Отругав принца, продолжающего храпеть, при этом не выпуская из руки полупустую бутылку, уже более внимательно переступая через валяющиеся вещи, добралась до окна, залезла наверх, чтобы открыть замок, используемый во время штормов, и наконец распахнула настежь створки, впуская свежий воздух. Сама постояла рядом с окном, усмиряя тошнотворный порыв, и принялась наводить порядок.
Морской чистый бриз почувствовало тело, обутое и одетое, раскинувшееся на нерасправленной кровати. И только небрежно натянутые штаны с болтающимися завязками свидетельствовали о том, что их хозяину не хватило ловкости в пальцах, чтобы поправиться после посещения уборной. Собирая разбросанные бутылки по всей комнате и осколки, я с облегчением вздохнула, не найдя рвотных пятен. Пил Его высочество аккуратно, но прицельно, судя по оставшимся двум полным из шести бутылок. И даже не закусывал…
Расчистив пол для перемещения, я начала действовать по знакомому алгоритмусу — ничего лучше в подобных ситуациях, чем чистая вода, не было. Дождалась, когда по трубам пойдёт вода из колодца, подставила под ручку специальный зажим и вернулась в спальню. Его высочество забормотал, двинул рукой, бутылка накренилась, и на постель полилась красная жидкость. Я ахнула и силой забрала у моффина бутылку. Принц моментально очнулся.
Веки с трудом приподнялись, рот открылся — и всё, что я услышала — нечленораздельный звук то ли приветствия, то ли возмущения.
— Сейчас сделаю вам горячий отвар! — ночной опыт общения с пьяным вдрызг Райаном забыть было невозможно.
Принц попробовал встать, но всё, что ему удалось — это приподняться на локте и рухнуть назад, на мягкую поверхность. Положив нагревательный артефакт под наполненный чайник, я присела рядом с Генрихом.
— Ну, и стоило оно того — напиться до моффиновского состояния? — я потрогала его красное лицо, оказалось, что принц весь горел. Это подтвердило прикосновение к его груди, ради чего пришлось нырнуть рукой под жюстокор и рубашку. — Отравили ресурс, сами едва живы… Довольны?
Принц с трудом сконцентрировал на мне взгляд и прикрыл изнемождённо глаза.
— И пахнете вы ужасно, уж не обижайтесь, Ваше высочество, — я вздохнула, пригладила торчащие волоски на аккуратно два дня назад подстриженной бородке. — Сейчас я вас выкупаю, переодену, накормлю и буду заговаривать вам зубы, чтобы вы быстрее пришли в себя.
— Пи-ить! — прохрипел принц, и рука его зашарила по кровати.
— Сейчас приготовится отвар, потерпите пять минут.
— От-дай! — он схватил меня за руку вместо благодарности за заботу.
— Пить? О, конечно, отпустите только мою руку, — потирая запястье, я встала, но вместо того, чтобы отдать желаемое — бутылку вина — сходила в купальню, набрала там в ковшик чистой воды и вернулась. Не будет пить — вылью на голову, решила я.
— Не то! — нахмурился пьяно принц и снова попытался подняться.
— Самое то, поверьте! — убедительно сказала я, помогла принцу приподнять голову и поднесла ковшик к губам. Первый глоток — и получила недовольное фырканье. — Мучит жажда — пейте воду, не то вылью на голову, я сказала!
Генрих как будто распробовал воду, и набросился на неё жадно, глотая так, что в его горле булькало каждый раз. Осушил полный ковш и откинулся на подушку. Я, довольная своей настойчивостью, пошла относить ковш назад, но звуки за моей спиной заставили метнуться назад. То, чего я боялась, случилось — принца рвало.
И всё-таки забрызганные розовой жидкостью жюстокор, покрывало и ковёр стали небольшой ценой — Генрих немного пришёл в себя. Отстаивать своё право на беспробудное пьянство он пока не мог. После очистки желудка другая часть трясущегося в ознобе тела позвала на нужник, я помогла встать с кровати и, подставив себя под это навалившееся тело, которое мы с господином Уриеном некогда еле выволокли с террасы, повела в уборную.
Штаны с горе-влюблённого падали, мы дошли до нужника, я посодействовала с одеждой и оставила принца сцеживать винные пары. Тем временем терма набралась, я бросила в неё пока один артефакт, потому что не знала, можно ли принцу с такой температурой париться в горячей воде.
