— Я рад, что ты ожила, всех нас напугала, — сказал он, продолжая держать кубок с вином. Мне вспомнилось, что оно странным образом положительно влияло на моё недомогание, я забрала из рук господина кубок, выпила сладкое и терпкое вино, а затем потянулась за поцелуем. — Ты не исправима, Ана!

Он только посмеялся и повторил попытку меня выпроводить. Я же подхватила стоящую у кресла на полу бутылку, взяла сира Бриса за руку и повела в его спальню…

Спустя много лет, оглядываясь на ту ночь, будь я человеком со стороны, уверена, нашла бы фальшь в моём поведении: такая резкая перемена между состоянием, граничащим со смертью, и бодрым расположением духа, и, главное, жаждой тела. На эту нелепость мне откроет глаза госпожа Гленда, прекрасно осведомлённая о потребностях и привычках необручниц.

Хаос, творящийся во мне, требовал чёткого понимания, чего я хочу, чтобы начать изменяться. Об этом говорило моё сознание через образы нитей сердца Аднода. И пока я не могла сформулировать своё желание, вся та палитра маг-сил, что уже образовывала неявную вязь, волновалась. Но стоило подключиться эмпатоморфии, как шторм внутри меня уложился в ясный рисунок. Ведь уже после ласк Райана я почувствовала себя заметно лучше.

Сир Брис, полностью расслабленный, недоумевающий от моей силы воли, тоже уснул, дважды сбросив напряжение и, по моей просьбе (чтобы выжечь всю беснующуюся во мне дрянь), оба раза поделился магией. Огонь, словно пёс, спущенный с цепи и получивший команду, промчался по моим венам и заполнил каждый дюйм моего тела.

Тот огонь, что был во мне, совсем другой породы, присмирел сразу, подчинился. Сир Брис уснул, повторяя позу Райана — обнимая меня. Я же с чувством выполненного долга, отправилась к себе, под тёплый бок мирно сопящего герцога. Кажется, всё возвращалось на свои круги — и день, и быт, и наши ласки.

В это верилось ровно до полудня. За остаток ночи и спокойного утра моя новая маг-сила улеглась и преподнесла мне сюрприз.

Отправив Эву помогать госпоже Нерис, я прихорашивалась перед зеркалом. Совершенно некстати вспомнила украденные Йарой серьги госпожи, те самые, с камнями жёлтого кварца, и мысли невольно перескочили на госпожу. Концентрированная мысль о ней, очевидно, была настолько сильна, что вдруг, в отражении я увидела её — в том платье, что было на мне и с той же причёской.

Я вскрикнула — и ротик госпожи искривился, как и её лицо, в страхе. Я отшатнулась — отражение повторило меня. Стоит ли описывать тот испуг, который подкосил мои ноги, заставив рухнуть на колени — и моё отражение тоже? «Я схожу с ума!» — был единственно разумный вывод. Потому что даже в мире магов внезапные странные отражения в зеркале считались дурной приметой, а ведь магов с детства окружали чудеса.

Я закрыла глаза, в надежде открыть их снова и увидеть снова себя. Страшно было поднять взгляд на зеркало, поэтому первое, что я увидела, были мои руки. Знакомые тонкие пальчики госпожи принимали форму моих собственных — длинных, крепких и натруженных. От увиденного зашевелились волосы на голове, и я потеряла сознание.

Должно быть, пришла в себя я быстро, потому что свидетелей обморока не нашлось. Поднялась, прислушиваясь к себе: никаких признаков болезни и близко не ощущалось. Я была здорова телом, если не считать лёгкого возбуждения необручницы в чреслах, но, кажется, проблема находилась в моём рассудке, помутившемся от волнений. Мне срочно нужно требовалось выйти на свежий воздух!

Через безлюдный, затихший коридор я отправилась на террасу, решив там дать себе немного прийти в себя, а затем спуститься в сад госпожи и провести там некоторое время за работой. Мой замысел не удался: на террасе находился Его высочество, я застала его за чтением книги.

Собралась извиниться и исчезнуть, но поймала его утомлённый спокойный взгляд и осталась. Можно было его не спрашивать, почему он сегодня не на руднике. В таком состоянии от него была бы не польза, а вред. Мы обменялись вопросами о самочувствии, и у каждого оно оказалось замечательным. Только никто не радовался.

