– Я вас вчера ждал, – сказал он и открыл дверь шире.

Почти сразу же мужчина проводил Настю в дальнюю комнату, и девушка грузно повалилась на приткнувшийся в углу стул. Перед глазами у Насти мелькали красные пятна, ее бросило в пот. Молоточком в голове стучала, однако, спасительная мысль: «Пришли. Мы пришли. Больше не нужно карабкаться в гору, цепляясь за осклизлые ветви промокших насквозь кустарников».

Все, что происходило дальше, она воспринимала как быструю смену кадров из фильма. Мурад втащил в комнату деревянную кадку и вместе с хозяином жилища наполнил ее горячей водой. Мужчины вышли, а Настя залезла в обжигающую воду и смыла с себя всю грязь. Насухо вытерлась старым, но чистым линялым полотенцем, переоделась в теплую мужскую рубашку и штаны. Мурад отвел ее в другую комнату, где стояла узкая койка.

Это была и не комната вовсе, а отгороженный от основного помещения угол, похожий на нишу и закрытый плотным куском ткани наподобие шторы. Настя почти сразу провалилась в глубокий сон и проспала до позднего вечера. Разбудил ее аромат мясной похлебки, разносившийся по маленькой хижине так, что у Насти заурчало в животе.

За ужином она молчала, все больше слушала. От старика Хамида Мурад с Настей узнали, что тот, услышав взрывы и увидев зарево пожара, спустился к дому Мурада, но близко подходить не стал, завидев на той стороне, где вниз убегала дорога, чужой автомобиль. Хамид затаился меж деревьями и ждал. Он видел, что в машине тоже кто-то ждет. Когда налетевший днем ливень затушил пожар, Хамид заметил, как человек, сидевший в автомобиле, вышел, побродил по черному зеву сгоревшего дома, потоптался вокруг и уехал. Хамид посидел в своем укрытии еще какое-то время и решил спуститься в деревню. Там он узнал, что уже несколько дней к ним наведывался какой-то приезжий, из русских, расспрашивал про Мурада и его дом в горах. Правда, никто из местных не знал, что Мурад вернулся и вот уже какое-то время жил здесь.

– В деревню вам лучше не соваться, – задумчиво сказал Хамид. – Тот, кто вас выслеживал, наверняка приплатил кому надо. Покажешься с женщиной в деревне, – Хамид пристально посмотрел на притихшую Настю, – и вас сдадут.

– Я и не собирался, – ответил Мурад. – Но до Малоюрта Насте не дойти.

– Да, – кивнул Хамид. – Морозы будут.

– Нам бы сразу в город, – тоже задумался Мурад.

– Сделаем так, – сказал Хамид. – Завтра я дойду до свояка, он отвезет вас на машине. Но придется подождать денек-другой. Пока я до него дойду, пока все объясню. Сам знаешь, Ази не легок на подъем.

Мурад кивнул.

– А теперь спать, – скомандовал Хамид. – Завтра еще обмозгуем.

Глава 35

Настю разбудили губы Мурада и его требовательные руки, которые скользнули под рубашку. Мужчина покрывал поцелуями лицо Насти, настойчиво завладел ее губами.

– Ты с ума сошел, – прошептала Настя.

– Хамид давно ушел, – промычал Мурад и, наконец-то совладав с пуговицами, стащил с Насти рубашку. – Его не будет до завтра.

Поняв, что они одни, Настя тут же расслабилась и отдалась на волю призывных губ Мурада и его страстных поцелуев. Сначала они занимались любовью поспешно, будто у них не было времени, а потом, когда первая волна страсти стихла, Мурад ласкал Настю медленно, томяще долго целуя, не пропуская ни одного изгиба ее охотно откликающегося тела.

– Гурия, – шептал он ей в волосы. – Моя гурия.

Они провели в постели весь день, и несмотря на то что это была узкая неудобная кровать с жестким тонким матрасом, им не хотелось покидать тепла свитого гнездышка.

– А вдруг Хамид вернется, а мы тут в таком виде? – спохватилась Настя, когда за маленьким окошком начали собираться первые вечерние тени.

– Не переживай. Ему так быстро не обернуться, – сказал Мурад, улыбнувшись. – Утром, когда он уходил, мы договорились, что завтра после заката он и его родич на машине будут ждать нас на дороге неподалеку от моего дома. – На последнем слове Мурад чуть споткнулся, и Насте это неловкое, сказанное с горечью слово «дом» откликнулось болью.

– Нам что, придется идти туда пешком? – ужаснулась она.

