Войдя в автобус, он снова увидел ту же женщину — она сидела сразу за креслом водителя. Он опустился на первое сиденье, размышляя о том, что хорошо бы время от времени справляться у водителя, чтобы не прозевать своей остановки. Дверь была открыта, и мороз покусывал щиколотки. Водитель вскочил в автобус так, что машина качнулась. Он обтер рот тыльной стороной руки, сел и, прежде чем тронуться, поглядел в зеркальце на пассажиров. Кондукторша держалась за поручень и смотрела в конец салопа. На лице у нее были прыщи.

На длинном прямом перегоне они увидели трех охотничьих собак, которые неслись посреди дороги. Метрах в ста перед собаками стремглав летел заяц. Пассажиры оживились, стали приподниматься со своих мест, заговорили. За поворотом собаки понеслись по обочине, и водитель на полной скорости промчался мимо них. Пассажиры услышали собачье повизгиванье. Машина почти наехала на косого, но тут начался лес, заяц огромным прыжком махнул в кусты и скрылся. Собаки мчались за автобусом. Они нагнали его и с лаем пробежали мимо, когда молодая пара с ребенком выходила на остановке. Автобус тронулся, но собаки уже возвращались, перебегая с одной стороны дороги на другую.

Темноволосая женщина сошла на той же остановке.

От шоссе надо было пройти два километра, и женщина снова пошла впереди Мартти. На твердом снегу оставались следы ее каблучков. Вдалеке показался дом Сиско. Когда женщина свернула в тот же самый двор, он подумал, что ошибся адресом, но Сиско уже махала ему рукой. «Словно на фотографии», — подумал Мартти. Подойдя ближе, он увидел, что она в белом переднике и щеки у нее румяные, как у куклы. Лямки передника, широкие и гладкие, тщательно отутюжены. Сиско повернулась и первая вошла в дом. Наверно, боялась, как бы он ее не обнял. В деревне это не принято.

Темноволосая женщина была уже в прихожей. Она сняла пальто и сапожки и ходила по полу на цыпочках. Сиско представила их друг другу. Женщина оказалась ее сестрой. Она подошла к двери комнаты и сказала:

— Привет!

— Идем, — позвала Сиско.

Хозяйка, зажав миску между колен, со строгим лицом месила тесто. Прежде чем подать руку, она вытерла ее передником. Хозяин, в меховой шапке, в очках, сидел в качалке и читал газету. Высокий худощавый человек, еще без седины, с виду суровый. Поздоровавшись, Мартти сел на ящик, обитый по углам железом. Сиско ходила взад-вперед из комнаты в кухню, осторожно переступая порог. Она накрывала на стол.

— Вы изучаете химию? — обратился Мартти к сестре Сиско. Она сидела за столом и обеими руками поправляла волосы. В зубах она зажала расческу.

— Да, — ответила она, и зубья расчески зазвенели.

В комнате стояла елка, еще не наряженная. Игрушки лежали в открытой коробке на столе.

— Вы кофе-то дадите? — крикнула сестра, обернувшись к кухне. Хозяин опустил газету на колени и поглядел на гостя. Мартти предложил ему сигареты и чиркнул спичкой.

— А меня вы не угостите? — спросила сестра.

Мартти покраснел и подошел к ней с сигаретами.

— Спасибо, но я не курю, — улыбнулась она.

Мартти почувствовал, что бледнеет, голову обдало холодом. Он вернулся на ящик и постарался забыть о неловкости.

— Здесь, видно, много зайцев, — сказал он, обращаясь к хозяину. — Перед автобусом, в котором мы ехали, мчался заяц. За ним гнались три собаки. Заяц юркнул в лес. А собаки еще долго неслись за автобусом.

— Их запах бензина со следа сбил, — заметила сестра.

— Они на гоне никакой опасности не чуют. И под машину могут попасть, — посетовал хозяин. — Где это случилось?

— Заяц ускакал на Хухтальскую гору, — ответила сестра. — Юсси приедет на каникулы?

— Отпуска не дали, — сказал хозяин. — Чего-то натворил.

— Или чего-то не сделал, — предположила сестра.

Сиско принесла в одной руке кофейник, в другой — доску с длинной сдобной булкой. Конец булки был нарезан на толстые куски. Мартти внимательно следил за движениями Сиско. Она пополнела.

— Первый кусок гостю, потом хозяевам, — сказал ее отец.

— Спасибо, возьмите сначала вы.

