Несмотря на ушедший жар, Настя была так слаба, что по большей части спала. Пока она кипела в бреду, мечась по подушкам, Мурад клал влажное полотенце ей на лоб, протирал теплой губкой тело, менял девушке пижаму, поил лекарством и кормил с ложечки куриным бульоном в те редкие моменты, когда она была способна принимать пищу.
Мурад с нежностью смотрел на спящую Настю. Со вчерашнего вечера температура у нее не поднималась, и девушка провела спокойную ночь. Настя похудела. Бледная кожа теперь казалась совсем прозрачной. Под глазами чернели тени. На тонкой кисти руки, которую Настя выпростала из-под одеяла, просвечивали голубые венки. Мурад осторожно погладил Настю по волосам. Этот легкий жест, однако, разбудил ее, и она открыла глаза. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, потом Мурад все же нарушил тишину и спросил:
– Ты как?
– Вроде жива. – Голос Насти был хриплым. – Правда, все тело ноет, будто меня били палками.
– Еще бы, после такой температуры.
Настя перевернулась с боку на спину.
– Долго я так провалялась?
– Почти две недели, – ответил Мурад.
– Две недели? – ахнула Настя. – Я думала, пару дней.
Она неловко подняла руку к волосам, пытаясь поправить их.
– Я что, две недели не мылась? – с опаской в голосе спросила она.
– Ну, – Мурад прочистил горло, – я тебя мыл, то есть протирал, то есть…
– Господи, ты что, голой меня видел? – В тоне Насти послышались так хорошо знакомые Мураду нотки: капризная девчонка очнулась.
– Я старался не смотреть, по крайней мере уж точно не разглядывал.
– Какой позор. – Настя спрятала голову под одеялом.
А Мурад подумал: «Тоже мне – святая невинность! Не я первый, кто видел тебя голой. Другие не только видели…» От закружившихся в голове образов к горлу подступил горький ком, однако Мурад попытался задавить свое раздражение и сказал:
– Ты болела, Настя, а я, можно сказать, был твоим врачом, так что это не в счет.
Настя высунулась из-под одеяла.
– Хочу нормально помыться и поесть.
Мурад хмыкнул. Раз в ней проснулись желания и ложная скромность, значит, и правда пошла на поправку.
– Я помогу, – предложил Мурад.
– Нет уж, я сама. – Лицо Насти залила краска смущения.
– Помогу тебе до ванной дойти, – сказал он.
– Хорошо, – кивнула Настя, видимо почувствовав, что без Мурада ей действительно не добраться до ванной комнаты в конце коридора.
Мурад усадил Настю на банкетку, а сам поставил внутрь душевой кабины пластиковый табурет.
– Это еще зачем? – удивилась Настя.
– Не спорь. Ты две недели горела температурой под сорок. Думаешь, ты сможешь спокойненько стоять под душем? Мойся сидя, раз уж не хочешь, чтобы я помог.
– Не хочу, – помотала Настя головой. – Мне стыдно.
– Здесь нет ничего стыдного, Настя.
Мурад бросил на нее взгляд, но она старалась не пересекаться с ним глазами. Он положил полотенце на банкетку, где сидела Настя, здесь же оставил теплый халат. Свой халат. Насте он будет слишком велик, зато в нем тепло.
– Когда помоешься, крикни мне. Я помогу тебе спуститься на первый этаж.
– Я сама, – пискнула Настя.
– Не хватало еще с лестницы упасть и вдобавок сломать себе что-нибудь. Сама она… – проворчал Мурад, прикрывая за собой дверь.
Пока Настя мылась, Мурад приготовил легкий завтрак из омлета, поджаренного хлеба и печеных яблок. Вряд ли Настя съест много. Обычно после высокой температуры аппетит приходит не сразу. За две недели, что болела Настя, Мурад созвонился с Алексеем, который сообщил, что Чербицкий с Аллой все еще не вернулись из Европы. Новостей от Тамерлана Нургалиева пока не было, но Мурад и не рассчитывал, что тот так сразу найдет ответы на интересующие Мурада вопросы. А может, он ошибся и ответов никаких и не было.
Услышав, как наверху открылась дверь, он поспешил к лестнице. Зная упрямство Насти, он не удивился бы, если бы она надумала сама спуститься в кухню. Девушка замерла у верхней ступеньки лестницы.
– Кажется, ты прав, – призналась она. – Голова кружится, и все поджилки трясутся.
– Еще бы. Давай принесу тебе завтрак в спальню.
– Нет, надоело лежать.
Мурад подхватил ее на руки и снес вниз. Настя была будто невесомая. Она и до болезни не отличалась излишними формами, а теперь совсем истаяла.
