Начиная с весны 1940 года наша колония подчинена общему с союзными государствами управлению. Это привело к тому, что мы теперь отъединены от Франции и стран Европейского континента и можем общаться только с Англией и Соединенными Штатами Америки. Проходит еще немало времени, прежде чем почтовое сообщение с этими странами более или менее налаживается. Морское сообщение с ними так долго еще продолжает оставаться опасным, что о регулярной доставке корреспонденции не может быть и речи. Через Англию устанавливается связь со Швецией, но только от случая к случаю.
Из Эльзаса долгое время нет никаких известий. Из последних полученных оттуда писем узнаем, что события начала лета 1940 года очень тяжело отразились на многих родных местах и что Вейер-им-Таль, близ Гюнсбаха, увы, почти целиком разрушен.
Летом 1941 года моей жене удается выехать из Франции в Лиссабон и оттуда на португальском пароходе добраться до Сазайре, гавани в португальской колонии Анголе, расположенной в устье Конго, откуда она кружным путем через Бельгийское Конго приезжает 2 августа сюда. Тем же самым путем в это время хоть и с трудом, но все же еще можно проехать от нас во Францию и оттуда — в Швейцарию. Дело не только в том, что получение проездных виз в различные страны до чрезвычайности затруднено, — приходится считаться и с тем, что франко-испанская и франко-швейцарская границы в любую минуту могут без предварительного оповещения оказаться закрытыми.
Врачебную работу разделяют между собой и со мной доктор Гольдшмидт, который у нас с 1933 года и в конце 1938 возвращается к нам после отпуска, проведенного в Европе, и доктор Анна Вильдиканн. Сам я наряду с этим бываю занят еще разными другими делами: ремонтом наших помещений и дорог и руководством работами на плантации. Оттого что в военное время, в связи с прекращением торговли лесом, рабочая сила дешевеет, я решаю теперь взяться за отложенные мною работы. Необходимо возделать много гектаров земли, чтобы пересадить все молодые деревья, растущие в нашем питомнике и в других местах. Когда будет собран урожай со всех наших плодовых деревьев, мы сможем на бананы и маниок выменивать в Порт-Жантиле рис. Большие рощи масличных пальм начинают уже снова зарастать кустарником и лианами, ибо в течение последних нескольких лет мы ограничивались тем, что только обрубали их, вместо того чтобы выкапывать с корнями. Значит, необходимо взяться и за эту утомительную и растянувшуюся на многие гектары работу, откладывать которую больше нельзя.
Наличие на нашей плантации большого количества масличных пальм позволяет разрешить проблему жиров, необходимых в рационе нашей больницы для негров. Они могут теперь в течение всего года собирать пальмовые орехи и добывать из них масло. Дело в том, что из орехов, сбором которых занимаются наши рабочие, мы изготовляем пальмовое масло и даем его тем из наших больных, которые не могут себя обслуживать, а кроме того, мы еще делаем из этого масла мыло. Много труда приходится мне потратить вместе с рабочими на то, чтобы укрепить наш большой, расположенный на склоне холма сад: за последние годы он все больше и больше сползает в реку. Чтобы положить конец этим гибельным для него оползням, необходимо возвести несколько сот метров крепкой, поставленной на глубоком фундаменте ограды. Доставка необходимого для этой цели камня сама по себе является тяжелой и долгой работой, ибо поблизости этого камня нигде нет. Управиться с этой работой за время сухого сезона мы не успеваем. Заканчиваем ее только на следующий год. Теперь нашему раскинувшемуся на уступах холма саду больше не угрожает опасность сползти вниз.
Для того чтобы привести в порядок дороги, сильно пострадавшие за этот год от страшных грозовых дождей, и хоть сколько-нибудь уберечь их от низвергающихся с холмов потоков воды, надо потратить много сил и соорудить много стен. Давно уже некоторые дороги между больничными бараками сделались опасными.
Первые два года войны я почти ежедневно провожу вторую половину дня с занятыми этим неотложным делом рабочими.
