— Я не буду тебя благодарить, — сказала Фан Минюэ спокойным голосом.

Фан Линь повернулся и сказал:

— Ясное дело, я просто сделал то что должен. Муж обязан спасти свою жену, — в его голосе звучали уничижительные нотки.

Девушка посмотрела на него мельком, затем спросила:

— Что с тобой? Я вижу тебя слишком часто, чтобы ничего не заметить.

Фан Линь хотел было ответить, что на самом деле они видятся не очень часто, и что причина, по которой Фан Минюэ заметила странности в его поведении была в том, что в она в принципе слишком сильно на него заглядывается… Но в итоге промолчал и просто ответил:

— Ничего особенного.

Девушка презрительно хмыкнула. Наступила тишина. Через некоторое время Фан Минюэ вдруг заметила:

— Чувство долга, так? В этом плане вы похожи.

Мужчина удивился, снова обернулся и увидел, что девушка не смотрит на него, и что взгляд её направлен на сестру, которая лежала в прекрасном белом наряде посреди ледяного саркофага.

— В каком смысле? — спросил Фан Линь.

— Ты ведь её не любишь, так?

— …

— Для тебя всегда это был долг. Ты чувствовал себя виноватым, потому что из-за тебя она лишилась своих сил, своей жизни… Именно поэтому ты продолжаешь ошиваться возле неё, как верная собачка. Ты чувствуешь себя ответственным за неё, не более того.

— Закончила? — хмуро спросил Фан Линь.

— Нет, — ответила Фан Минюэ.

— Это тебе и самому известно. Но знаешь, что… Она тоже тебя никогда не любила.

Фан Линь широко открыл глаза.

— Никогда, — повторила Фан Минюэ. — Она спасла тебя из жалости, необдуманно. Никогда не жалела, но на то она и добрая душа. Но затем… Она тоже почувствовала ответственность. Ведь своей жалостью она лишила свою семью Небесного дарования. Она боялась, что, после того как они уже потеряли гения в лице сына, этот удар будет слишком сильным. И тогда она решила возместить ущерб. Она решила сделать ТЕБЯ своей заменой. Как? Очень просто. Поэтому она дала тебе твою фамилию: «Фан». Исчезла гениальная дочь? Ничего, её заменит сын. Именно поэтому, что привязать тебя ещё ближе, она решила на тебе жениться. Совратить тебя, другими словами. Ответственность — это хорошо, говорила она. Но любовь — ещё лучше. Она тебя не знала. Не знала, какая сильна у тебя гордость, настолько, что ты никогда не позволишь себе нарушить обещание.

Фан Линь молчал. Его лицо было спокойным, и в то же время чувство потрясения постепенно распространялось у него на сердце.

— А ещё… была другая причина, — наклонив голову в бок сказала Фан Минюэ. — Она боялась.

— Что?

— Боялась. Боялась умирать. Такая спокойная, непоколебимая, она сгорала от ужаса, она кусала губы, она ревела по ночам от страха… Не веришь? Ты же её никогда на самом деле не знал. Для тебя она была просто небесной принцессой, чудесным идеалом для мальчика из трущоб. Даже я, её сестра, ничего не знала, пока она сама мне всё не сказала.

На этих словах девушки Фан Линь вытаращил глаза.

Фан Минюэ помолчала, а затем заговорила её более глубоким голосом:

— Это случилось ночью перед тем, как её пришлось спуститься в эту гробницу. На людях она была весёлой, уверенной, даже меня обманула, но уже ночью пришла в мою комнату. Я удивилась. Никогда прежде я её такой не видела. Её лицо было бледным, губы искусаны, она дрожала от страха… Она не хотела умирать, и тогда же она всё мне рассказала, во всём призналось. О тебе, о своём плане, о совращении, которое она придумала, чтобы тебя удержать. Обо всём. Верность клану — не единственная причина. Была и другая. Она была так напугана, что надеялась, что ты, с твоим талантом, действительно однажды сможешь её воскресить. Она говорила об этом как безумная. Как будто хотела сама себя убедить.

Я слушала её и слушала… Мне было жалко её, и горько, и в то же время…

Фан Минюэ улыбнулась.

— Я безумно хотела дать её пощёчину.