— Бери, пока теплая, — велела Сиско.

— Рано стало темнеть, — заметил Мартти.

— Зажги свет, Сиско, — сказал хозяин.

Сиско нажала на выключатель. Свет ударил в глаза и ослепил: по комнате поплыли бесформенные пятна, темные и светлые.

— Надо же отведать этой сдобы, женщины ведь старались, — угощал хозяин.

— Спасибо, я уже попробовал.

— От угощения нельзя отказываться, — настаивал хозяин.

Мартти встал, чтобы взять еще кусок, но нарезанных больше не оказалось. Он чуть не поднял сразу всю булку.

— Извините, — ужаснулся он и торопливо попятился к своему ящику.

— Угостишься тут, когда булка не нарезана, — громко сказал хозяин.

Сиско вошла с длинным ножом и нарезала булку.

— Я пойду доить корову, а ты тут побеседуй, — сказала она сестре.

— Берите еще, — угощал хозяин.

— Спасибо, — поблагодарил Мартти и взял кусок. Специально для него Сиско отрезала первый ломоть толще других.

Скоро она показалась в проеме двери. На ней была какая-то старая юбка и большие резиновые сапоги. Хозяйка вошла и села на стуле у двери. В руках она держала щербатую чашку.

— Что слышно в Хельсинки? — полюбопытствовала она.

— Спасибо, все хорошо, — ответил Мартти.

— Как у тебя со здоровьем-то? — спросила хозяйка. Мартти подумал, что она стала обращаться к нему на «ты».

— Спасибо, не жалуюсь.

И тут же он вспыхнул как кумач, потому что сестра ответила:

— У меня была ангина. Хотела приехать в день всех святых, да не могла. Я ведь писала.

— Да, я помню, — кивнула хозяйка. — Вы работаете в Хельсинки?

— Да, в рекламном бюро, — пробормотал Мартти.

— Сними ты, отец, шапку, — сказала хозяйка.

Хозяин встал и вышел на улицу. Мартти немного посидел, неудобно было выходить сразу следом за ним.

Окошко в хлеву светилось. Мартти прошел туда через кухню коровника. Сиско словно спряталась под корову. Пахло навозом. Молоко лилось через цедилку в большой бидон.

— У вас много коров, — заметил Мартти.

— Хватает.

— Я все-таки приехал.

— Очень хорошо, что приехал.

— Что они теперь подумают?

— Они тоже рады. Тем более, что Юсси не отпустили.

— Не похоже, чтобы очень-то радовались. Как эту корову зовут?

— Эмма.

Когда Сиско понесла молоко, Марти схватил ее за руку выше локтя — хотел задержать.

— Ну и тоскливая же была осень! Мне ужасно хотелось к тебе приехать.

— А мне?! Тут вечно одно и то же: коровы, тьма, сырость. Очень хорошо, что ты приехал.

— У меня теперь собственная квартира.

— Ты писал.

Хозяин притащил дрова в комнатку на чердаке и включил свет. Мартти поднялся туда со своей сумкой.

— Не желает ли гость в сауне попариться?

— Спасибо, не хочется. Я вчера парился, — соврал Мартти. Он боялся — вдруг и там как-нибудь оплошает.

— Надо сходить. Что за рождество без сауны? Заранее не считается.

— Значит, придется пойти.

— Можно хоть сейчас. Угар я выпустил. Надо только заслонку закрыть. Потом женщины пойдут. Я хожу последним, чтобы вволю, не торопясь попариться. У нас сауна — не то что у других, сердце заходится.

В бане тускло горела керосиновая лампа. Теперь только Мартти понял, что хозяин имел в виду, говоря о сердце. «Не полезу наверх», — решил он и разделся в самой сауне, но вещи, чтобы не отсырели, отнес в предбанник. Сидя на полке и чувствуя, как тепло все глубже проникает в тело, он успокоился; не так уж здесь все и сложно. Потом небрежно вымылся и торопливо оделся.

Сестра Сиско была в комнате. Это она, видно, обрядила елку.

— Красиво, — одобрил Мартти.

— Правда? — спросила сестра.

«А вот с ней-то мне здесь не просто будет, — подумал Мартти и вдруг спохватился: — Я же не закрыл заслонку».

Ужинать сели только после девяти, когда хозяин вернулся из сауны. Он занял свое место во главе стола. Сиско устроилась рядом с Мартти, напротив них — хозяйка и сестра — сестры друг против друга.