Он почти допил свою колу, а я свою — едва тронул. Крис был угнетен. Я чувствовал это.

И, вопреки всему, он уперто рычал в барную стойку:

— Я говорил ей, вернемся сюда. Здесь волна на любой вкус. Я-то разбираюсь! Что ты понимаешь в серфинге? А она, знаешь, что?

Я отрицательно помотал головой.

— Пуэрто-Эсконандидо! — заорал Крис на всю улицу.

Пуэрто-Эсконандидо. Я уже слышал об этом месте. Знаменитый мексиканский пляж, куда слетаются серферы со всей Америки. Тихое, в общем-то, место, известное лишь фанатам.

— Ты собираешься туда? — спросил я.

— Да, — кратко, но как-то невесело откликнулся Крис.

— А почему сразу не поехал?

— Ты охренел, Джей?! — взорвался тут же Крис и шмякнул стаканом по стойке. — Это же гребанная манипуляция! Я не хочу в Пуэрто-Эсконандидо! Я хочу свободной волны здесь! А она просто дура упертая! Ни одного сезона еще не откатала, а уже что-то выдумывает!

В безумии и отчаянии он схватил меня за грудки.

— Остынь, — мерно ответил я и убрал его руки. — Остынь и обдумай. Куда и зачем ты собираешься лететь.

До Пуэрто-Эсконандидо минимум две пересадки. Одна — в Бангкоке или Ханчжоу.

— Вторая — в Сан-Франциско, — договорил за меня Крис, уставившись безвольным взглядом в неразборчивую муть бара.

— Зачем тебе это? — спросил я.

Крис глянул под мой стул. Чаки недоверчиво глазел на него, поскуливая.

— Его тоже возьмем с собой, если хочешь, — сказал Крис и посмотрел на меня. — Полетим вместе, парень? Джей? Чего тебе терять?

В растерянности я закусил губу.

В чем-то Крис был определенно прав. Здесь меня ничего в сущности не держало. Я даже не был уверен, что Сэм и Пенни заново примут меня в свой круг. Мы не виделись уже две недели, с того дня, как ездили на сбор батата. Пенни не появлялась. Наверное, уже думала, что я действительно уехал. Подкрадывался ноябрь, и дождей стало значительно меньше, волны ослабевали. А я уже привык видеть это место таким переменчивым — то золотистым от яркого солнца, то хмурым и порывистым в ливневые часы. Будто бы все вокруг нашептывало о том, что мне пора двигаться в путь.

Я предложил Крису зайти ко мне. Дома еще имелся небольшой запас травы, я хотел его угостить. Он с радостью согласился. Чак тоже был счастлив отправиться в менее людное место. Он уже устал, и, как только мы вошли в комнату, тут же уснул на кровати.

Я осторожно подвинул его, чтобы нам с Крисом тоже было где разместиться.

Мы спокойно курили, наслаждаясь приятным дурманом. Я рассказал ему о Саше, затем о Пенни. К моему удивлению, он почти не подтрунивал над моими историями.

Только сказал:

— Всё-таки я бы ее трахнул, — имея ввиду Пенни.

А потом добавил:

— Но ты правильно поступил.

— Считаешь?

— Да, считаю, — он затянулся в полные легкие, передал мне самокрутку.

— У нее еще никого не было, понимаешь? Совсем никого.

— Испугался быть первым?

Я неуверенно пожал плечами и тоже набрал в рот дыма.

— Она была мне как друг. Как сестра. Друзей и сестер не трахают.

Крис высоко поднял брови.

— Ну нет… — сморщился я. — Не говори, что ты трахался с сестрой.

— С троюродной! — возмутился Крис.

— Все равно гадость.

— Да забей. А у Пенни все равно потом будет кто-то. Ну, допустим, не ты. Другой залетный турист. Все равно кто-то будет первым. Так что это ничего не значит.

— А что значит? — спросил я, не предполагая какого-то конкретного ответа.

— Кайла значит.

Кайла… Похоже, Крис и правда влип не на шутку.

В этот вечер он много говорил о ней. Он, наверное, только потому сюда вернулся и разыскал меня, что лишь со мной был готов поделиться своими чувствами. Знал, что я не стану глумиться, что поддержу. Крис впервые открыл для себя настоящее чувство к женщине, и оно поразило его, вывернуло наизнанку как постиранный свитер. Он не верил, что от тоски по человеку может настолько сильно болеть. Я, признаться, сам не верил, что его так быстро накроет.

— Я скучаю по ней, брат, — говорил Крис в перерыве перед следующим косяком. — Я ее постоянно вспоминаю, постоянно думаю о ней. Это какое-то проклятие. У тебя было такое?

