— Тебя это пугает?

— Нет. Мне все равно, — она отвернулась.

Я поцеловал ее, но Саша вывернулась.

— Дай досмотреть.

— Тебе ведь не нравится.

— Этого я не говорила. Мне нравится главная героиня. Точнее актриса. Миленькая.

— Чем-то на тебя похожа.

— Че ты гонишь?

— Нет, — с серьезным лицом рассуждал я. — Есть общие черты: глаза, нос, подбородок…

— Пошел ты! У меня не такой длинный нос!

Я резко перевернул ее на спину и придавил сверху собой. Пора было переходить от выдуманных образов к реальности.

И в этой реальности Саша, живая и нахальная, со всеми своими грубоватыми шутками и бесконтрольной страстью, была моей. Она отдавалась мне смелее, чем кто-либо. Может, потому что я вообще ничего у нее не выпытывал и не требовал.

Может, чем больше свободы мы дозволяем своему партнеру, тем меньше ему хочется сбежать? Мужчин часто пугают серьезные отношения ввиду того, что их женщины требуют непрерывной отчетности, лезут буквально всюду — куда разрешили и куда совсем не стоит влезать. Но даже в длительной связи остаются вещи до боли личные. Туда мы порой не допускаем самих себя, не то что кого-то. А постоянный контроль может установить лишь барьеры в виде страха. И партнер не нарушает их не из-за любви, а потому что боится.

Боится, как животное, которое побьют, если не выполнит команду, отберут еду, игрушки, тепло. Отберут что-то необходимое. Люди, как звери, в клетках своих семей выбирают жить по установленным правилам, чтобы не погибнуть.

Но разве для этого мы создаем семьи? Для этого сплачиваемся и выбираем спутников?

— Зачем она все это делала — девушка в фильме? — спросила меня Саша, когда мы уже глядели в потолок над кроватью. — Ходила без трусов, танцевала с какими-то придурками на глазах у своего же парня…

— Как зачем? Чтобы заставить его ревновать. Чтобы он злился и добивался ее.

— Она хотела быть его собственностью.

— Не думаю. В ней просто играл азарт молодой женщины привлечь к себе побольше внимания.

— Не-е-ет, — демонически прошептала Саша мне на ухо. — Она хотела, чтобы он взял ее, скрутил и заставил быть только с ним. За весь фильм блаженное лицо у нее было только раз, когда он наконец оттрахал ее на мешках с мукой.

— Что-то я сомневаюсь, что она обрадовалась, окажись он тираном.

— Он просто слишком мягкий. Слишком правильный. Слишком понимающий. А ей нужен самец.

Я перелег на бок и изучал Сашин профиль.

— Почему же она тогда его выбрала? — спросил я после некоторых раздумий.

— Так, под руку подвернулся. В этой деревне немного молодых, симпатичных, одиноких парней. Отстойно же быть одной.

Ты спросишь меня, Марта, что я в ней нашел? В этой безобразной, дрянной девчонке без роду, племени и выдающихся качеств «настоящей женщины».

Ты думаешь, я не понял, о чем тогда говорила Саша? Думаешь, я такой лопух, что купился на прообраз фильма и в ус не дул, что она подразумевает в настоящем времени?

Ты тоже умела выражаться метафорически, что я не всегда угадывал скрытый подтекст. Это вас роднило. Во многом прочем вы были разнополярны как небо и земля.

Ты обожала готовить, хозяйничала, мечтала о доме, наполненном громкими детскими голосами. А Саша питалась чем попало и когда попало, дымила как матрос и проверяла наличие на мне презерватива всякий раз, когда мы отдавались друг другу. Ты меня полюбила, Марта. Супротив, бешено, одним рывком. А Саша просто держала меня под рукой, не давая шансов найти себе замену, но и не скрывая, что не против познакомиться с кем-нибудь еще.

Как-то она уговорила меня поехать на дискотеку. Дискотеки здесь — явление обычное и независящее от дня недели. Почти любой бар или кафе вечером устраивает сумасшедший дэнс с музыкальным сопровождением для любых предпочтений.

