– Как скажешь, майн херц, – согласился Макс. – Но давай хотя бы поужинаем вместе. Я сегодня еще ничего не ел.

– И я тоже, – призналась Настя.

Многие, если не все, были уверены, что Макс Кац влюблен в Настю. Даже ее лучшие подруги, Жанна с Анфисой, не сомневались в чувствах парня. Макс никого не убеждал в обратном, а Настя была единственной, кто знал: Макс никого, кроме себя, не любил. Он даже женщинами мало интересовался, зато мог часами созерцать свою красивую физиономию на обложке какого-нибудь глянцевого журнала. Нарцисс, да и только.

Настя знала, что Максу можно доверить любую просьбу, и он без лишних вопросов подпишется. Вот как сегодня. Она наговорила ерунды о том, что якобы собралась спать с ним, и Макс, для которого эти слова стали такой же неожиданностью, как и для Чербицкого и Мурада, даже усом не повел – подыграл. А любимому папочке наплевать, где она и что делает. И Мураду, как оказалось, тоже наплевать. Настя понимала, что все ее обиды, ее поведение в целом были недостойны взрослой женщины. Она вела себя по-детски. Зато теперь она знала наверняка, как к ней относится ее телохранитель, в которого она так по-глупому, как какая-то малолетка в киноактера, влюбилась.

Глава 18

Проснувшись, как всегда, рано, Настя сначала не поняла, где находится. Приоткрыв глаза, она с удивлением смотрела на ярко-аквамаринового цвета стены, столик и два кресла из ротанга. Точно! Она же решила переночевать в гостинице «Приморская», несмотря на все уговоры Макса. Он предлагал ей остаться у него, раз ей так не хотелось возвращаться домой, но Настя отказалась, прекрасно зная, чем это закончится: очередная вечеринка, алкоголь и музыка до утра. Нет, ей хватило яхты, головной боли с утра и кислой физиономии Мурада. Тут же перед глазами встала представшая перед ней сцена: лучшая подруга Фифи змеей вьется рядом с мужчиной. «Разве ты не сама предложила эту идею? – напомнила себе Настя. – Ты же хотела, чтобы Жаннет или Фифи заманили Мурада в сети, он бы забыл о своих обязанностях, и тогда бы его можно было уволить. А теперь что, ревнуешь?» Да, Настя взбесилась от ревности. Тут же она вспомнила и прошлый вечер, когда заявила, что переночует у Макса, а Мурад стоял себе мраморной бездушной колонной и даже ни слова не вымолвил.

– Ему на тебя плевать, – произнесла Настя вслух. – Хоть с полком солдат переспи. Ты для него лишь объект для охраны.

Чертыхнувшись, она выбралась из довольно удобной кровати и начала собираться домой. Зря Макс пугал ее паутиной и тараканами. «Приморская» оказалась очень чистенькой современной гостиницей. Правда, снимавшие по соседству номера туристы галдели чуть ли не до рассвета, но Насте все равно удалось уснуть. Видимо, сказалось тяжелое утро и полный эмоциональный раздрай.

Однако сегодня наступил новый день, и Настя решила, что с ним начнется и новая жизнь: выбросить из головы Мурада, пусть мельтешит себе тенью на заднем плане, она больше не будет обращать на него внимания; забыть про попустительское к ней отношение со стороны отца и проводить их с Аллой в Европу; найти какое-нибудь интересное занятие.

Домой Настя приехала к двум часам. Такси остановилось у закрытых ворот. Настя расплатилась с водителем, вылезла и улыбнулась шагавшему ей навстречу Пете.

– Петечка! – обрадовалась она, целуя мужчину в бородатую щеку.

– Настасья, – нахмурился он и посмотрел на нее с укоризной.

– Что не так? – закатила она глаза. Она знала, что Петя любил прочитать ей мораль-другую, но ему это было позволительно, потому что Петю Настя знала сколько жила на свете. Для роли отца он, конечно, был молод, но не так чтобы очень.

– Ты, Настасья, кого хочешь можешь до белого каления довести, – начал Петя.

Они вошли в небольшую дверь и направились в сторону особняка. Настя бросила украдкой взгляд по сторонам. Странно, что Мурада нигде не видно.

– Не высматривай, – догадавшись, кого она ищет, сказал Петя. – Нет твоего телохранителя.

– В смысле – нет? – остановилась Настя.

