Хань Лунь растерялся. Почему этот новый противник совсем не обращает на него внимания. Он что? Тоже сумасшедший?.. Неважно. Он поплатиться за свою дерзость:

— Умри! — крикнул Хань Лунь, вскинул руку и набросился на врага. Чёрный коготь был уже в миллиметрах от его, шеи, как вдруг мужчина повернулся и выбросил руку. Хань Лунь ощутил сильнейший зажим на своей шеи, попытался отпрянуть, затем увидел кулак у себя перед глазами и…

Последним, о чём подумал Хань Лунь, было время.

Сорок восемь часов уже прошли. Он опоздал.

После этого его сознание захватила чёрная дымка.

Навсегда.

Фан Линь бросил быстрый взгляд на разбитую чёрную фигурку у себя перед глазами. После его удара лицо генерала из мира мёртвых треснуло, один его кусочек и вовсе отвалился, и он стал похож на разбитую фарфоровую куклу. Сходство проявлялась во всех отношениях, в том числе и в стеклянных глазах. Он был мёртв. В нём не осталось ни единой искорки жизни.

Фан Линь мимолётно подумал о том, что поступил неправильно, что ему нужно было сохранить жизнь — если это можно было назвать жизнью, — противнику если не для того, чтобы он приказал своей армии отступить, то хотя бы с целью последующего допроса. Зря он просто взял и убил его.

С другой стороны, в эту конкретную секунду он вообще не думал.

Взгляд Фан Линя опустился на девушку, которая лежала у него в руках. Никогда прежде не видел он её настолько потрёпанной. Лицо её было бледное, как первый снег. В тёмных волосах, на побледневших губках, на шее и на подбородке запекалась кровь. И всё-таки она была жива, и тёмные глаза девушки, самую малость приоткрытые, как у сонного человека, смотрели на него с нежной, влажной, вязкой и сияющей теплотой.

— Мастер, — прошептали её губы, — я… — она попыталась встать, и все мышцы её тела, тонкие, жалкие, которые Фан Линь чувствовал своими ладонями, единовременно задрожали.

— Спи давай, — сухо сказал мужчина, вытянул руку и нежно щелкнул её полбу. Мая вздрогнула, её реснички в последний раз затрепетали, и она закрыла глаза.

Вскоре её беспокойное дыхание стало размеренным, и девушка уснула.

Фан Линь ещё раз посмотрел на её нежное спящее личико, а затем приподнял голову и обратил взгляд на поле боя. К этому времени баталия совершенно затихла. Даже тёмные создания, которые более напоминали механизмы, нежели живых людей, были потрясены смертью своего генерала… Собственно, если так подумать, в них было довольно много человеческого — Фан Линю вспомнились те несколько дней, которые он провёл в самом сердце их империи. Только Сяо, двадцать седьмая, отличалась особенно холодным характером, и то в её случае это была не более чем маска. Остальные же были как самые обыкновенные люди.

Они испытывали все те же чувства: злость, зависть, нежность, дружескую приязнь… И страх.

— Посторожи её, ладно? — прошептал Фан Линь.

Её броня засияла, и затем расправилась и, точно жидкий метал, покрыла тельце юношей девушке, которую он держал у себя на руках. Фан Линь положил её на чёрную обшивку судна, хрустнул шеей, затем вдруг приподнял руку и щёлкнул пальцем. Раздался грохот, вспышка энергии, и сразу все, как тёмное воинство, так и солдаты альянса приподняли головы и увидели, что массивное чёрное судно, смертоносный флагман флотилии из мира мёртвых, который за последние несколько недель заработал себе поистине ужасающую репутацию и смертоносной тенью повис в сердцах каждого культиватора из расы людей, — это судно вдруг вспыхнуло синем пламенем.

И стало таять.

Все произошло за считанные секунды. Чёрная сталь сперва сделалась жидкой и стала отделаться от корабля, силой вакуума превращаясь в круглые капельки, и затем и они, испуская чёрный газ, выпаривались и растворялись посреди космического пространства. Весь процесс занял не более минуты. Казалось, его запустили на ускоренной промотки. Через пару мгновений корабль совершенно растворился. На его месте осталось только облачко чёрного дыма. Сизая туманность, в которой красиво блестели мельчайшие гранулы железа.