Саша любила техно. Мне такая музыка казалась синтетической и неестественной, хуже, чем накладные ресницы ледибоев и резиновые причиндалы томов (так здесь называют транссексуалов, перевоплотившихся из женщин в мужчин). Музыка техно грубая, яростная и больная. В ней настолько мало человеческого, что у меня даже руки онемели, когда мы с Сашей пришли туда.

Понятное дело, на танцпол меня не тянуло. А Саша отплясывала будто захваченная бесами, пила коктейль за коктейлем и пыталась совратить меня. Ни секс, ни алкоголь в такой обстановке не казались мне притягательными. Я с трудом понимал, какое удовольствие можно испытать под эти ритмы, от которых желудок наполняется рвотой, даже если ты ничего не ел.

Но я терпел ради Саши. Я называл это компромиссом: добровольно загнать себе под ноготь не всю иголку, а только несколько кончиков из целого швейного набора.

Но часа через три мои нервы начали сдавать. Последней каплей стало то, что за Сашей увязался какой-то паренек, а она и рада была — выплясывала с ним дикие танцы, размахивая всеми конечностями будто веревками.

Я ждал. Ждал. Ждал.

В голове вертелись нехорошие мысли, основной из которых была самая немилосердная — устроить драку и очень вероятно очутиться в тюрьме за избиение несовершеннолетнего туриста.

— Саша! — крикнул я. Она не отозвалась. — Саша!!!

Только после третьего ора, когда я чуть связки себе не надорвал, она явилась. На шее у нее болтался тот самый мальчуган. Оба были, как и полагается, пьяные.

— Поехали домой.

— А кто это? — спросил парень.

— Мой друг, — раскисла Саша в лживой улыбке. — Джей, а ты не хочешь… Ну как бы… вместе… — она красноречиво скосила глаза на этого идиота.

— Я сейчас уеду один, — ответил я.

— Нет. Ты ж меня не оставишь.

— Да пошел он! — махнул на меня рукой парень, и это было его ошибкой.

Руку я схватил, заломил за спину с легкостью будто это не рука, а безвольная сосиска.

— Джей, пусти его!

Вокруг тут же начала собираться толпа. Мне не хотелось неприятностей. Я был трезв, хоть и страшно зол, но понимал, что вряд ли меня упекут даже за тяжкие телесные, зато взятку потребуют такую, что можно смело прощаться с почкой.

Парня я отпустил. Не ударил и не покалечил. А с дискотеки ушел. Один.

Саша догнала меня, когда я уже заводил байк.

— Ты что удумал?! — взъерепенилась она. — Подумаешь, пошутила!

Я повернулся к ней — мокрой, пьяной и растрепанной как ведьма.

— Ты не шутила.

— И что?! — она оскалила зубы, будто бы я теперь собирался напасть на нее. — Я просто веселюсь!

— Веселись дальше, — я надел шлем.

А она вскочила на заднее сиденье байка, обняла меня и замолчала.

— Поехали, куда скажешь, — попросила она. — Джей, поехали, пожалуйста.

Я знал одно место, заходил туда как-то чисто случайно и не знал, работает ли оно в такое время. Там собирались люди постарше, в основном пары — часто из купленных «жен» и немолодых мужчин с солидным брюхом и залысинами. Но, несмотря на отсутствие молодежной удали, меня порадовал тот факт, что там безопасно посетить туалет и не вляпаться в чью-либо сперму. Конечно, я подозревал, что Саша будет не в восторге, но решил попробовать, потому что просила она искренне, даже жалобно.

Кафе было открыто. Крутили джаз. Четыре или пять пар медленно вращались вокруг своей оси на одном месте, плотно прижавшись друг к другу.

Я понял, что влекло меня сюда: эта атмосфера напомнила мне тот бар, куда я повел тебя, Марта, в наше третье свидание. Свидание, после которого мы стали официально парой.

Уж не знаю точно, чего я хотел добиться сейчас, но я пригласил Сашу на танец. Обнял ее. Закрыл глаза. Музыка лилась тихо, подобострастно, томно. Под эту музыку я пытался простить ее выходку. Она подняла ко мне лицо, ужасно грустное, помятое лицо, и поцеловала.

— Не нравится? — спросил я.

— Не знаю… Это очень странно. У меня все двоится и плывет.

— Ты выпила лишнего.

— Не в этом дело…

— А в чем?

— Джей?..

— Да?

Саша замотала головой:

— Ничего.