— Я ведь тогда еще не знал, какую комнату мы получим, — оправдывался Куяанпя и сменил картинку.

— А тут мы на нашем балконе, только что вселились в комнату, — сказала жена Куяанпя. На снимке она сидела в плетеном кресле с высокой спинкой, на маленьком круглом столике перед нею стояло два бокала и откупоренная бутылка шампанского. Следующий слайд изображал то же самое место, но теперь в кресле сидел Куяанпя. Узнать его можно было только по профилю: передний план был недосвечен, почти черный, зато плавательный бассейн, видневшийся сквозь прутья балкона, был засвечен, и вода в нем была совсем белая.

— Маленько того… прополаскивали горло от дорожной пыли. — Куяанпя прыснул, глядя на «экран», и не спешил сменить слайд.

— Так красиво, хочется пойти поплавать, — Рийтта вздохнула.

— Что и говорить… Давай следующую! — скомандовала жена. — Да-да, именно эту, тут мы едем на первую экскурсию… Это место называлось… Это было… Ты не помнишь?

— Какое-то чудно́е название, не запомнилось, — сказал Куяанпя.

— Ну, как бы там оно ни называлось — едем туда! И опять виден этот тощий, он еще все пытался подбиться к нашей экскурсоводке, но у него ничего не вышло и… А это маленький придорожный кабак, смотрите, какие грязные куры; они там между столиками расхаживали… И знаете что?! Гид хвалилась, что в этом кабаке можно получить дешево бутерброды с лососем, и мы смотрели в разговорнике и пытались заказать; как же это? Салмон? Или что-то похожее. И знаете, что нам принесли?

— Курятину? — предположила Рийтта.

— Да нет, самую обыкновенную булку с ветчиной, представляете! Мы это слово произнесли как-то не так, или эта официантка не расслышала; ветчина, это, по-ихнему, кажется, хаммон или что-то вроде… Ну меняй же, наконец!

У Хелениуса слипались глаза. Он подвинулся на диване еще немного вперед, так что смог спрятать голову за спину Рийтты, подпер щеку рукой и закрыл глаза. Монотонные пояснения жены Куяанпя так быстро заполнили голову, что больше уже ничего не помещалось. Рийтта время от времени вроде что-то спрашивала насчет картинок, и Хелениус не узнавал голоса собственной жены, потому что он доходил к нему через ее спину.

— Ой, это ужас! Давай скорее следующую! — вдруг завопила жена Куяанпя, Хелениус вздрогнул и открыл глаза; он успел мельком увидеть жену Куяанпя, позирующую в бикини, она выставила вперед ногу и держала в руке какую-то пляжную корзинку.

— Разве я не велела убрать этот слайд, до чего же ужасно! — ворчала жена Куяанпя. Но Хелениус все же уловил в ее голосе нотки глубокого удовлетворения.

— Да, да, я забыл, — пробормотал Куяанпя. На следующих слайдах были пейзажи: побережье, много темно-синей воды, высокие белые здания и полоска почти черного песка перед ними.

— Там весь песок темный, потому что остров вулканического происхождения, — продолжала пояснять жена Куяанпя. Хелениус попытался бороться с дремотой, однако вынужден был позволить глазам закрыться. Он вдыхал аромат духов, которыми Рийтта помазала себе за ушами, и думал, те ли это духи, которые он купил к рождеству, те самые, которые он всегда покупал и название которых было записано на листочке, хранившемся у него в бумажнике уже не один год. Запах проникал в ноздри и, казалось, каким-то образом впитывался в кровь, вызывая мягкое, приятное ощущение, в которое Хелениус заворачивался, словно в одеяло.

Он проснулся, когда Рийтта легонько ткнула его локтем. Он открыл глаза: на раздвижной двери сиял до боли яркий прямоугольник.

— Хорошие снимки, это будет прекрасная память, — хвалила Рийтта.

— Да, мы всегда много снимаем, — сказала жена Куяанпя, включила лампу на книжной полке, перевернула пластинку и пустила проигрыватель. Хелениус выбрался из угла дивана, допил бокал до дна и потянулся. Рийтта поняла.

— Ну что же, пожалуй, нам пора потихоньку собираться, — сказала она.

— Не уходите еще! — воскликнула жена Куяанпя, не дав Хелениусу раскрыть рот.

— Вообще-то ведь это только половина слайдов, — сказал Куяанпя несколько разочарованно.