Он стонал, почувствовав все прелести похмелья, и как никогда нуждался в заботе. Так что я помогла ему раздеться и опуститься в нагревающуюся, уже немного тёплую, воду, показавшуюся поначалу ледяной.
— Вот и хорошо, заодно протрезвеете, — невольно улыбнулась, но тут же пообещала, что скоро будет комфортно и сейчас принесу кружку с крепким мятным отваром.
Чтобы выкупать Генриха, мне пришлось самой раздеться и залезть в терму, в лохани это получилось бы гораздо удобнее. А во время купания рукой я помогла избавиться от накопившегося возбуждения, принц не возражал, но и не показал особого желания получать удовольствие — в нём надломилось желание любить и получать ласки.
Через час Его высочество, выглядящий намного лучше, но пребывающий в молчаливом тоскливом состоянии, лежал в постели с чистым, обновлённым бельём. В комнате удушливый угар сменил свежий воздух с нотками ароматического масла, которым я натёрла Генриха, попутно делая расслабляющий массаж ему на спине, плечах, руках и ногах. После моих слов: «Достаточно, можете перевернуться», — мужчина послушно выполнил просьбу, я укрыла его тщательно и присела рядом:
— Отдохните немного, я попрошу госпожу Нерис приготовить вам бульон и загляну попозже. Обещайте мне больше не делать глупостей.
Генрих вытянул руку из-под покрывала, взял мою и поднёс к губам, поцеловал ладонь:
— Благодарю, Ана, — взгляд его был хотя и усталым, но выразительным. Замкнувшийся в себе принц не горел желанием тратить силы на слова.
В ответ я наклонилась и поцеловала его в неподвижные губы:
— Многое забывается со временем, поверьте, ваше высочество. Вспомните, как мне было плохо после той ночи в домике для утех. Я ведь не хотела жить. Но смысла нашим действиям добавляют наши близкие и долг… Я не про желание вашего отца, простите, — запоздало спохватилась: опять у принца будет повод подозревать меня в сговоре с Роландом Вторым. — Вы нужны другим людям. Нужны мне, даже Райану, который мечтает, чтобы вы как можно скорее вернулись на Аднод, нужны острову.
— Разве я нужен? — горько улыбнулся мужчина. — Умеешь ты сладко обманывать, Ана.
— Мы все для чего-то нужны этому острову, — философски и уклончиво ответила я, погладив расслабленную руку: — вы сами говорили, что не бывает ничего случайного… Послушайте, сир Генрих. Я помогу вам успокоиться. Сиру Брису и Райану помогло, значит, и вам польза будет.
— Как же ты поможешь, Ана? Соберёшь осколки моего разбитого сердца?
— Я постараюсь это сделать, — пообещала я, набрасывая личину Иларии. Принц мгновенно подобрался и разгневался, собираясь покинуть кровать.
— Не смей этого делать, Ана! Я тебе запрещаю!
Тогда я сменила личину Иларии на Хетуин — принц поморщился:
— Нет, я сказал!
— Как хотите, ваше высочество, — я снова стала Иларией. — Но сегодня я вас буду ждать в своей спальне после полуночи в этом теле. А вам решать — приходить или нет.
Наклонилась и снова прижалась к губам, неподвижным первое мгновение, но тут же Его высочество простонал, обхватывая меня обеими руками и прижимая к себе. Он не потерялся в реальности, прекрасно понимая, что происходит, кто я такая. Поэтому мы спустя недолгое время разорвали поцелуй, я погладила лицо, обращённое ко мне:
— Сегодня ночью, после полуночи. Не придёте — я всё пойму и просто усну в чужом теле… Отдыхайте, сир Генрих.
Я поднялась и пошла к двери, возле которого стояло ведро, наполненное осколками и бутылками, пустыми и двумя запечатанными. Меня провожал жадный зелёный взгляд. Я была почти уверена, что его высочество не откажется от моего предложения, которое в своё время осчастливило двух других мужчин. Но и в упрямстве его можно было не сомневаться. Возвращая свою внешность, я вышла, но до этого обернулась:
— И снимите, пожалуйста, свои чары забвения. От них у всех, кто находится во дворце, болит голова. Люди думают о вас, переживают. Будьте милосердны к своим слугам.