– Ушел он после твоей вчерашней выходки. Сказал, что устал от твоих закидонов и брать на себя ответственность он не может, когда ты сама чуть ли не голову под топор палача кладешь.

– Ха, – фыркнула Настя. – Ну и скатертью дорога.

– Насть…

– Не начинай, а то разозлюсь, – нахмурилась Настя и, скрестив руки на груди, медленно пошла к дому.

Петя шел рядом молча, решив не лезть с нотациями. Настя же не понимала, какие чувства испытывает. Вроде бы надо радоваться! Она наконец-то избавилась от телохранителя. Не это ли был ее план с самого его появления здесь? Однако ничего, кроме досады, Настя не испытывала. Ушел, потому что надоело терпеть ее выходки! А может, взбесился от злости, потому что Настя уехала к Максу? Вопросы были – ответов не было.

Войдя в холл, Настя тут же увидела отца с Аллой. Они сидели на одном из диванов в дальнем конце и упоенно целовались.

– Меня сейчас стошнит, – пробормотала Настя и бросилась вверх по лестнице.

– Настя! Нужно поговорить! – крикнул ей вдогонку отец.

– Не хочу, – бросила она и хлопнула дверью комнаты.

Отец наверняка захочет пропесочить ее за то, что она довела бедненького телохранителя и тот уволился. Только отцовских моралей ей не хватало, когда он сам ведет себя не лучше. Еще и эта Алла. Может быть, Настя и поговорила бы с отцом, но только не в присутствии мачехи. Та ведь обязательно вставит свое веское словцо. Взвинченная до предела в последние дни Настя тогда точно не выдержит и вцепится ей в лохмы. Нет! Пусть Аллочка держится от нее подальше. Осталось только переждать два дня, и тогда эти двое уедут, а к их возвращению Настя уже успеет привести чувства и мысли в гармонию.

Она прошла в комнату, бросила сумочку на кресло и подошла к окну, раздвигая ночные шторы. Странно. Кому понадобилось их задвигать? Домработница Катя, обычно убиравшая спальни, прекрасно знала, что Настя не любит полумрак, а потому тяжелые не пропускающие света портьеры всегда были собраны на шнур по обеим сторонам широкого окна. Наверное, Катя решила, что раз Настя не ночует дома, то можно и закрыть шторы, чтобы комната не нагревалась от ярких лучей солнца и в ней не было бы так душно.

Справившись со шторами, Настя решила переодеться и уже начала расстегивать платье, подходя к кровати, когда заметила на ней какой-то выпирающий бугор. Откинув покрывало, Настя с ужасом уставилась на то, что скрывалось под ним. Сначала она не поняла, что там лежит, а поняв, завизжала.

***

Она визжала и визжала, пока в ее спальню не ворвался отец, за ним спешила Алла, а через минуту здесь были уже все, кто находился в доме и слышал истошный вопль Насти.

– Детка, что стряслось? – запыхавшись, срывающимся голосом спросил Валерий Чербицкий.

Настя отползла к окну и теперь сидела, сжавшись в комок и рыдая. Она не смогла ответить, лишь перевела глаза с отца на то, что лежало посреди белой простыни. Чербицкий и сам уже все увидел. На кровати, прямо посередине, лежала огромная мертвая жаба. Ее лапы были растянуты вверх и вниз и прибиты к двум прутьям. На брюхе жабы лежала Настина фотография с организованного ею модного показа. Снимок был пробит колышком, который проткнул жабу насквозь. Из живота ее вытекла и теперь уже засохла осклизлая жидкость.

Валерий Чербицкий подбежал к дочери и, присев рядом, обнял ее. Алла, увидев жабу, тоже пискнула и выбежала, заткнув рот ладонью.

– Тише, тише, детка, – гладил Настю по голове отец. – Давай, вставай, я уведу тебя отсюда.

Он помог Насте подняться, подхватил ее на руки и вынес из спальни. Она спрятала лицо на груди отца, обвив руками его шею.

– Уберите здесь, – бросил Чербицкий обслуге.

– Нет, Валерий Илларионович, – возразил Петя. Он, проводив Настю до дверей, как раз заглянул на кухню, чтобы забрать свой обед и съесть его у себя в домике у центральных ворот. И не успел еще уйти, когда услышал Настин крик. – Не нужно здесь ничего трогать. Пусть все останется так до приезда Мурада.