Мать, со странным дядькой, быстро скрылись в хлеву.

Саша уже вообще ничего не понимала: зачем к Майке Кощея позвали? Он будет её оживлять? Или наоборот, заберёт их корову в своё Кощеево царство? Сашка вдруг, неожиданно для себя, подскочила и бросилась со всех ног в хлев. Никто не ожидал от неё такой резвости, и она легко проскочила внутрь. С криком бросилась к ветеринару, лупя его по длинным ногам ладошками:

— Уходи, уходи, Кощей! Не отдам тебе Майку!

От неожиданности все замерли, и, с удивлением, уставились на неё. Слёзы на лице Саши высохли, оставив грязные полоски. А огромные глаза сверкали в полумраке сарая.

— Шурочка, — мама подошла, обняла её за плечи и повела из сарая — доча, этот дядя — врач для коров, он пришёл помочь Майке.

От маминых слов Сашка опять заплакала. Она очень хотела, чтобы это было правдой. Но, там в хлеву, она успела разглядеть Майку: та лежала на боку, неподвижные глаза широко открыты, живот вздутый, большой. И дышит она… Шумно так… Саша всё поняла: “Никто уже, даже Кощей, не сможет помочь её Майке”.

Майку похоронили возле леса. Шурка брела домой разбитая горем. Никогда ещё, она не сталкивалась с потерей близких, ей было сложно понять, как же так? Майки больше никогда уже не будет? Как это — никогда? Вот была, и больше её нет… Вспомнила кладбище — они тоже когда-то были. Что же это? Она не могла представить, что когда-то и её не будет.

Взрослые шли рядом и тихо переговаривались:

— Дааа, пала скотинушка от кровомочки…

— Что же делать будем? Без коровы то никак…

— Не знаю пока. Может в колхозе попробуем тёлку в рассрочку взять?

Весной Сашке исполнилось 8 лет.

Подружка, Женька, ещё в прошлом году пошла в школу. А Шурке мать тогда сказала:

— Успеешь. Ещё надоест эта школа. Мне помощница нужна.

— Мамочка, ну, пожалуйста! — Шурка умоляюще заглядывала матери в глаза.

Уж очень ей хотелось, вместе с Женькой в школу пойти. Подружке тогда, ещё летом, купили тетрадки, ручку, чернильницу, карандаши. Она их доставала, бережно поглаживая, показывала подружке.

— Нет, — сказала, как отрезала мать. — У меня есть уже два школьника. Кто будет по дому помогать? Да и в школу собирать тебя не на что сейчас. Вместо Майки, ты же знаешь, Зорьку взяли в колхозе, молока пока почти не даёт, а отрабатывать за неё ещё долго будем.

На майские, с фермы, родители пригнали тёлку первогодку. Звали её Зорька.

Сашка не могла насмотреться на неё, такая она была красивая: вся рыжая, а во лбу белая отметина. Но, потом оказалось, что характер у Зорьки несносный. Прежде чем доить, мать её погладит, поговорит с ней, а она стоит, пока мать доит, ногами переминается. А как заканчивает доить, та, как нарочно, ногой замахнётся и опрокинет ведро. “Никакого терпения уже нет.”— жаловалась она на Зорьку.

— Вот к будущему году подкопим денег, и пойдёшь в свою школу, — вернула мать Сашку на землю. — А сейчас, иди ка лучше, прибери в горнице. Иначе пауки, скоро, всё паутиной заплетут… Школьница… — мать продолжала что-то ворчать под нос.

Февронья грамоте не обучилась, и прекрасно без неё жила, поэтому, срочной необходимости отправля́ть дочку в школу, она не видела. За парней отец решал. Сказал собрать, значит так надо. А в воспитание дочери не вмешивался, тут решения принимала мать. Сашка поняла тогда, что уговорить её уже не получится, если та решила, то не передумает.

В этом году, Женька закончила первый класс. Начались каникулы. И подружки вновь, дни напролёт, стали проводить вместе. Сегодня, с утра, шёл дождь. Сашка чистила чугунки и другую кухонную утварь.

Мать вчера сделала замечание, что посуда у неё страшнее, чем у Дуняши.

(Дуняша жила по соседству и про неё судачили, что она́ только полёживает, а сама по уши грязью заросла) Такое сравнение Саше было не по душе: не любила она быть хуже кого то, а тем более Дуняши.