Усадив Настю за кухонный стол, Мурад поставил перед ней тарелку с омлетом. Ела девушка с удовольствием и удивленно смотрела в огромное кухонное окно.
– Так быстро все изменилось, – сказала она и кивнула на деревья, с которых ветер срывал листву. – Уже осень.
– Уже почти октябрь. Скоро здесь ляжет снег.
– Так рано? А у нас еще только-только заканчивается сезон, – вздохнула Настя.
– Мы довольно высоко в горах, – кивнул Мурад и засыпал молотый кофе в кофеварку.
– Сделай мне тоже, – попросила Настя. – Не хочу чай.
Настя размотала полотенце с волос и позволила им рассыпаться по плечам.
– Папа звонил? – спросила она, робко взглянув на Мурада.
– Он еще в Европе, – сдержанно ответил Мурад и тут же уловил печаль в глазах Насти. – Насть, ты уже взрослая девочка, – не отводя взгляда, сказал Мурад, – тебе не стоит ревновать отца к Алле.
Настя презрительно скривила рот.
– Не понимаю, почему из всех женщин он выбрал ее, – помолчав, сказала она.
– А чем она хуже других?
– Не знаю, – пожала плечами Настя и глубоко вздохнула. – Наверное, не хуже, просто с ее появлением наши отношения с отцом совсем испортились.
– А раньше они были идеальными? – приподнял бровь Мурад, выражая удивление.
– Нет, – призналась Настя. – Но, по крайней мере, раньше я не чувствовала такого пренебрежения со стороны отца.
Мурад не знал, что на это ответить. Ему по-прежнему казалось, что Настя, скорее всего, слишком ревнует, а потому видит ситуацию искаженной.
– Давай я помогу тебе подняться в спальню, – предложил он.
– Нет, можно я полежу на диване в гостиной? Не хочу быть одна наверху.
– Хорошо, к вечеру затопим камин, – улыбнулся Мурад.
Он помог Насте расположиться на диване, принес теплый стеганый плед, и вскоре, все еще ощущая слабость, Настя снова уснула.
Глава 30
Вооружившись кружкой огненного кофе с молоком и замотавшись в толстое пончо поверх осенней куртки, Настя сидела на лавочке, прислонившись к ее деревянной спинке, и обозревала окружающий ландшафт. С того дня, как жар отступил и Настя пошла на поправку, пролетело больше двух недель. Хоть здоровье девушки все это время и улучшалось, она все еще была слаба. Никогда прежде Настя так сильно не болела, и ей казалось странным, что ее так внезапно подкосило. Наверное, организм так отреагировал на стресс и опасность.
Мурад все это время был с ней, никуда не отлучаясь, и лишь сегодня решился поехать в город: их съестные припасы подошли к концу. Последние несколько дней он ходил чернее тучи. Если до этого Насте казалось, что между ними возникло взаимопонимание и Мурад больше не считал ее глупой дурочкой, то за прошедшие сутки он едва сказал Насте пару слов. «Прямо как раньше», – с грустью подумала она.
Землю и деревья вокруг припорошило снегом, а воздух стал морозным, хотя до настоящих холодов, наверное, было еще далеко. Неужели им придется провести здесь зиму? Никогда прежде Настя не вела такой спокойный и уединенный образ жизни. Она потихоньку помогала Мураду с обедом и ужином, а по вечерам они почти всегда сидели в гостиной, читая книги. Сначала вслух читала Настя, за ней – Мурад, а потом они обсуждали сюжет, героев, их поступки. Эти две недели спокойствия заставили Настю понять не только то, что она влюбилась в Мурада безвозвратно, но и что ей нравилась и тишина, царившая вокруг. Ей нравилось, что здесь были только они вдвоем. Вот бы остаться здесь подольше! Прошлая жизнь будто бы ушла куда-то далеко и, может быть, безвозвратно.
Отхлебнув кофе, Настя зажмурилась от удовольствия. Мурад обещал вернуться около пяти. Настя подумала было, что нужно будет приготовить ужин к его возвращению, но вспомнила, что у них совсем не осталось овощей и мяса. Разве что сделать спагетти? Но она уже знала, что это блюдо готовится быстро, а потому не было смысла делать его заранее. Вот бы Танечка удивилась, узнав, что Настя научилась готовить. Пусть чуть-чуть, но научилась же! Когда она вернется, обязательно как-нибудь встанет пораньше, пока Танечка будет спать, проберется на кухню и смастерит вкусный завтрак, а потом накормит им Танечку и Петю, и даже папу.
