сопровождении, успели нашептать сплетники? Как будто сирра Марред знала об этом, утешала свою дочь, просила набраться терпения…

Я успела преодолеть половину спуска до равнины, когда меня догнал чёткий голос герцога Арлайса:

— Не так быстро… Кажется, вас зовут Ана? Ана Гурайд?

Обернулась. Мужчина не походил на человека с плохой памятью, ведь за обеденным столом, куда я всеми силами старалась не попасть и куда меня заставил сесть Райан, моё имя звучало несколько раз.

— У меня есть к вам серьёзное предложение, — стараясь не показывать, что запыхался, герцог настиг меня, остановившуюся вопросительно. — Насколько я понимаю, вы здесь самая влиятельная особа…

Я решила, что ослышалась, поэтому не стала переспрашивать, что имеет в виду герцог. Если он назвал меня «не самой влиятельной особой», тем более не стоило реагировать на оскорбления. Ко мне с приёздом высокопоставленных недовольных гостей вернулось любимое молчание, и теперь я спасалась им. Медленно пошла вперёд, мужчина присоединился и, отдышавшись, завёл разговор о серьёзном предложении.

— Я прежде наивно полагал, что выигрывает всегда тот, кто владеет б0льшей информацией, — начал он издалека. — Но недавно убедился, что вы, женщины, умеете управлять миром, не прибегая к сложным способам. Без всякой магии… Мы видим, как изменился Райан. И хочу вам сказать, что нас не может не тревожить факт необычного поведения нашего сына.

Если он говорил о том, что Райан всячески старался демонстрировать свою привязанность ко мне, я понимала Риза-старшего. Но если он видел в этом что-то противоестественное — тогда нет. Интересно, что при этом на нас косилась Хетуин, а сирра Марред тонко улыбнулась, и в этой улыбке промелькнуло нечто одобрительное. Но кто ж поймёт этих магов? Я-то не вешалась Райану на шею и даже руку пыталась каждый раз выдернуть, а ему хоть бы хны, как будто он развлекался тем, что выводил родителей из себя…

— Осмелюсь спросить вас лично, госпожа Гурайд. Какие у вас планы относительно моего сына?

Вот и прозвучало беспокойство. Он, что, в самом деле думает, будто между мной и сыном герцога может что-то быть? Я удивлённо посмотрела на спутника:

— Не понимаю, какие планы вы имеете в виду.

— Планы на будущее.

— Всё равно не понимаю. Через четыре месяца мы расстанемся, и я не хочу больше возвращаться на Аднод, как лумерка тем более. Хочу учиться, и на этом всё, — заметила, что герцог удовлетворённо выдохнул на «расстанемся», и поразилась ещё сильнее: неужели такое бывает, чтобы члены королевской семьи женились на лумерках? Положим, о свадьбе Райан не говорил, да и я бы не позволила. Любые продолжительные связи должны приводить к этому, так говорила мне матушка. То, что будет с нами после завершения контракта с Эдрихамами, мы не обсуждали, избегая скользкой темы.

— Благодарю, — кивнул герцог, останавливаясь и окидывая меня куда более дружелюбным взглядом, — именно это я и хотел узнать. Сир Брисандр обмолвился о вашем благоразумии, имеющемся несмотря на ваш юный возраст. Я хотел убедиться в этом. И, раз вы понимаете моё беспокойство как отца, я желаю сделать вам выгодное предложение.

Фантазия моя за секунду представила разные варианты, которые логично вытекали из ситуации, в которой я хладнокровно относилась к Райану. Стать его лумеркой на следующий год и пообещать не мешать Райану выбрать невесту. Исчезнуть из поля зрения Райана сразу после возвращения на континент. Стать лумеркой самого Риза-отца. От последнего варианта меня передёрнуло. Но настоящее предложение сира Арлайса оказалось совершенно неожиданным.

— Для начала поклянитесь, что предмет нашей беседы останется между нами, — решительно снова остановился герцог и встал напротив меня. Я пообещала, и он поднял руку, от его ладони отделилось мерцающее облачко и коснулась моих губ. Ничего болезненного и странного я не почувствовала. — Это печать молчания. Она не причинит вам вреда, пока вы не захотите поделиться нашим разговором с кем-либо.

Я сначала хотела обидеться на недоверие, а потом вспомнила, как проболталась во время всплеска, и смирилась. Сказала: «Хорошо».

— Когда ваш контракт с семьёй Эдрихам закончится, вы станете весьма обеспеченной госпожой, — герцог заложил руки за спину, углубляясь в свои мысли, — я об этом знаю. Признаюсь, цена, которую вам предложила сирра Амельдина, мне кажется сильно завышенной… я бы даже сказал, чрезмерно завышенной. Но я вас понимаю, денег никогда не бывает много…

Это он про ту тысячу гольденов, которая была озвучена в контракте Эдрихамов? Сир Брис говорил, что это на самом деле немного: для открытия собственного дела уйдёт почти вся сумма, и останутся крохи. Это аренда лавки, закупка товаров, взносы в торговый союз Люмерии и наём помощников. Если я неудачно просчитаю дело, то могу остаться ни с чем уже через два месяца. Впрочем, Йаре и другим лумеркам приходилось работать на Адноде по три-четыре года, чтобы заработать тысячу гольденов.

— … Поэтому я к вашим сбережениям и тем драгоценностям, что подарила вам сирра Амельдина, добавлю сумму, равную половине.

Я аж захлебнулась воздухом. Так вот что он имел в виду!

— Драгоценности госпожи? — сквозь кашель выдавила я.

Герцог остановился переждать, пока я не избавлюсь от першения.