При жизни это была весёлая, добрая женщина. Господь не дал ей своих детей. И она искренне любила Эйтелию. В отличие от женщины, что считалась матерью Тель. Да и была ли она матерью? Этот вопрос, не раз и не два, девушка задавала тетушке. Но та лишь пожимала плечами. О своей младшей сестре, Астинии, Юстиния отзывалась крайне нелицеприятно. Считала ее ленивой, алчной и злой. И искренне удивлялась, как у такой женщины могла родиться такое чудо, как Эйтелия. Все, что Тель помнила о своём детстве, это съемные квартиры, чужие люди, которые все время менялись. Девочку Астиния прятала от посторонних глаз. А кто был отцом, Тель и не знала. 

Однажды, спрятавшись под столом, что был накрыт длинной скатертью, маленькая девочка подслушала разговор между матерью и одним из гостей. Астиния жаловалась на тягости материнства. Что приходится все делать для девчонки, но когда наступит день расплаты не известно. За что должны были расплатиться с женщиной и что будет с девочкой, Тель не поняла. Кто должен расплатиться, девочка тоже не поняла. Но с удовольствием слушала, как мать фантазирует на предмет того, куда потратит такие большие деньги. Девочка тоже представала, как мать накупит ей леденцов и наконец отведёт покататься на пони. Но время шло, женщина все больше злилась. А все своё недовольство выливала на дочь. И стала сердиться, когда Тель называла ее мамой. Однажды девочку просто посадили в дилижанс, прикрепив к вороту простенького платья бумажку с адресом. Эйтелия была рада прокатиться в настоящем дилижансе. Тем более добрые пассажиры подкармливали пирожками и румяными яблоками. Почему они при этом сочувственно качают головой, девочка не понимала. От тряски она уснула. А когда открыла глаза, то выяснилось, что пейзаж за окном изменился. Привыкшая, что за слёзы могут наказать, девочка не проронила ни слезинки, когда констебль вёл ее по улицам незнакомого города. Он привёл девочку к малоприметному дому и постучал.

Дверь из темного дерева отворилась и на пороге возникла высокая женская фигура. Добрые, ласковые руки, пахнущие чем-то сладким, забрали девочку из жестких, холодных рук констебля. Жизнь Тель резко изменилась. Тетушка Юстиния была полной противоположностью своей сестре. И дала девочке то, что должна была дать любящая мать. От Юстинии девочка и узнала, что в ней есть магия. Управлять этой магией, Юстиния не могла помочь. И Тель с возрастом приходилось самой постигать азы своей магии. И делать это тайно, забравшись под самую крышу старого дома. Потому как девочке могло здорово влететь от тетушки, если та ненароком заметит, что Тель пользуется своим даром. 

«…- Тель, запомни, ты не должна пользоваться своим даром без острой на то необходимости! Ведь привыкая полагаться на неё, ты теряешь бдительность! И забывшись на мгновение, ты можешь попасть в поле зрения Королевских Ловчих! А потом и того хуже! Чёрное Солнце несёт чёрную смерть!...»

Эти слова тетушки были одними из последних. Медленно угасая, тетушка старалась как можно больше подготовить девочку к самостоятельной жизни. Но лучшего учителя чем сама жизнь найти.

- Идём, милая. Видишь тучи собираются? Скоро будет дождь. Не странно ли, правда? Ещё утром было солнце и ничего не предвещало изменение погоды. А теперь придётся бежать под дождём к госпоже Роджерс. Главное, чтобы был не слишком сильный ветер, как в прошлом году. Помнишь?- Стеф кивнула с интересом разглядывая темнеющее небо. Ребёнок, что с неё взять. Не видит опасности в этих красивых, сизых облаках, так похожих издали на конскую гриву.

Но Тель видела больше, чем Стеф. Потому тревожно разгадывая небо, принялась собираться. 

- Идём, Стефи.- повторила свою просьбу. Зайдём к госпоже Дастерс и возьмём плащи на всякий случай.

Всю дорогу девочка капризничала. То ей захотелось поглазеть на то, как кузнец, господин Долахан, стучит по наковальне. Икры, что влетали из-под тяжелого молота, всегда завораживали Стефинию. Затем она прилипла к витрине госпожи Брокаски, разглядывая расписанные в ручную фарфоровые статуэтки. Как юный художник, девочка не могла пройти мимо такой красоты. Тель уговаривала упрямицу всеми правдами и неправдами. Но та и с места не сдвинулась, пока Тель уже не взмолилась. 

