Мне не нужно было объяснять, подчеркивать и приводить доводы — она увидела все своими глазами: наши отношения никогда не переступили бы порог дружбы. На то была масса причин, и каждый из нас об этом знал заранее.

Я не мог и не хотел брать на себя ее боль так же, как не мог и не хотел винить тебя, дорогая Марта, в том, что несколько месяцев не находил себе места. Как не мог обвинять Криса в том, что скучал по нему. Все, за что я имел право предъявить ему претензии, так это за факт исчезновения — Крис наверняка был в состоянии как-нибудь предупредить или отправить весточку позже. Но он этого не сделал. Потому я его винил — за его действия, но не за свои чувства. Здесь заключается глобальная разница во взгляде на взаимоотношения, которые, как ни крути, накладывают обязательства. Однако здесь речь об обязательствах перед деяниями, общением, честностью, но не перед возникающими в последствии субъективными ощущениями.

Когда ты, Марта, ругалась на то, что скучаешь дома в то время, как я иду на вечеринку с коллегами, у меня не хватило аргументов объяснить тебе, что дело не в веселье, а в том, что мне нужна эта работа. Нам двоим нужна. И вечеринка — не столько развлечение, сколько часть этой работы. Не пойди я туда, и поползли бы гадкие слухи. Я должен был оставаться в среде коллег, хотел я этого или не хотел.

А ты бранилась и жаловалась на пустоту в твоей жизни. Вещи, купленные на мои деньги для тебя, не приносили тебе должного удовлетворения. Тебе хотелось заработать самой, как ты привыкла. Тогда я воспринимал подобную позицию как некий каприз. Сейчас же пересмотрел свое видение и где-то сожалел, что не понял раньше. Но, так или иначе, ты не должна была обвинять меня в своей скуке, делать виноватым, шантажировать моим относительным успехом на фоне твоих неудач.

Я не бросал тебя. Я заботился о тебе. Но я не мог нести ответственность за твои чувства — тогда, как и ты за мои — сейчас. Я только благодарил судьбу, что когда-то наши чувства друг к другу были взаимны до мельчайшей частицы, до крошечного атома. Такой дар находят далеко не все. Пенни не нашла. Девчонки, влюблявшиеся в голубоглазого Криса, не нашли. А мы с тобой, Марта, не просто нашли, но и сумели сохранить. На какое-то время.

— Кто она? — задала вопрос Саша, когда мы вошли в мою комнату.

Я догадался, что она спрашивает о Пенни.

— Моя массажистка.

— Это переодетый парень?

— Да.

— У вас с ним был секс?

— Нет.

— Почему? — Саша стянула футболку и улеглась на кровать спиной, широко расставив колени — я наблюдал ее лицо между ними.

— Потому что я не сплю с парнями.

— И все? Вся причина?

Что-то не нравилось мне в ее интонациях. Говорила она знакомым шутливым голосом, и, тем не менее, присутствовали нотки какого-то иного, скрытого смысла. Однако на сегодня мне было достаточно загадок. Я запретил себе обращать на это внимание и занялся кофе.

Саша бродила по дому, брала некоторые вещи, рассматривала, ничего не ища, но с любопытством, присущим кошке, которая впервые попала в новое жилище. До этого мы проводили время только у Саши. Сегодня она настояла заглянуть ко мне.

— Ты минималист, — заметила Саша.

— Возможно.

— Я ничего о тебе не знаю.

— Как и я о тебе.

Она загадочно улыбнулась.

— А это что? — спросила она, добравшись до стопки с дисками. — Порнушка?

Саша держала коробку с фильмами Тинто Брасса. На ней красовались женщины в разных фривольных ситуациях: одна ехала на велосипеде с задранной юбкой, другая ласкала себя перед собственным отражением в трюмо.

— Это эротика.

— Ты на это дрочишь?

— Иногда. Но теперь реже.

— Почему?

— Потому что появилась ты.

Саша засмеялась, но продолжала рассматривать картинки — они увлекли ее.

— Давай вместе посмотрим.

— В качестве разогрева? — я притянул ее к себе, она ткнула ребром диска мне в солнечное сплетение.

— В качестве просмотра.

— А если я захочу большего?