Дождём наполнило обе бочки, что стояли возле крыльца. Сашка чистила посуду с золой под навесом, потом полоскала в тазу, воду меняла, а посуду носила на кухню и расставляла на полке. Пока ходила туда-сюда, захлюпала вокруг всё, но чугунки стояли на полке как новые! Теперь осталось намыть забрызганные стол и пол.

Дождь прошёл, снова выглянуло солнышко. Пахло свежестью и листвой огромного тополя, разросшегося у дороги. Убралась, постелила влажную тряпицу у порога, полюбовалась оглядывая прибранную кухню. Представила, что мама, сегодня, непременно должна похвалить её. По радио звучала песня "Широка страна моя родная…» довольная собой Шурка, звонко подпевая про страну, где так вольно дышит человек, побежала к Женьке.

Взбежала на крыльцо:

— Женька, привет! Айда к ручью!

— Привет! Зачем к ручью?

— Сплетём венки из одуванчиков и пустим их по воде.

Женька силилась уловить ход мыслей подружки, но не получалось… Шурка решила помочь:

— Помнишь, на той неделе, у Афониных свадьба была? Так вот, я вчера подслушала, как Машка, сестра невесты, подружкам возле колодца рассказывала, что Ольга, невеста то, в прошлом году, на Купалу венок по ручью пустила и загадала желание суженого встретить, да замуж пойти… А сегодня как раз Купала…

— Тебе то зачем жених? — округлила глаза Женька.

— Мне? Жених? — Шурка захлопала глазами, сразу не сообразила, потом расхохоталась — ой не могу! Ну насмешила! Да я же желание хочу загадать…

(У Сашки давно было приготовлено желание, чтобы ей, к школе, купили такую же красивую сумку, как у Жени. Или даже лучше)

— После дождя там, наверно, вода поднялась, и венки в камнях не застрянут, — добавила она.

Женька сидела с книжкой.

— Мне на лето дано задание прочитать пять книг.

Подружка явно задирала нос, важничая. Шурка решила схитрить:

— Ладно, пойду тогда с Машкой, она меня ещё вчера звала, да мне некогда было.

И сделала шаг к порогу. Женька заёрзала, понимая, что уговаривать её Сашка не собирается. А она, итак, её всё утро прождала, и от скуки взялась читать.

— Нееет, Шур, погоди! Я передумала. Вечером почитаю.

Отложила книгу и выскочила вслед за подружкой.

Сашкин венок, брошенный с мостка, сначала нырнул в стремительный поток, — девочка напряглась, — затем, через мгновение, вынырнул и понёсся вдаль, кружась и подскакивая в мутном потоке.

Желание исполнилось: Зорька повзрослела, молока стала давать больше, родители возили в выходные сметану и творог на базар, там и купили Сашке сумку через плечо, а в сельповском магазине, для всех своих школьников — ручки, чернила, чернильницы непроливайки, тетрадки… Шурка была на седьмом небе от счастья!

Вот и наступил этот долгожданный день, 1 сентября!

Сашка проснулась рано и начала собираться. Мать приготовила белую блузку и тёмную юбочку. Густые, темные, волнистые волосы мать ей заплела в косички, и уложила в корзиночку, закрепив белыми атласными ленточками. Пока заплетала, Саша всё пыталась заглянуть в кусок зеркала, висящий на стене, но не дотягивалась.

— Шура, не вертись, а то не буду заплетать.

Девочка насупилась, но решила мать не сердить.

В школу пошла с Колей и Васей. Алексей закончил седьмой класс и стал помогать отцу. На тяжёлые работы ему, по здоровью, было нельзя, да и под присмотром…

Шла гордая! Казалось, вся округа смотрит какая она взрослая!

Во дворе школы собрались ученики со всех классов. Кто-то в центре выступал, говорили о каких то планах, поздравляли и напутствовали, Сашке было неинтересно. Вертелась, высматривая Женьку, но не видела её. Девочка, стоящая сзади, пихнула её в бок:

— Не вертись. Мне из-за тебя ничего не видно…

Саша покосилась назад: девчонка была небольшого роста и стояла на носочках, вытянув шею, пыталась разглядеть хоть что-то…

— Так встань передо мной, — великодушно разрешила Саша.

Девочка радостно пропихнулась вперёд.

— Тебя как зовут то?

— Тоня.

— А меня Шура.