- Стефи, милая, ну идём же скорее! Смотри, как потемнело небо! Вот-вот хлынет дождь!

За квартал до дома Стеф подвернула ножку. Прыгая на одной, как прострелянный заяц, она храбро старалась скрыть слёзы. Но глаза уже заблестели, грозясь пролить горькие слёзы обиды. Тель вздохнула и взяла малышку на руки. Удивительно, но в свои четыре года, условные конечно же, Стефи весила совсем мало.

- Вот если не начнёшь нормально питаться, то тебя ветер унесёт, так и знай! – Тель бубнила всю дорогу, неся на бедре притихшую девочку.

Когда до дома осталось пару домов резкий порыв ветра взметнул в воздух пыль, опавшие листья и подол юбки. Девочки, спасаясь от летящего в глаза песка, зажмурились. А вслед за порывом ветра хлынул дождь. В одно мгновение на улице потемнело, словно солнце забыло, что сейчас день. И на улицы города опустились сумерки. Тель прибавила скорости, прикрывая собой худенькое тельце, жавшееся к ней. Впереди показалась лавка господина Грау. Старичок, сражаясь с порывом ветра, пытался закрыть ставню. Но силы были не равны. Куда этому, пусть и пухлому, но все же старику, тягаться с холодным ветром, что пришёл с моря? Тель кинулась на выручку. Вдвоём они одолели ставню, хотя и порядком промокли.

- Спасибо, дорогая! Чтобы я делал без тебя? Пока доставал хлеб из печи, не успел закрыть ставни. Да вы все промокли! Проходите! Проходите! Обогрейтесь! 

- Мы должны идти, господин Грау. Дождь усиливается.

- Подожди, ты девочку простудишь! Дай хоть обсушить ребёнка!– Господин Грау хлопотал вокруг стучащей зубами Стеф. 

Тель отжала подол платья и вздохнула. Ее и так не сильно презентабельный наряд окончательно утратил свой вид. Господин Грау принёс тёплое одело и завернул Стефи. А после вручил ей ломоть только то испечённого хлеба. Девочка довольно зажмурилась и впилась своими зубками в мякоть. На лице старика засветилась улыбка:

- Как жаль, что мои дети уже выросли. Я и забыл, как это здорово, когда в доме есть маленькие дети. Кушай, милая. А я пока принесу одеяло твоей маме. 

- Не нужно беспокоиться! Господин Грау, можно я оставлю Стеф на пару минут? Одна я быстрее добегу до комнат. Мне нужно взять сухую одежду и плащи. 

Господин Грау замахал руками:

- Иди, иди! Не переживай, я пригляжу за девочкой! Ты только с чёрного хода иди в дом. Такую мокрую тебя через холл не пустят. 

- Спасибо за совет! Мне сегодня ещё только недовольной госпожи Дастерс не хватало…

Тель выскользнула за дверь. Набравшись храбрости, нырнула в холодный дождевой поток. Зубы выбивали дробь. И девушка прибавила ходу, лишь бы побыстрее оказаться под крышей дома. 

Обогнув дом, Тель юркнула в дверь чёрного хода. Спасибо господину Грау! Иначе бы сейчас Тель слушала недовольный голос квартирной хозяйки. А так есть шанс проскользнуть мимо гостиной на первом этаже. Там как раз сидела Мориса Дастерс и разговаривала с невидимым для глаз Тель собеседником. Елейный голос квартирной хозяйки свидетельствовал о том, что гость был знатен. У госпожи Дастерс была тайная мечта выбраться из этого городка в столицу. Потому она искала любые способы. Один из них был выйти замуж за знатного и богатого простака. Вот и сейчас, судя по тону, женщина пустила в ход все своё обаяние. Значит в гостиной сидит мужчина. Скорее всего при каком-нибудь чине. Тель на носочках пробралась к лестнице. Стараясь ступать так, чтобы старые половицы не скрипели, девушка поднялась на пару ступеней. Занеся ногу, она невольно прислушалась к разговору, желая узнать, не выдал ли ее скрип. Видимо все же половица скрипнула достаточно громко, потому как мужской голос пророкотал:

- Вы ничего не слышали? Госпожа Дастерс, все же я бы хотел подняться в комнаты и ещё раз проверить.