Прогуливаясь по улицам, группа встречала множество существ. И речь шла не только об эльфах и гномах. Орки, гоблины, зверолюди... Все те, о ком девушка слышала лишь из рассказов отца, свободно сосуществовали вместе. В своих историях Кайрос указывал она изолированность этих групп, но, видимо, Нодгард смог преодолеть расовый барьер, позволяя всем жить мирно.

По наступлению вечера Аксея попрощалась с Марком возле «Отшиба». Грязная дыра Нодгарда не то чтобы шокировала её, но немного удивила. Ей стало интересно, как люди справляются с такой жизнью. Но она не стала углубляться в эту тему ― в будущем ещё будет достаточно для этого времени.

Отойдя на несколько метров, девушка услышала позади себя странный шум. В голове что-то щёлкнуло, и она мгновенно рванула назад.

Добравшись до источника звука она заметила лежащего на земле Марка и трёх пошатывающихся мужчин вокруг него. Один, невысокий для своей расы, бык, тучный гном с ирокезом посреди головы и довольно язвительная ящерица.

От вида бутылок в их руках и неустойчивых поз, складывалось впечатление, что они были сильно пьяны. Видимо, три пьяных друга поздно вечером нашли себе развлечение в лице одного нищего малыша.

Они хохотали и тыкали пальцами в валяющегося в грязи ребёнка. Марк терпел издевательства как обычно, стойко ожидая, когда же им надоест. Но, видимо, тощему быку этого показалось мало, и он, спотыкаясь, подошёл поближе, расстёгивая штаны. Природа давно звала его облегчиться, и он придумал себе неплохой вариант.

Посмеиваясь, он уже был готов сбросить всё лишнее, как вдруг почувствовал резкий удар в бок и неожиданное ощущение полета. На мгновение на его лице отобразилась радость, пока он не пробуравил им несколько метров грязи впереди.

Ничего ещё не успевшие понять друзья всё также глупо посмеивались, пока их грубо не перебил порыв ветра. На глазах гнома его друг внезапно взмыл в воздух, падая где-то около быка.

Гном невольно моргнул, поворачивая голову. Там он увидел самое красивое лицо в своей жизни, его губы изогнулись в глупой улыбке, прежде чем он слепо последовал примеру своих друзей, разрезая воздух и падая лицом в грязь.

Марк поражённо застыл, хлопая глазами. Он никогда не ожидал, что добрая и красивая девушка окажется такой сильной! Ещё недавно он надеялся, что она успела уйти как можно дальше и её не зацепит эта неприятность.

Аксея посмотрела на него, и ее губы сложились в еле заметную улыбку. Она протянула мальчику руку, поднимая его из с земли и бросила напоследок фразу:

― Стань сильным, ― а затем растворилась в воздухе.

...

Десять минут спустя. Тоже самое место на «Отшибе».

Шатающийся Мужчина вышел из-за угла. Его ни капли не заинтересовал вид троих валяющихся в грязи незнакомцев. Пройдя чуть вперёд, он уже собирался отхлебнуть из бутылки, но тут его лицо внезапно нахмурилось:

― Пахнет тьмой, ― проговорил уставший охотник на монстров и с недавнего времени детектив, Малкольм Мерлин.

Глава 43.

― С чего это жрецам Вечной Ночи загуливать в эту дыру? ― выразил свои мысли вслух ведомый морем сомнений Малкольм.

Так как Нодгард был всемирным центром веры в Богиню Вечной Ночи, то в нём часто встречались различные адепты тьмы, но они чаще всего были высокопоставленными священниками и членами церкви. А такие люди зачастую были высокомерны и даже не думали вспоминать об «Отшибе», не то что соваться внутрь.

След тьмы был едва уловим, что ещё больше смущало охотника. Это не были члены преследуемого им Теневого Храма ― они не работают столь небрежно. В большинстве своих дел эти закулисные интриганы и манипуляторы не оставляют никаких зацепок, отчего их практически невозможно обнаружить.

От этой их дотошности последние две недели у Малкольма болела печень, и причиной этому было не чрезмерное употребление алкоголя, как могло бы показаться многим, а отсутствие каких-либо нужных для дела ниточек.

