Наконец ей надоело молчать:

– Куда мы едем?

– В горы.

– В горы? – нахмурилась Настя.

– Да, в одно уединенное место, о котором никто не знает.

– И долго мы там будем?

– Не знаю, – коротко бросил Мурад. – Пока я не решу, что делать дальше.

Настя вздохнула.

– А далеко это? – снова нарушила она тишину.

– Далеко. Придется провести в дороге пару суток.

– Пару суток? – уставилась на него Настя.

Мурад не стал отвечать, и она поняла, что дальнейшие расспросы не имеют смысла. Ее телохранитель был, как всегда, не словоохотлив.

Дорога бежала вперед, утро сменилось полуденной жарой. Море осталось где-то далеко позади. Настя заметила на указателе, что через три километра они въедут в город, название которого она даже не слышала. Обернувшись к Мураду, она посмотрела на него с немым вопросом в глазах.

– Заедем пообедать и поспать, – объяснил он. – К вечеру тронемся дальше.

– А в магазин мы можем зайти? – тут же воспользовалась моментом Настя. – У меня из одежды – ничего.

– Да, зайдем, – кивнул Мурад, покосившись на Настю.

В его глазах она уловила насмешку и тут же отреагировала:

– Можешь иронизировать сколько хочешь, но я не могу ходить год в одном этом костюме.

– Ты и два дня не можешь ходить в одном, – парировал Мурад.

– Да, я избалованная маленькая дурочка, идет? – фыркнула она и, надувшись, снова отвернулась.

Издевается он над ней, что ли? Ведь прекрасно понимает, что ей нужна одежда, белье, предметы гигиены. Раз уж везет ее к черту на кулички, то должен был подумать о таких вещах. Настю тут же разобрало любопытство. Что это за место, удаленное от жизни? В монастырь он ее, что ли, сдаст? Она хотела было снова спросить, но, вспомнив, что секундой ранее обиделась на колкости Мурада, промолчала.

Въехав в город, они первым делом зашли в неприметное кафе. Настя в таких местах не привыкла бывать, но была благодарна, что Мурад не стал кормить ее гамбургерами в одной из забегаловок быстрого питания. Несмотря на убогость окружающей обстановки, кормили здесь вкусно. А может, от стресса Настя сильно проголодалась и ей уже было все равно, что есть?

После обеда, когда они вошли в торговый центр, Мурад вручил ей пачку денег.

– У меня есть карты, зачем мне наличка? – удивилась Настя.

– Даже не думай расплачиваться картами, – сквозь сжатые зубы проговорил Мурад. – Лучше отдай их мне, от греха подальше.

– Боже, да мы прямо попали в голливудский фильм, – закатила она глаза.

– Не смешно, – отрезал он и, бесцеремонно забрав у нее из рук дамскую сумочку, порылся в ней, отыскал кошелек, в котором Настя хранила банковские карты, и сунул себе в карман.

Настя заметила, как прошедшая мимо женщина удивленно взглянула на них.

– Ведешь себя как дикарь, – прошипела Настя. – Люди подумают, что ты абьюзер-муж, который гнобит несчастную молодую жену.

Она взяла его под руку и поймала на себе недоумевающий взгляд Мурада.

– Как я понимаю, для окружающих ты теперь не мой телохранитель, а… муж, ну или папочка, – хмыкнула Настя. – Хотя для папочки ты слишком молодо выглядишь.

Настя видела, что он раздражен, а потому ей стало даже весело. Главное – не думать о том, что произошло вчера вечером. Главное – сделать вид, что не было никакого взрыва, что никто не пытался ее убить, что не погиб человек.

– Сколько тебе лет, Мурад?

– Мне тридцать четыре.

– Что ж, для роли моего папочки ты слишком молод, а для роли мужа немного староват, но ничего не поделаешь. На моего брата ты уж точно не похож.

– Иди уже купи что-нибудь, – прорычал Мурад, однако сделал это тихо, стараясь, чтобы на них никто не обратил внимания.

Разочарованно Настя осмотрелась вокруг. Мурад тут же подтолкнул ее ко входу в какой-то огромный сетевой магазин. Но она не привыкла одеваться в таких местах, где продают триста пятьдесят пять юбок одного фасона. Увольте!

Мурад, видимо поняв, что Настя снова собралась выбирать одежду до второго пришествия, грубо сказал:

– Либо ты сейчас же начнешь покупать вещи, либо я сам это сделаю, только потом не ори, что тебе не нравится то, что купил я.

Поняв, что Мурад вот-вот осуществит свою угрозу, Настя сдалась. Она любила платья и юбки, и ее руки постоянно тянулись к легким летним тканям ярких оттенков, но насупленный взгляд Мурада одергивал ее.

– Ладно, куплю что-то повседневное и скучное, – фыркнула она и сгребла с вешалок охапку джинсов и футболок.

– Только не говори, что собралась в примерочную.

– А как же?