— И всё же я вижу на твоём лице тревогу, Ана. Что случилось? — принц-интуит первым поймал меня на лжи.

Вспомнив, что он не единожды давал мне разумные советы по овладению магии, я колебалась недолго и посетовала на видение в зеркале. Принц отложил книгу и протянул руку, не собираясь вставать, настолько чувствовал себя слабым. Я подошла, и он притянул на свои колени:

— Присядь, я посмотрю.

Виски мои обхватили ледяные пальцы, за этим последовало знакомое чувство вытягивания из головы мыслей.

— Сложно сказать, — задумчиво признался он, осмысливая полученную информацию. — Это, конечно, невероятно, но один из главных уроков отца — проверять все догадки, даже самые нелепые. О чём или о ком ты думала за миг до того, как увидела неправильное отражение?

Я призналась, что о госпоже.

— Попробуй воспроизвести свои мысли. Не вставай, я сегодня слаб, ещё не восстановился до конца. Мне сидя будет легче тебя контролировать, если что-то пойдёт не так.

Не взирая на странность просьбы подумать о госпоже, я её выполнила. Аднод не изменился, принц и я выглядели, как прежде.

— Не так, — поморщился сир Генрих, — попробуй представить, что ты — это сирра Амельдина. Заставь себя поверить в это. Странно, понимаю, — он кивнул, — но, чтобы я исключил самый нелепый вариант, это надо сделать.

Повиновалась снова, прошло полминуты. Моя фантазия настолько охотно откликнулась на образ любимой хозяйки, что в следующий миг, после яркой картинки в голове, я почувствовала стеснение в груди. Машинально коснулась рукой её, заметно увеличившуюся в затянутом корсете…

— Спокойно, Ана! — воскликнул сир Генрих, снова обхватывая мою голову руками. — Дыши спокойно! Это невероятно, но не смертельно… Дыши! — и притянул меня на своё плечо. — У тебя сформировался твой индивидуальный дар. Я не знаю, какие факторы повлияли на это. Возможно и тот, гхм, вечер. Ты собрала самую разнообразную магию по воле Владычицы или этого, вашего Дыв-Кариата. Но вместо полимага получила не менее ценный дар, один из самых редких.

Усмирив истерику, я смогла сквозь икоту задать самый главный вопрос:

— Я стала необручницей?

— Безусловно да, — принц выдохнул, и я только в эту секунду обратила внимание на нашу недвусмысленную позу, каковой она непременно выглядела со стороны. Отстранилась, поднялась с колен. Сир Генрих с сожалением проводил меня взглядом. — Но и это не смертельно, Ана. Я слышал истории, в которых необручницы благополучно прощались со своей магией, чтобы освободиться от ремесла. У них это получалось. Но сейчас ты не о том думаешь, Ана. У тебя уникальный дар — метаморфность.

— Это другой вид эмпатоморфии? — уловив сходство в терминах, я наконец начала думать в нужном принцу направлении.

— Не совсем. Однако, полагаю, твоя способность подстраиваться под желания других, тоже могла сыграть свою роль. Быть метаморфом скорее забавно, чем страшно. Ты быстро войдёшь во вкус, если научишься управлять своим даром… Ну, а необручницы-метаморфы вне всякой конкуренции и на вес, можно сказать, вашего рубеина. Я тебе говорил, Ана, что ты уникальна. И результат твоих изменений только подтверждает это…

На лице принца как-то слишком молниеносно сменилась гримаса на вежливую улыбку. Я вздохнула: судьба у меня, значит, была такая. Какое счастье, что принц мне нравился!

Отложив на потом разбор моего уникального дара, я шагнула к Его высочеству, опустилась на колени и просунула руку между полами жюстокора и штанами, быстро нащупав причину недомогания. Сир Генрих согласно простонал, но остановил, положив свою руку поверх моей:

— Подожди, Ана! Верни свой облик, я бы не хотел видеть супругу Эдрихама у своих ног. Представь себя в привычном образе перед незримым зеркалом внутри тебя, этот способ должен помочь.

По всему моему телу от макушки до пяток хлынула волна мурашек, я даже плечами передёрнула. Его высочество был мудр, и его знания, уверенность не могли не возбуждать простую необразованную лумерку.