Семья Хелбер мобилизовала все свои ресурсы, в то время как Кит всё ещё оставался жив, если верить оставляемым им сообщениям. Но от всего этого не было никакого толка, ведь следствие не приблизилось к убийцам ни на дюйм.

Можно было даже подумать, что они просто сбежали. Покинули город и замели всевозможные концы. Но Малкольм в это не верил. Он прекрасно знал, что эти люди так просто не уйдут, пока не сделают нечто действительно стоящее. И даже Нодгарду будет тяжело перенести такой удар.

Таков был их стиль и способ ведения дел.

― Кто-то в бандах принял новичка... ― так решил охотник, подумав о неопытности неизвестной фигуры, ― Скорее всего, он даже не умеет скрывать свои действия... Понаберут детей...

Усмехнувшись, мужчина отбросил это дело на задворки своего сознания и дальше поплёлся домой.

В это время голова его была явно неспокойна. Неизвестное чувство тревожило его уже который день, будто что-то подсказывая.

Хоть за прошедшие две недели благодаря усилиям семьи Хелбер и Кита удалось раздобыть всего лишь клочки информации, но что-то в них отчетливо не давало ему покоя.

Малкольму ничего не оставалось, кроме как, оглядываясь назад, снова и снова просматривать каждую деталь.

― Ты бы точно уже раскусил суть... ― сказал он сам себе, вспоминая своего брата.

― Хах... ты с детства любил загадки... Даже перед своей смертью стремился разгадать новую тайну... ― в этот момент в его сознании всплыло довольное лицо человека, который с плещущим через край энтузиазмом указывал на очередной знак на стене.

― До последнего момента твоё лицо не покидала та дебильная улыбка...

Думая о печальном конце своего брата, Малкольм внезапно остановился. Что-то пришло ему в голову, что неожиданно дополнило остальные обрывки.

Странно сформированная цепочка стала обретать смысл, проясняя до этого непонятные вещи. Чем больше он думал, тем мрачнее становилось его лицо.

Смотря на всё ещё раз с другой стороны, охотник неосознанно сжал кулаки. Глаза его горели гневом, будто он был готов взорваться.

― Чёрт! Больные ублюдки! Чтоб их! ― из его рта посыпалась брань, пока сам он старался до смерти забить окружающую землю, яростно топая.

― Чтоб вас... – успокоившись через некоторое время, охотник устало опустился на землю, оперившись на стену ближайшей хибары.

От его криков люди вокруг проснулись и подняли шум возмущения и новую волну брани, но он этого даже не замечал.

Смотря на усеянное звёздами небо, Малкольм слабо смеялся. Осознание некоторых вещей стало огромным ударом даже для него.

Уставившись вверх, он заговорил, будто обращаясь к кому со стороны.

― Тогда что, была репетиция? ― задал вопрос Малкольм, не ожидая ответа, ― А Сейчас? Я, конечно, никогда не отрицал, что они все сумасшедшие, но теперь они хотят убить целый город?! Что вообще движет этими бессовестными ублюдками?

Думая об этом сейчас, он вспоминал ту неудавшуюся экспедицию. Множество криков несчастных исследователей и авантюристов. Ужасающий вой теней-монстров. И непроницаемые лица фигур в плащах, спокойно наблюдающих за резней...

« Теневой храм! Эти ублюдки!» ― Малкольм никогда не забудет тот ужасный день, впрочем, как никогда не простит последователей отвратительной тьмы.

В тот день он получил вечный шрам на своей душе, тот, от которого не спасёт никакое чудодейственное лекарство или святой сын. Эта ненависть въелась в его разум и укрепилась в сердце.

« Не видать мне покоя, покуда эти твари не познают места, гораздо худжего пресловутого ада!» ― пообещал он себе ещё очень давно, и с тех пор двигался вперед лишь с одной этой мыслью.

― Мда... Совсем недавно под «большим», я не подразумевал тотальную катастрофу! Но всё равно ― спасибо! Уж лучше знать о беде, чем потом оказаться по уши в дерьме! ― в небо выкрикивал фразы Малкольм, походя на перепившего алкоголика.

― Дела приобретают всё более мрачные очертания, ― проговорил он сам себе, переступая порог собственного дома, пока в его разуме отчётливо сиял один единственный символ.