Мурад схватил Настю за руку и казал:

– Просто возьми вещи своего размера и отнеси их на кассу.

– А если они мне малы или велики? – возмутилась Настя. – Или плохо сядут?

– Насть, ближайшее время тебе не перед кем будет красоваться.

– Хорошо. – Ее нижняя губа дрогнула.

– Как ребенок, ей-богу, – вздохнул Мурад и добавил: – Возьми что-нибудь теплое. Уже сентябрь, а в горах будет гораздо холоднее, чем здесь.

Никогда в жизни Настя не покупала целый гардероб за столь короткий промежуток времени. Тем более не покупала все – от нижнего белья до верхней одежды – в одном магазине. Через полчаса шоппинг, не принесший Насте ни капли облегчения, был закончен.

После торгового центра Мурад отвез Настю в захолустный отель на окраине города, где снова снял номер с двумя кроватями. Он тут же завалился спать, предупредив Настю никуда не выходить. Она и не собиралась. Несмотря на всю браваду, ей было страшно. Она могла притворяться, что ничего не случилось, могла, как и прежде, играть избалованную девочку, которой все нипочем, но обманывать себя не могла. Да и Мурада, как подозревала Настя, тоже не проведешь. Он прекрасно видел, что за напускным безразличием прячется страх. «Я не хочу умирать», – снова и снова думала Настя, пытаясь уснуть. Однако сегодня сон не шел. До вечера было еще далеко, но она знала, что ее телохранитель устал, а значит, она просто тихо посидит рядом, охраняя его покой.

Они снова тронулись в путь на закате. Сначала Настя, сев на переднее сидение, упрямо смотрела в окно. Солнце село, пейзаж погрузился во тьму. Лишь изредка встречавшиеся придорожные фонари выхватывали из мрака спустившейся ночи очертания каких-то зданий, ютившихся поодаль. Вскоре исчезло и это скудное освещение: автомобиль свернул на одноколейную проселочную дорогу. Иногда навстречу им неслись автомобили, ослепляя светом фар, но чем дальше они уезжали, тем меньше встречалось машин. По громадным теням, нависавшим над трассой, Настя догадалась, что их путь лежит через лес. Она то погружалась в тревожную дрему, то просыпалась, то снова засыпала. Унылая ночь за окном убаюкивала. Тихая музыка, доносившаяся из динамиков, укачивала. Мурад задумчиво смотрел вдаль, сосредоточившись на дороге. Насте тоже не хотелось разговаривать. Куда они едут? Что случилось с ее жизнью? Почему она не может вернуться домой, забраться в свою теплую постель и спокойно уснуть, забыв обо всем на свете? Но тут же в мыслях промелькнуло воспоминание: растерзанный труп жабы посреди белой простыни, а на нем – Настина проткнутая фотография. За этим воспоминанием нахлынуло следующее: музыка – тишина – взрыв – сгоревший в машине человек. А ведь он, наверное, был другом Мурада. Настя украдкой покосилась на телохранителя. Какой внутренней силой должен обладать этот мужчина, чтобы ни словом, ни взглядом не дать ей понять, как он переживает. А ведь он переживал. Настя этого не видела, но чувствовала. Она поддалась порыву и положила свою руку на ладонь Мурада, лежавшую на рычаге переключения передач.

– Спасибо, – шепнула она. – Спасибо, что ты рядом.

Глава 24

Место, куда Мурад решил отвезти Настю, находилось в горах, в одном из тех отрезанных от мира уголков, куда не заглядывали ни туристы, ни случайные путники, ни местные жители. Этот дом принадлежал его двоюродному деду по материнской линии, Мусе. Когда-то давным-давно это была всего лишь хижина, где пережидали непогоду охотники да пастухи. Затем, уже в советское время, семья деда завела здесь хозяйство, дом перестроили, расширили, но ближе к семидесятым годам молодежь перебралась в села и города, а позже и стариков забрали: негоже им одним жить, отрезанными от мира. Дорогу к дому, да и вообще о его существовании, почти все забыли: в округе никто не жил. Двоюродному деду Мурада в прошлом году минуло девяносто девять лет. Так уж получилось, что войны, разбередившие страну с развалом Союза, унесли жизни детей и внуков. Вот и остались у старого Мусы только родственники через братьев и сестер. Старый горный домик он завещал Мураду: знал, каким опасным ремеслом занимался двоюродный внук, а значит, жилище наверняка пригодится. По всем документам дом к Мураду не имел никакого отношения. Никто из родственников не ездил туда уже многие годы, а некоторые о нем слыхом не слыхивали. Например, мать Мурада. А вот сам Мурад тайну знал. Дом он давным-давно перестроил на современный лад. Знатоки и любители уединенного отдыха, наверное, неплохие бы деньги заплатили за такое шале в горах. Однако ни дед Муса, ни тем более Мурад продавать или сдавать его не собирались. Это был их родовой дом, их корни.