— Поставим на паузу. Я хочу увидеть, что тебя возбуждает.

— Тогда посмотри в зеркало.

— Вставляй! — смеялась она. — Только не член, а диск, — Саша красноречиво протянула мне коробку.

Впервые что-то подобное я смотрел с тобой, Марта. Другим моим женщинам не приходило мысли посвящать общее время просмотру эротики и уж тем более порнографии. На этой почве даже случались скандалы, особенно с женой, которая однажды случайным образом выяснила, что я иногда живо интересуюсь не самым возвышенным кинематографом. Для нее стало открытием узнать, что женатому мужчине при наличии регулярной близости с супругой изредка хочется заняться самоудовлетворением.

Будь я настолько эксклюзивным, думаю, индустрия порно не обрела бы столь широкий масштаб. Но голая правда состоит в том, что не только одиночки снимают напряжение наедине с собой. Более того, я не имею ввиду исключительно мужчин. У женщин потребность в легких оргазмах ничуть не ниже. Но так уж вышло, что в обществе сольные игры воспринимаются чем-то грязным, вынужденным и неестественным. А уж если дело касается женщины, то и вовсе недопустимым.

И я рад, что в отношениях с тобой, моя дорогая Марта, я сбросил с себя множество предрассудков. Ты первая пошла навстречу. Включила какой-то дешевый ролик и предложила посмотреть вместе.

— Зачем? — у меня тогда глаза на лоб полезли.

— Хочу увидеть твою реакцию.

— Значит, на улице ты бесишься, если я на кого-то вдруг засмотрюсь, причем одетого, а здесь — пожалуйста?

— На улице — это другое. Там живые девушки, которые могут вызвать фантазии. А здесь — актрисы. Они не возбудят чувств. К тому же я буду рядом. Это честно.

В одном ты была права. Меня наверняка пожелают четвертовать за эту истину, но, отдаваясь просмотру порно, мужчина редко видит перед собой ту девушку, которая находится в данный момент на экране. Образ может быть совершенно любым — любимой женщины, недоступной одноклассницы, случайной прохожей, а может и не быть вовсе: тупая, механическая стимуляция эрогенных зон с целью выпустить пар и расслабиться. Порноактрисы не западают в душу. Это скорее исключение. Никто не рассматривает их лиц и особенностей. Может поразить какая-то деталь: форма половых губ, размер груди, даже пальцы на ногах, но все это без привязки к личности.

И я не знаю, как ты поняла это, Марта, как раскусила. Иногда твоя проницательность выходила далеко за рамки типичного женского восприятия. Возможно, за это я тебя и полюбил.

— Давай.

— Что?

— Давай, я хочу увидеть, как ты это делаешь, — сказала ты где-то на середине ролика.

— Ты что, с ума сошла?

— Но ты ведь уже изнываешь!

— Конечно! Мы же смотрим порно, а не детские мультики!

— Вот и сделай так, как если бы меня рядом не было.

— Но ты здесь, черт возьми, Марта!

— Джей, пожалуйста… Тогда я тебе тоже покажу. Тебе интересно? — ты закусила губу, изображая то ли развратную потаскуху, то ли невинную девочку.

Я не решался ответить.

Потом сказал:

— Интересно.

— Ну вот! — обрадовалась ты. — Давай. Давай, Джей.

Я вытащил диск из коробки и установил в ноутбук. Его я поставил на стул напротив кровати, чтобы было удобно смотреть лежа. Саша ела лонган, лопая пальцами шершавую корочку, а я воровал у нее очищенные плоды, когда она слишком засматривалась в экран.

Я включил «Шалунью» — может, и не лучшее творенье данного режиссера, зато довольно невинное по сравнению со многими другими его работами.

В какой-то момент Саша перестала есть и повернулась ко мне:

— Не понимаю, что здесь эротического? Все такое наигранное, дурацкое. К тому же эти мохнатости между ног…

— Девочка, — сказал я, — это снималось тогда, когда еще не родился сперматозоид, зачавший тебя.

— Я, конечно, подозревала, что ты старый, мальчик, но не думала, что настолько!

Я засмеялся на ее такое искреннее возмущение — она редко сердилась по-настоящему, а в этот раз действительно осерчала.