И вот, на днях, Тибо как мать, не отпускающая чада от себя ни на шаг, стала замечать странности. Ей казалось, то носик у Мио вдруг стал длиннее, то ушки сегодня топорщатся, а завтра нет… И волосы слегка курчавятся сегодня, а завтра жёсткие, словно у взрослого мужика… Но за день до того, как Тибо пришла ко мне, случилось кое-что совершенно необъяснимое и очевидно указывающее на проклятие либо маг-силу, которая проявилась у младенца. А ведь даже у магов бытовой уровень магии появлялся не раньше восьми лет…

Бабушка, мать Тибо, расцеловала утром Мио и пошутила, что, родись он девочкой, то был бы совсем милахой и «уж как его все любили бы!». Посмеялись и забыли. Потом Тибо показалось, что одежда малыша внизу мокрая, она пошла его переодевать — и чуть не задохнулась ужасом. На том месте, где у мужчин имеется их орган, находилось подобие женских бугорков. Тибо сдержала крик, с трудом заставила себя успокоиться, ведь она ещё пока не объединила в логическую пару проклятие малыша и шутку, сказанную бабушкой.

А потом, к вечеру, у Мио и волосы вдруг вытянулись к плечам на сантиметра три. Тибо надела ему шапочку и второй день не отходила от него, не разрешая родным менять мокрые штанишки и снимать головной убор с якобы простывших ушек.

Видя, что я верю с трудом, Тибо (благо что мы были в отдельной комнате) раздела Мио, и теперь настала моя очередь впадать в истерику.

— Ты думаешь о том же, что и я? — поправляя одежду на Мио, спросила араулюмка дрожащими губами. — Что, если твой жемчуг был настоящим?

Я безмолвно переваривала услышанное. Мир перевернулся, и, если Мио, на самом деле, был не простым ребёнком, в смысле, рождённым необычным способом, то… и нас, и его ждал настоящий кошмар.

— Что мне делать? Муж ещё не знает, но долго я не смогу скрывать… — голос Тибо сел до шёпота.

Единственное, что я могла сделать в паническом ужасе, — это воспользоваться артефактом, данным мне Генрихом. Впервые за год!

— Идём ко мне. Генрих появится там, он скажет, что делать, — я бросила на стол пару монет, хотя мы не притронулись к еде, и захватила наши вещи, а Тибо — сына на руки, и мы поспешили к моей квартирке.

Генрих ждал нас, когда мы влетели в скромную обитель студентки-лумерки.

— Что случилось? — с порога спросил Его высочество. — Мне пришлось прервать аудиенцию, и я обещал вернуться в течение часа.

Мы с Тибо переглянулись, краснея. Рассказ должен был получиться непростым, и виноваты мы были обе. Генрих выслушал сначала ту часть истории, которую мне пересказывала в закусочной Тибо. Изучил малыша, поиграл с ним, похвалил и произнёс обратное бабушкиной шутке, — что из Мио получится отличный парень.

— Он у тебя слишком смышлёный, Тибо. Не по годам, я бы сказал. Хривелур на два месяца его младше, но, вижу, что ему далековато до Мио, — Генрих задумчиво поглаживал отросшую мягкую бородку. — Вы прекрасно знаете, что у лумеров иногда рождаются одарённые дети, но пока я тоже не припомню хотя бы случая, чтобы развитие маг-силы началось так рано… Это может быть опасным не только для него.

Мио, едва сорвался с рук, полез к моей корзине с рукоделием, намереваясь заполучить один из ярких клубков ниток. Тибо метнулась за ним, а Генрих перевёл взгляд на меня:

— Я так понимаю, что вы мне не всё рассказали?

Пристыженная Тибо доверила самое сложное мне, поэтому пришлось отдуваться за двоих. Генрих слушал, слушал и не выдержал, засмеялся, прикрыв лицо ладонью.

— Ладно, Ана, — отсмеявшись, он попытался говорить серьёзно, но зелёные глаза предательски щурились, — опустим нравственный аспект, ибо мы все на Адноде пытались обмануть себя. Подобных прецедентов в истории не было, поэтому ничего не могу сказать по поводу того, чей это ребёнок. Если это важно, то мы можем проверить на родство через магию. Нужен лишь Мио и его общепринятый отец.

— Или вторая мать… — подавленно сказала я. Земля, если так можно было назвать деревянный пол квартирки, уходила у меня из-под ног.

