– Я думала, что не интересую тебя в этом плане. – Сердце билось так сильно, что его толчки отдавались в груди Мурада. Настя чувствовала, что и его сердце несется галопом.

– Ты почти голая нырнула в мою постель, прижалась ко мне… – Мурад перевел дух. – Я прежде всего мужчина.

Настя с удивлением и неосознанной радостью всматривалась в темные глаза Мурада.

– Ты же понимаешь, что я сюда не за этим пришла, – сказала она. – Мне действительно стало страшно.

– Я понимаю, – кивнул Мурад.

Настя снова легла на бок и попросила:

– Обними меня.

Мурад обнял. Настя долго молчала, прежде чем сказать:

– Между прочим, ну, если тебе интересно, у меня еще никогда этого не было.

– Чего не было? – не понял Мурад.

– Ну, этого… – Почему-то говорить об этом с Мурадом Насте было неловко, хотя она никогда не считала себя ни скромницей, ни ханжой. – Я еще никогда не была с мужчиной.

Мурад резко перевернул ее и снова навис в считаных сантиметрах от Настиного лица.

– Как это – не было? – В голосе его снова слышалась злость вперемешку с недоумением.

– Вот так это, – обиженно ответила Настя.

– Ты же спала с этим слюнтяем Кацем.

– Макс не слюнтяй, – возразила Настя. – Он просто мой друг. Между нами никогда ничего не было. А в тот вечер я ночевала в гостинице. Хотела уехать, позлить тебя. Знала, как презрительно ты ко мне относишься, и решила оправдать твое презрение. Хотела, чтобы ты думал обо мне еще хуже, – не останавливаясь, выпалила Настя. – А если честно, то мне очень хотелось, чтобы ты остановил меня, схватил и запер дома, но ты не остановил, потому что тебе было все равно, а утром я узнала, что ты вообще ушел…

Мурад не нашел другого способа прервать поток Настиной речи, как закрыть ей рот поцелуем, необузданным, бесконечным, всепоглощающим поцелуем. Она цеплялась за его широкие плечи, впивалась пальцами в волосы, прижимала его к себе, отвечая ему с такой страстью, что тут же забылся и волчий вой, и приснившиеся ей кошмары, и новости о беременности Аллы, и существующий за пределами их поцелуя мир.

Настя разочарованно взглянула на Мурада, когда он все-таки оторвался от нее. Она не хотела, чтобы он отпускал ее, и снова потянулась к его губам.

– Ты сюда не за этим пришла, гурия, – прошептал он ей в губы, запечатлевая на них последний, невинный поцелуй. – Прости, я слишком плохо о тебе думал.

– Мне не привыкать, – грустно улыбнулась Настя.

– Я, кажется, потерялся в тебе, Настя. – Мурад зарылся лицом в ее волосы.

– Я тоже тебя люблю, – призналась она. – Очень-очень люблю.

Глава 31

Между «я пришла сюда не за этим» и тем, когда Настя пришла к Мураду все-таки «за этим», прошло четыре дня, а потом еще неделя, в течение которой Настя купалась в лучах своей расцветшей и, как оказалось, взаимной любви. Мурад, конечно, полнился сомнениями, и в те минуты, когда страсть утихала, а Настя, свернувшись комочком, лежала в его объятиях, он говорил, что они ведут себя неправильно, что он совсем потерял голову. Как он может охранять Настю, если в мыслях его теперь только ее искрящиеся лазурью глаза, нежный запах ее кожи, сладостный вкус ее губ. А Настя не видела ничего неправильного в происходящем. Ей хотелось утонуть в Мураде и не вспоминать, что за пределами их любви существует какой-то еще мир.

Ударившие заморозки сменились оттепелью. Выпавший снег растаял. Странно, но после той ночи волчьего воя Настя больше не слышала, а может, перестала обращать на него внимание. Утомленные, они с Мурадом заснули обнявшись. Настя сразу провалилась в глубокий сон, но если все предыдущие ночи она спала спокойно, то сегодня ее тревожили видения. Сначала ей снилась мама. Лица ее она не видела, но точно знала, что это мама. Во сне та твердила: «Настя, просыпайся! Просыпайся!» Но проснуться она не могла. Удушающей рукой морок навалился на нее, не выпуская из своих сетей. Мама из сна исчезла, а появился Владимир Дубровский, который метался по своему родовому имению со свечой в руках. Вот заревом пожара занялись шторы, вот вспыхнули рассохшиеся оконные рамы, вот огонь перекинулся на крышу. Дым стоял смрадный. Черными клочьями он вползал под дверь, забивался в ноздри, обволакивал легкие. Настя знала, что нужно проснуться, иначе сонный морок задушит ее. Она слышала треск пламени и чувствовала, как от жара пот капельками скатывался с висков на подушку. Настя закашлялась и проснулась.