В конце 1940 года меня ждет неожиданная радость. Доктор Эдвард Хьюм, секретарь Комитета по делам работающих в миссиях врачей, которого я знаю еще по Гюнсбаху, предлагает выписать для меня из Америки необходимые лекарства. Одновременно получаю письмо от профессора Миддлбургского колледжа Эверетта Скиллингса, который однажды был у меня в Гюнсбахе: он и его друзья, обеспокоенные тяжелым положением, в котором находится моя больница, стараются собрать для нее пожертвования в Соединенных Штатах. В ответ я посылаю доктору Хьюму список медикаментов и вещей, в которых мы больше всего нуждаемся, и прошу его достать их и выслать мне в том количестве, какое только позволят пожертвования, собранные по инициативе профессора Скиллингса. Проходит больше года, прежде чем мы получаем этот груз; сначала он попадает в Дуалу (Камерун), а оттуда уже следует дальше. С каким трепетом в течение долгих месяцев ждали мы все эти ящики, которые И мая 1942 года разгружает у нас речной пароход! Новая партия медикаментов приходит как раз вовремя. Запас, который у нас был, почти совершенно уже иссяк. Теперь мы снова заполняем пустые полки нашей аптеки. Весной 1945 года приходят также медикаменты из Англии.
Денежные пожертвования, собранные в 1941 году, поступают к нам как раз вовремя, чтобы поддержать нашу больницу. То, что было послано нам в 1942 и 1943 годах, позволяет нам постепенно принимать все большее число больных. У нас есть не только необходимые медикаменты для их лечения, но и средства, чтобы их прокормить. Как благодарен я моим верным друзьям за то, что и теперь, как прежде, могу принимать и лечить всех пациентов, которые в этом нуждаются! Мы имеем также возможность снова делать больше операций, чем до сих пор. Временами в больнице у нас находится до сорока больных, ожидающих, когда я избавлю их от грыжи или опухолей. Они приезжают издалека, и мы не можем отсылать их обратно домой ждать, пока до них дойдет очередь, нам приходится оставлять их на это время в больнице. Среди них встречаются и те, кого мы после наступления войны отослали домой. Проведав, что в больнице снова будут делать операции, они к нам вернулись. Временно уволенные лекарские помощники также снова возвращаются на свои места. С воодушевлением и радостью принимаемся мы вновь за работу.
Большие перемены совершаются в нашем краю начиная с 1941 года с постройкой дорог, по которым теперь могут курсировать грузовые автомобили. Дороги эти необходимы в стратегических целях.
Они нужны для того, чтобы перебрасывать войска в тех случаях, когда переброска их с юга на север или с запада на восток морским путем оказалась бы слишком трудной или слишком опасной. До сих пор в нашей колонии сообщение осуществлялось главным образом по рекам, теперь же, когда построены эти дороги, они связывают между собой те, что были проложены раньше, — на севере и на юге. Разумеется, через главные реки Габона до сих пор еще не перекинуты мосты. С одного берега на другой перевозят на пароме.
Шоссейная дорога, ведущая из Капштадта в Алжир через Леопольдвиль и Браззавиль, проходит и через Ламбарене. Здесь на обоих рукавах Огове курсируют паромы. В каких-нибудь пятистах метрах от больницы ниже по течению реки начинается та часть дороги, которая идет на север, в Камерун и Нигерию. Англичанам, направляющимся из Нигерии в Капштадт, не миновать Ламбарене.
Конечно, эти новые дороги пока еще далеко не совершенны. Ездить по ним не всегда бывает приятно. Но уже много значит, что путь, на который до войны приходилось затрачивать недели, проделывая его с караваном носильщиков по лесным тропам, теперь занимает всего несколько дней. Новые дороги, по которым ходят грузовые машины, позволяют нам поддерживать связь с расположенными в глубине страны английскими, американскими и шведскими миссионерскими пунктами, которые раньше были для нас недостижимы.
Семена для нашего большого сада мы с 1941 года получаем из Южной Африки — из Капштадта. Впоследствии начинаем получать их также из Америки.