— Сдавайтесь, — сказал Фан Линь.

Его голос был спокойным и не очень громким, и в то же время, несмотря даже на вакуум, который не пропускает звук, его услышали все воины на поле боя, протянувшемся более чем на тысячу километров.

Повисла тишина.

Постепенно воины альянса пришли в себя и стали разглядывать своего противника. Согласиться ли он сложить оружие? Они были не уверены, ибо ещё никогда такого не было, чтобы чёрное воинство даже отступало, не говоря уже о полноценные сдачи в плен. Да и сами чёрные воины выглядели растерянными, как потерявшиеся дети. Прошло несколько минут. Наконец один из них, тощий, бледный юноша в чёрной броне крикнул:

— Никогда! — и вдруг вытянул руку и резким движением пробил своё собственное горло. Его глаза почернели, в них сгустилось Дао смерти, и спустя мгновение неподвижное тело, по воле инерции, закружилось среди звёздного пространства.

Его действия послужили примером для остальных. Как по цепной реакции, чёрные воины стали лишать себя жизни. Некоторые пробивали себе горло, другие сгущали внутри себя Дао смерти, а третьи просто в один момент замирали, словно куклы, которым обрезали ниточки. Воины Альянса в шоке наблюдали за их массовым самоубийством. Иные умирали спокойно, иные же с безумным отчаянием в глаза.

Фан Линь посмотрел на эту пару секунд и вытянул руку. Тут же вспыхнул свет, и на нескольких солдатах, которые собирались себя уничтожить, загорелись путы из голубого пламени. Те стали брыкаться, пытаться вырваться, но все их попытки были тщетны.

Но не всех Фан Линь мог или успел спасти таким образом. Лишь одна десятая войска уцелела, и теперь, сияя голубоватым пламенем, парила среди целого поля чёрных тел своих бывших соратников.

— Путы продержаться несколько часов, — сказал Фан Линь, обращаясь не к конкретному человеку, искать которого было слишком муторного, сколько к всему войску.

— Свяжите их.

На этих словах мужчина бросил ещё один взгляд на звёздное небо, взял Маю за пазуху и пропал. Спустя пару секунд на белоснежной планете вспыхнула искра.

Мая не осознала момент своего пробуждения. Ей снились белые облака и чистое, невероятно, непостижимо глубокое голубое небо, на котором сеяла целая россыпь ослепительных звёзд. Затем всё это медленно померкло, и девушка снова увидела небо, уже не такое глубокое и светлое, но тоже прекрасное, одновременно и тёмно-пурпурное, и синее, и фиолетовое, и горящее, как раскалённый воск, и чистое, и широкое… Девушка смотрела на него, и на маленький белый шарик, планету, проткнутую огромным клинком, и думала, что спит… А затем дунул ветер, её ущипнул холод, она не сдержалась, поёжилась, и почувствовал знакомый аромат.

Так пахнет зелень. Так пахнут подсолнухи.

Девушка вздрогнула, приподнялась и стала осматриваться. Она лежала на террасе, выходившей в закрытый дворик. Время было уже вечернее, а потому прекрасные цветы, устилавшие садик, уже опустили свои головки. Стояла неподвижная тишина. Некоторое время Мая сидела на месте. Мир не шевелился, и она не шевелилась. Даже мысли её застыли в этом единственном прекрасном мгновении.

Затем она приподнялась и сразу поморщилась, ибо боль ударила её, как молния. Тогда девушка впервые посмотрела на своё тело… И удивилась. На ней был чёрный халат, под которым проглядывались зеленоватые бинты. Они покрывали всё её с тело, с оголённым пяток и до самой шейки. Только сейчас девушка ощутила сильный запах медицинского бальзама. Интересно, почему она раньше его не замечала?.. И даже услышала сквозь него цветы… Привыкла, наверное.

Пошатываясь, Мая приподнялась и приоткрыла деревянную дверцу домика. Ноги сами собой завели её в тёмную комнату. Смутное ощущение, что всё вокруг было ей знакомо, висело в сознании девушки. Она сосредоточилась и вспомнила, что именно здесь они остановились, когда её мастер впервые решил навестить свою…