За то, что она так с тобой поступила. За то, что связала тебя и себя этими путами, которые вы оба ненавидите, и без которых не можете жить. За её жертвенность, проклятую жертвенность и при этом безумный эгоизм.

Знаешь, что я сделала, когда впервые услышала о том, чтобы ты потерял все свои силы? Рассмеялась. Я смеялась, как безумная. Думал, сейчас будет припадок. Всё, всё это, все её планы, вся её жертвенность оказались бессмысленными. Это было так глупо, так смешно, так правильно и хорошо, что я просто не могла в это поверить.

Но даже после этого ты остался к ней привязан. Чувство вины стало только глубже, я видела, как оно тебя пожирало… И теперь всё стало как раньше. Она всё ещё держит тебя.

Наконец Фан Минюэ приподняла голову и посмотрела на Фан Линя. Её глаза сияли:

— Есть только один способ разорвать эту связь, — сказал девушка и решительно опустила свою нежную, тонкую и в то же время смертоносную ручку к шее девушки внутри ледяного гроба…

Фан Минюэ стремительно потянула руку к шее своей сестры. Фан Линь, всё ещё обескураженный откровенным рассказом девушки, немедленно пришёл в себя. Он бросился и удержал её тот самый момент, когда между смертоносными пальцами и тонкой белой шейкой оставались считаные миллиметры. Но Фан Минюэ не сдавалась. Но вытянула вторую руку, и тогда Фан Линю пришлось удержать и её тоже. На мгновение они вцепились друг в друга. Девушка всеми силами вырывалась из рук мужчины, в то время как тот старательно её удерживал.

— Пусти, — прохрипела Фан Минюэ

— Нет, — спокойно ответил Фан Линь.

— Ты меня слышал?! Пусти!

Мужчина молча усилил свой хват и отвёл руки Фан Минюэ вниз, а затем посмотрел прямо в её глаза. Они уже не были голубыми. На радужке проявились тонкие красные кружки. Внутри девушки пробудилась её безумная родословная.

Фан Линь чувствовал, как сила, с помощью которой она пытается вырваться, стремительно нарастает. Ему всё ещё ничего не стоило её удерживать, особенно теперь, когда он возвратился на зенит своих былых способностей, однако краем глаза мужчина заметил, как ледяной гроб начинает стремительно трескаться. Тогда он немедленно бросился в сторону, но и Фан Минюэ уловила момент и напрягла все свои силы. Мир как будто закружился, а потом мужчина обнаружил, что лежит, и что девушка лежит прямо под ним, а вокруг простираются подсолхнули.

Фан Линь стиснул зубы и продолжил удерживать Фан Минюэ, которая продолжала вырываться, извиваясь, точно рыбка, выброшенная на сушу. Её глаза горели красным. Подсолнухи дрожали, таяли, и тысячи капелек, сверкая на солнце, падали на землю и струились в ручейках. Тело девушка сделалось горячим. Фан Линь чувствовал, как раскаляется её нежная кожа за тонким чёрным платьем. Постепенно, жар, казалось, зародился внутри него самого, однако он не стал шевелиться. Он всё ещё удерживал безумную девушку с её безумными глазами, надавливая на неё, словно неподвижный и тяжёлый ледяной айсберг.

Как долго это продолжалось? Он не мог сказать. В какой-то момент частое дыхание Фан Минюэ стало успокаиваться. Она перестала извиваться, притихла. Мужчина выждал ещё пару секунд и спросил её:

— Закончила?

— …

Фан Линь выдохнул и медленно разжал хват, которым держал её руки. Затем он уже было собирался приподняться, когда девушка сказала тихим голосом:

— Стой…

Он замедлился и присел на землю.

Между ними повисла тишина.

— Я правду сказала… — поглядывая в сторону заявила Фан Минюэ.

— …Я знаю. Ты никогда не умела врать.

— …И что теперь?

Фан Линь посмотрел на неё краем глаза и на секунду растерялся. Лицо Фан Минюэ как будто помолодело… Даже не так: оно всегда было молодым и прекрасным, но в последние годы на нём словно образовалась плотная и суровая ледяная корочка. А теперь она растаяла, и перед ним снова была та самая нежная, неловкая девочка, сестра Фан Хуа, которая не смела даже посмотреть на него и всегда смущалась, и краснела, когда он был рядом.

Что-то заныло у Фан Линя на сердце.