— Было.

— И что сейчас?

— Я не знаю, где она.

— Вот дерьмо, — посочувствовал Крис. — И ты не пробовал найти?

Я занимался скручиванием новой сигареты и некоторое время молчал. Крис, видимо, понял это как то, что я не хочу рассказывать.

— Окей, прости, парень…

— Нет, все в порядке, — ответил я. — Возможно, она живет там же, где мы жили когда-то вместе. Я мог бы попробовать связаться с ней. Но я не хочу.

— Ну… — рассуждал Крис. — Значит, тебе это не нужно.

Я посмотрел на него строго, и он тут же осекся.

— Прикрой глотку, Крис. Мы были вместе несколько лет. Это тебе не на серфе погонять пару месяцев.

— Ты что, женат?

— Нет, мы не были женаты.

Почему-то его рассмешили мои слова:

— О, так она обиделась, что ты замуж не позвал?

Моя физическая реакция опередила мысли. Я схватил Криса за майку и крепко сжал ткань, но почти сразу отпустил, опомнившись.

— Не злись, парень, — мягко проговорил Крис. Похоже, я успел его напугать, и теперь он осторожно подбирал слова: — Знаешь, бывает такая херня. Я слышал. Женщины хотят романтики и все такое. Даже специально перестают пить таблетки, чтобы залететь. Слушай, мои подруги из колледжа так делали. А если не женишься, еще в суд подадут за изнасилование, прикинь? Так что либо трахайся с резинками, либо молись. Такие дела.

Я постарался уравновесить взбунтовавшийся во мне гнев. На это потребовалось несколько минут.

— Крис, — сказал я наконец, — я хотел сделать ей предложение. Но не успел. Теперь все кончено.

Крис улыбнулся через силу:

— Значит, будет другая. Поехали со мной в Мексику. Я найду Кайлу. А ты найдешь себе новую девчонку. Я тебя на доску поставлю. Серферу девчонки легко дают, точно тебе говорю. Поехали. Собирай своего пса и поехали. Здесь больше нечего ловить. Волны скоро уйдут. Мексика нас ждет, брат.

Я обдумывал его слова, пока скреплял самокрутку. Завернул ее так туго, что даже пальцы немного заболели. Ощутив на коже фаланг неприятное жжение, я остановился. Взял зажигалку Криса и тщетно попытался выдавить из нее огонь, но искра загоралась в темноте и тут же гасла — кажется, закончился газ.

Я поискал в комнате спички, Крис тем временем шарил у себя по карманам. Однако все наши совместные попытки найти огниво провалились.

Я стоял возле плиты с готовой сигаретой в руках, не понимая, что делать. И вдруг я вспомнил. Открыл тумбу в столе, где хранил разную канцелярию и листы этого своего то ли письма, то ли дневника. После эпизода с Сашей я прятал записи, боясь чьих-нибудь чужих глаз, а заодно спасая от зубов Чака.

Я извлек оттуда твой подарок, Марта. Выброшенную, найденную, потерянную и снова найденную Пенни зажигалку. Я думал окончательно избавиться от нее, но какое-то неясное, суеверное предчувствие мешало мне похоронить эту памятную вещь где-нибудь в морской пучине.

Сигарету и зажигалку я отдал Крису, чтобы он начал ритуал. Он закурил, вернул сигарету мне. Зажигалка осталась у него. Крис рассматривал ее в голубоватой дымке тропических льющихся из окна сумерек, несколько раз зажигал и гасил, захлопывая железную крышку, а затем кинул зажигалку мне. Я поймал.

— Ну что? Решил? — спросил Крис.

Я кивнул:

— Да. Решил.

Через три дня мы прибыли вместе в аэропорт. Потребовалось взять кое-какие справки для Чака и поставить ему чип. С прививками у него давно был полный порядок — в ветеринарной клинике все сделали с умом, так что пакет документов у моего безродного компаньона был богаче, чем у меня. Я приобрел контейнер для перевозки, хорошенько накачал пса успокоительным, но все равно было видно, что он волнуется, как и я.

Первый из трех предстоящих полетов, самый короткий, часовой, Чак должен был преодолеть в одиночестве, в отапливаемом багажном отсеке. Дальше был шанс, что на длительный рейс нас посадят вместе в салон. Для этого я выкупил ему соседнее кресло и заранее разузнал о лояльности авиаперевозчиков. Выбранный мною слыл самым лояльным, по мнению опытных собаководов, и все же оставалась вероятность, что чудеса нашего с Чакки обаяния не переубедят работников воздушного флота в том, что перевес на восемь килограмм — это пустяки.