— Ой, простите, я не знала! — смутилась Рийтта. — Конечно, покажи до конца, их так хорошо смотреть… Кажется, будто лето.

— По-моему тоже, особенно теперь, среди зимы, — обрадовалась жена Куяанпя, протянула мужу полную обойму с новыми слайдами и, как только обойма была вставлена в проектор, быстренько погасила свет. Воспользовавшись темнотой, Хелениус ущипнул Рийтту за бок. Рийтта вздрогнула, но все же сумела сдержать восклицание.

— Ну так, это было, кажется, в среду или в четверг, когда мы совершали объезд всего острова, сейчас увидите несколько очень красивых пейзажей… Вот то — банановый сад, и дороги там были ужасно узкие и извилистые, и я страху натерпелась, когда ехали вверх, на гору, — рассказывала жена Куяанпя. Хелениус увидел несколько туманных пейзажей, они опять были сняты сквозь окно движущегося автобуса, и забрался в свой угол дремать.

В какой-то момент до Хелениуса дошло, что Куяанпя спорит с женой из-за какой-то рощицы и открыл глаза. На раздвижной двери простирался зеленый лес, где росли высокие, странные деревья с толстыми стволами.

— Это он и есть, ты не помнишь, как гид объясняла, что это того генерала… Как же его звали? — пыталась вспомнить жена Куяанпя.

— Может, Франко? — помогла Рийтта.

— Да, именно, этот лес — его.

— А по-моему, тот лес был потом, под вечер? — сомневался Куяанпя.

— Да нет же, именно этот, давай лучше следующую… Ну так и есть! Смотри сам, эти большие шишки росли именно там, в лесу Франко, — обрадовалась жена Куяанпя.

— Что еще за лес Франко? — заинтересовался Хелениус.

— Я хорошенько не помню… Но почему-то его так называют, — сказала жена Куяанпя.

— Это какое-то место, откуда он отправился воевать или что-то похожее, — уточнил Куяанпя.

— Именно так, еще гид рассказывала что-то о мятежниках или вроде… Ну не будем спорить, это все-таки лес того Франко, — утверждала жена Куяанпя.

— Был, — поправил Хелениус.

— Что, что ты сказал? — встрепенулась жена Куяанпя.

— Да, ничего, я только сказал, что это был его лес, Франко-то окочурился, — объяснил Хелениус.

— Ах, неужто и он умер? — удивилась жена Куяанпя, помолчала мгновение, но Куяанпя сменил слайд, и она вновь принялась рассказывать. Хелениус опять залез в свою щель, и веки его снова стали закрываться. Время от времени он делал усилие и открывал их, чтобы не заснуть по-настоящему, однако же почти спал, когда Рийтта ткнула его локтем. На сей раз довольно сильно, видимо, отомстила за то, что он недавно ущипнул ее.

— Ай! — воскликнул Хелениус.

— Что? Что ты сказал? — спросила жена Куяанпя откуда-то из темноты.

— Нет, ничего… Рука затекла, — пробормотал Хелениус и сощурился. Зажегся свет, и Хелениус быстро нагнулся вроде бы завязать шнурки туфель, чтобы хозяева не увидели его заспанного лица.

— Самая последняя пленка еще в аппарате, потому что половина осталась не заснятой, — извинился Куяанпя.

— Ничего, и без того достаточно, — сказала Рийтта и сунула пачку сигарет в сумочку.

— А у нас, кажется, уже несколько лет одна и та же пленка в аппарате, — вспомнил Хелениус.

— У меня тут еще пачка довольно хороших снимков, сделанных прошлым летом у нас на даче, — начал было Куяанпя.

— Ой, послушайте, час-то уж какой поздний; в самом деле, теперь пора домой, — заторопилась Рийтта. — А то завтра опоздаем на работу.

— Да, оставь что-нибудь на следующий раз, — подхватил Хелениус, выпрямляясь.

— Наш папа может показывать бесконечно. Смотрите! — Жена Куяанпя со смехом толкнула раздвижную дверь нижней полки. Там рядами и одна на другой стояли десятки коробок со слайдами.

— Ого! — изумился Хелениус, и Рийтта потрясенно покачала головой.

— И еще фото отдельно, — добавила жена Куяанпя и провела пальцами по корешкам альбомов.

— Я думаю, ведь надо же иметь какое-нибудь увлечение, — гордо ухмыльнулся Куяанпя.

— А не слишком ли дорого это обходится? — заметила Рийтта.