Генрих не стал нас с Тибо мучить. Тут же взял малыша за ладошку одной своей рукой, второй — мою и прикрыл глаза. Над нашими руками появилось свечение, чрезвычайно понравившееся Мио, который возжелал поймать его свободными пальцами.

— Какого цвета ваши ауры? — не открывая глаз, спросил Генрих.

— У Аны разноцветная, яркая, а у Мио… — Тибо сглотнула страх, — в основном светло-жёлтая, как от лампы, и… с разводами, как у Аны…

Генрих открыл глаза — аура пропала:

— Я дал вам возможность самим увидеть сущность нашего героя, — принц хмыкнул весело и протянул руку ладонью вверх, обращаясь к Мио. — Ну-ка, воин, покажи, ты настоящий воин? Или трусливая девчонка?

А сам глазами моргнул Тибо, мол, проверяй. Та унесла сына в уборную и скоро вернулась со слезами облегчения на глазах:

— Всё, как положено!

— Вот вам маленький метаморф! — развёл руками Генрих. — И если его подарок от духовной матери со временем не иссякнет, я даже боюсь представить, какой из него сильный маг получится. Если верить ауре, то Мио — всё же обычный человек. А способности получил, находясь в утробе матери. Тем более, если вы закрепили магию словами клятвы или чем-то подобным. Но это сейчас не совсем главное…

Мы с Тибо выдохнули. В эту минуту каждая из нас дала себе слово больше не развлекаться с магией. Я мельком вспомнила: что, если сказанная принцем в горячечном бреду половина фразы о брачном союзе в адрес Иларии попала в меня, ко мне ведь он тогда обращался? Может, мы поэтому расстаться не можем? Надо будет спросить, я дала себе слово.

А потом Генрих нас напугал. Мио был слишком мал, чтобы контролировать свои способности, и в ближайшие лет десять существовала опасность обнаружения его дара. Метаморфы — ценный товар на политической арене, а тем более араулюмская кровь быстро вызовет интерес южного народа. Если не сломят посулами и уговорами, могут похитить Мио или обоих — Тибо и Мио. Поэтому сейчас было важно поместить малыша под наблюдение и отправить куда-нибудь подальше, в малолюдный уголок.

С моих плеч свалилась гора: Генрих знал, о чём говорил, а значит, обязательно поможет. В итоге, Тибо должна была поговорить с супругом, объяснить проблему, и Его высочество посоветовал не смущать мужа подробностями. Достаточно было рассказать о том, что, будучи уже беременной, Тибо на Адноде пережила всплеск магии, отсюда и сюрприз.

Что касается безлюдного места, то на выбор имелось только два варианта — опять Аднод, тёплый, малолюдный (тем более зря, что ли, Риз там дом строил?), но с особенностями магии. Или северная часть — Нортон. Какой-нибудь остров, где разводят арсвенов и кулей. И туда почти не доходит свет Владычицы, оттого магов там рождается меньше. Думать надо было быстро: подготовка Генриха к передаче короны не стала бы ждать решения семьи лумеров.

Могу себе только представить, какой сложный разговор состоялся между Тибо и мужем. Аднод, после его магического подарка, сразу был отметён.

— Ненавижу холод, — всплакнула Тибо при следующей встрече, — но ради детей вытерплю всё! Эфу жалко… Ей-то за что?

Через неделю, по особому поручению Его высочества, прибыли носильщики и знакомые нам инквизиторы Элиас и Одри. Родственникам объяснили, что мужу поступило выгодное предложение, и он согласился на работу, которая находилась на краю Люмерии — в северных краях Нортона. Когда семья Эрмине туда уезжала, там уже царила суровая зима. Тибо писала, что поначалу все, кроме Мио, простыли, но дети быстро адаптировались к снегу. А крепости, которые строил их отец в сугробах, приводили в восторг саму Тибо.

С тех пор они изредка и тайно приезжали в гости. А когда я со своей семьёй окончательно обосновалась на юге, то Эфа у нас жила почти безвылазно. Её лумерская араулюмская кровь нуждалась в тепле и солнце. Что вырастет из Мио, пропадёт его маг-сила или нет, сказать с уверенностью не могу. На момент рождения моего сына малышу Мио шёл третий год, и метаморф в нём цвёл, как сады Владычицы весной. Но благодаря постоянному присмотру, об уникальных способностях знало всего пятеро человек — семья Эрмине (без бабушек и дедушек), Его высочество и я с мужем.