Дыхание обожгло гарью. Господи! Это не сон. Дом горел.

– Мурад! Мурад! – закричала Настя, чувствуя, как дым, уже настоящий, заполнил рот. Она снова закашлялась.

Мурад тоже проснулся, вскочил, подбежал к окну, ошалело обернулся к Насте.

– Дом в огне!

– Как? Что произошло? – Тяжелая от дыма голова раскалывалась, глаза начали слезиться.

– Некогда, Настя, некогда!

Мурад быстро натянул на себя одежду, кинул что-то Насте.

– Быстрее! – крикнул он и выбежал в коридор, где уже темным столбом стоял дым.

Настя хотела пойти за Мурадом, но остановилась на пороге спальни. Мурад исчез в клубах дыма. Он вернулся быстро. Принес какую-то одежду, заставил ничего не понимающую Настю нацепить теплую куртку и обувь. Сбегал в ванную и смочил два полотенца, одним обмотал лицо себе, вторым – Насте.

– Быстрее, Настя!

Он тащил ее куда-то за руку. Они почти кубарем скатились с лестницы. Настя с ужасом вскрикнула, увидев, что к первым ступеням откуда-то сбоку подползали языки пламени. Гостиная и то, что раньше было кабинетом Мурада, а также кухня представляли теперь взорвавшийся вулкан – там бушевало пламя.

Мурад увлек Настю под лестницу. Огонь еще не добрался на эту сторону, но свободным от него был небольшой пятачок за лестницей и возле двери, что вела в подсобку между внутренними помещениями дома и гаражом. Настя увидела, что огонь был не только внутри, но и снаружи. За огромными панорамными окнами полыхало все. Пламя окружило дом.

В подсобке огня не было, но дым просачивался и сюда. Мурад, отпустив Настину руку, сначала подскочил к двери, соединявшей помещение с гаражом, отпер замки и выглянул в гараж.

– Машина еще цела, но с той стороны уже вовсю бушует пламя, – сказал он, и Настя увидела, как вздулась тонкая металлическая подъемная дверь гаража. За ней пламенным зверем ревел ад. – Нам вряд ли удастся проскочить.

– Мы что, сгорим здесь? – всхлипнула Настя.

По ту сторону гаражной двери раздался хлопок – и ее разорвало прямо посередине. Через неровные края образовавшейся дыры в гараж ворвались огненные языки. Мурад едва успел впихнуть Настю обратно в подсобку, а пламя уже лизало автомобильные шины.

Не теряя времени на слова, Мурад потащил Настю к неприметной двери в углу подсобки. Настя никогда прежде туда не заглядывала, думая, что там какой-то чулан, но когда Мурад распахнул дверь, Настя увидела, что за дверью была каменная стена – с этой стороны дом вплотную прилегал к горному массиву, буквально врезаясь в него.

– Сюда, – дернул ее Мурад и подтолкнул к стене.

Только теперь Настя увидела, что стена справа чуть закругляется, открывая тесный проход.

– Я не полезу туда, – панически залепетала она.

– Полезешь.

– Нет.

– Настя! – рявкнул он. – Ты жить хочешь или нет? Там дальше ход, не бойся.

Она опомнилась и послушно шагнула в темноту, вцепившись в руку Мурада. Когда он захлопнул за ними дверь, они оказались в обугленной тьме, но потом Мурад выудил откуда-то небольшой фонарик.

– Идем.

Теперь Мурад оказался впереди и, освещая себе путь, двинулся по узкому проходу куда-то дальше. Через пару метров проход снова куда-то завернул, потом еще и еще. Настя так стиснула ладонь Мурада, что ей самой стало больно, но отпустить его она не могла.

Они шли вниз. Здесь было холодно и уже не пахло дымом. Рев бушующего наверху пламени сюда не доносился. Только показалось, будто где-то совсем далеко раздалось несколько хлопков. Настя почувствовала, как от этих звуков дернулся Мурад. Его дом взорвали. Ничего не осталось.