– Да, на машине сюда не подъедешь. Нет дороги.

Настя тяжело вздохнула и повалилась на грудь Мурада. Кровать была мала для них двоих, и Настя разместилась сверху. Мурад погладил ее по волосам.

– Ничего, спускаться будет проще, вот увидишь.

Сдержав очередной вздох, Настя поцеловала шею Мурада, положила руку ему на грудь и пропустила меж пальцами жесткие черные волоски. Его тело тут же откликнулось на ласку. Мурад потянул ее к себе, и она, подчинившись, завладела его жаждущими губами, оседлала его и снова позволила разуму забыть об окружающем мире.

Позже, когда Мурад готовил ужин, Настя выглянула в окно и заметила, что начался снег. Как им завтра идти по лесу, если будет сильный снегопад? Она с ужасом представила, что им снова придется проделать весь путь пешком.

– Вчера, когда мы пришли, Хамид сказал, что ждал нас, – сказала Настя.

– Он знает, что в толще горы, под домом, у меня есть убежище. Он не сомневался, что мы в нем успели укрыться, – объяснил Мурад.

– А почему Хамид живет в такой глуши один? – спросила Настя.

– Ему нравится, – ответил Мурад, ставя перед Настей отварную картошку с говяжьей тушенкой.

– Никогда такого не ела, – призналась она, но бесстрашно отправила первую ложку в рот. – Мм, а вкусно, – признала она. – После сухарей вкусно все.

Мурад лишь хмыкнул и сел напротив, принимаясь за еду.

– Жутко жить здесь в одиночестве, – поежилась Настя. – В лесу ведь и волки есть…

– Бояться стоит людей, нет хищника опаснее. – Помолчав, Мурад добавил: – Хамид не всегда жил один. Когда дети были маленькими, они с Зухрой жили в поселке, ну а потом дети выросли, а Хамид перебрался сюда. Как он любит говорить – чтобы охранять лес и гору. Зухра, его жена, умерла пять лет назад.

– Его жена тоже жила здесь?

– Жила, – кивнул Мурад.

– Как можно женщине жить в таких условиях, – удивилась Настя.

– Некоторые женщины готовы делить с мужем не только красивую жизнь, – ответил Мурад.

Между ними повисло напряжение. «Он думает, что я-то уж точно никогда бы не смогла ради любимого мужчины отказаться от благ цивилизации, – нахмурилась Настя. – А я бы смогла. Ради него смогла бы».

– Давай отдыхать, нужно набраться сил, – сказал Мурад, вставая. – Завтра трудный день.

Настя видела, как Мурад раздосадован, видела, что в глазах его потух огонь. Ее и саму наполнило раздражение.

– Ты спишь со мной, но все равно продолжаешь считать никчемной, – тихо сказала она, опустив голову.

А она-то думала, что тот период, когда Мурад видел в ней просто красивую куклу, давно прошел, думала, что он сумел разглядеть в ней больше, чем все остальные. «Глупая! Ты же сама первая прыгнула к нему в постель, – корила себя Настя. – Он же мужчина. Какой бы не воспользовался на его месте?»

Она спрятала за завесившими лицо волосами глаза, из которых потекли слезы обиды, и отвернулась. Настя тут же почувствовала крепкие руки Мурада. Он обвил ее талию, требовательно развернул к себе, приподнял ее лицо за подбородок и, заглянув в глаза, сказал зло:

– Выброси из своей головы все эти глупости, Настя. Я сплю с тобой, потому что люблю. И других «потому что» нет.

– Хочешь сказать, что не считаешь меня никчемной? – вытирая слезы, спросила она.

– Не считаю, – голос Мурада смягчился.

– А когда-то считал.

– Считал, – согласился он. – Но тогда я, как и все вокруг, видел только то, что снаружи, не заглядывая так глубоко внутрь тебя.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала Настя, прижимаясь к Мураду. – Больше жизни.

Они долго стояли посреди комнаты, которая уже давно погрузилась в ночной мрак. Мурад сжимал Настю в своих крепких объятиях, и она, обвив руками его торс, ластилась к нему, прижимаясь. Ей хотелось, чтобы он обнял ее еще сильнее, стиснул до боли в костях, чтобы никогда-никогда не отпускал. Насте казалось, что если сейчас он разомкнет руки, отстранится, то никогда больше им не быть рядом, не держать друг друга в объятиях, не целовать, а потому она пыталась продлить этот момент еще на минутку, и еще, и еще, и еще.