Не дай боже нам точно так же потерять Сайко. Тогда я… Не знаю, что сделаю. Заранее рекомендовал бы эвакуировать всех с этой станции.

У двери в медико-лабораторный отсек топтались Илайя и Райми.

— Крейз, мы не смогли её удер… Какого хрена?! — завопила Райми и, позабыв про оправдания, бросилась к нам. — Сайко, чёрт…

— Потом поплачешь! — прикрикнул на неё Гайто.

Илайя оказалась более собранной и конструктивной. Она открыла нам дверь, как швейцар, и молча проводила взглядом.

— Так, — выдохнул я, когда мы положили стонущего Сайко на «каталку» рядом с мёртвой Нилли. — Дальше?

— Одежда, — коротко сказала Алеф, крутя верньеры прибора. — Очистите максимум вокруг раны. У людей пороговый уровень отличается на тридцать процентов, но пики — дают до ста пятидесяти. Вариабельность кода здесь невысока, попробую пройти по нижней грани, надеюсь, что получится. Процентов семьдесят за то, что хотя бы остановлю кровотечение, полного заживления гарантировать не могу, нужно ломать границы и выводить в обход предохранителя на сверхнизкие частоты, а я этого не умею, это — твоя территория, Крейз.

Пока я хлопал глазами, Райми кинжалом ловко срезала клочья куртки и выкромсала круглый кусок из обтяжки.

— Моя территория? — переспросил я. — Ломать… что?!

— Просто свалите отсюда нахрен все, строем, — попросила Алеф, резким раздражённым жестом откинув назад прядь волос, которая болталась у неё перед глазами. — Мне нужно работать, а тебе нужно вспомнить. Остальные — займитесь трупами.

— Надо выяснить, где утилизатор… — пробормотал Гайто.

Алеф посмотрела на него, как на идиота.

— Там, где мы появились, — сказала она. — Управление с пульта. Хотя бы свалите их всех туда, активирую я потом сама. Или Айк. И не давайте ему жать на жёлтую кнопку! Раз мы зашли так далеко, пятиться уже абсолютно тупая идея. Вон отсюда! — прикрикнула она.

Я сам не понял, как оказался снаружи.

Дверь закрылась.

Мы переглянулись.

— Что за муха её укусила? — спросила Сиби.

— Без понятия, — сказал я. — Никогда её такой не видел. Но… она права. Надо заняться трупами.

— Нам надо, — уточнил Гайто. — Тебе нужно вспомнить.

— Что вспомнить? — застонал я. — Меня уже достала эта шарада!

— Брат, я понятия не имею, — пожал плечами Гайто. — Но только это нужно сделать.

Райми не принимала участия в разговоре. Она стояла, прижавшись к двери, и лёгкими неосознанными движениями поглаживала её.

Надо же. Не думал, что у них настолько всё серьёзно…

— Крейз.

Я повернул голову, увидел Илайю. Она протянула мне руку, как ребёнок.

— Что? — устало спросил я. — Куда дальше?

Её губы чуть дрогнули. Не то улыбнуться попыталась, не то с трудом сдержала рыдание.

— Я покажу тебе путь. Я — Сёрчер.

— Да никакой ты уже не Сёрчер, Илайя. Место Силы на паузе. Мы все теперь — никто.

Она покачала головой, и её белёсые, будто седые волосы заколыхались.

— Я помню, Крейз. Помню чувство. Идём. Тебе будет больно. Алеф просила меня побыть с тобой.

Я взял её за руку.

Гайто одновременно тронул за плечо Райми.

— Идём, — сказал он. — Предлагаю разделиться. Там у нас две «каталки» свободные. Я и Лин возьмём одну, а вы с Сиби — другую. Двинемся в разные стороны. Складываем говно на каталки — и тащим к утилизатору. Эй! — прикрикнул он. — Давай-ка взбодрись. Начни работать руками, а там и голове полегчает.

Райми нехотя кивнула и отлепилась от двери.

Илайя волокла меня за собой с уверенностью автоэвакуатора. Я только и старался, что не споткнуться. Илайя же вовсе не смотрела под ноги. Она знала, куда идти.

Пищевой отсек. Тело Майлда. Жилой. Первая дверь. Мы остановились возле неё. Илайя посмотрела мне в глаза, кивнула.

— Значит, мне будет больно, — повторил я.

Илайя кивнула.

— А если я не хочу?

— Это не имеет значения, Крейз. — Илайя улыбнулась, и теперь уже я почувствовал себя ребёнком рядом с ней. — Это за пределами твоих желаний. Ты перечеркнул желания, поставив на их место долг. Долг, который ты сам взвалил на себя.

— Илайя… — Голос пропал, остался лишь шёпот. — Я ничего не понимаю. Кто я?

— Тебя не существует, — сказала Илайя. — Но ты в шаге от того, чтобы стать собой. Сделай этот шаг.

Как будто бы я оказался в вакууме. Всё исчезло. Ни ощущения опоры, ни звуков, ни тепла, ни холода. И каждый миг забирает жизнь.

Что-то уходило из меня. Опадало, как пожелтевшая листва с дерева.

И я поднял руку, торопясь, боясь, как бы я вовсе не рассыпался раньше, чем решусь.

Ладонь легла на панель.

И почему у меня такие странные руки? Эти короткие негибкие пальцы, эта плоть между ними… Так не должно быть.

Панель мигнула жёлтым, створки двери разъехались, и я вскрикнул, но голоса своего не услышал.

В каюте висел инопланетянин.

Он медленно вращался в воздухе и был очевидно мёртв. Просто на него как будто не действовала гравитация.

Вот он повернулся ко мне лицом. Но лица не было.

Вместо него была воронка.

— Нет, — прошептал я беззвучно.

Нет, это был не крикун.

И что-то огромное, страшное, как сам Кет, зашевелилось в памяти.

— Нет! — закричал я, не слыша своего крика.

«Почему ты идёшь задом наперёд?»

«Потому что я бегу от себя!»

И — звук. Из глубин памяти родился и зазвучал этот звук, сводящий меня с ума:

— У-у-у-ум-м-м-м-м-м! У-у-у-у-у-у-ум-м-м-м-м-м!

Я ворвался в общий зал и обнаружил Айка развалившимся на диване. Он без толку таращился на огромный экран, который крутил набивший оскомину документальный фильм о гибели нашей родной планеты.

Нам, созидателям, требовалась предельная концентрация на общем деле. Поэтому никаких развлечений на станции не подразумевалось. В общем зале можно было либо просто сидеть и болтать, либо смотреть пропаганду. Айк получал от последнего какое-то извращённое удовольствие.

— Командир! — отсалютовал он мне, не глядя.

— Что ты сделал? — рявкнул я на него.

Айк перевёл на меня взгляд. Между ним и мной повисла ментома серого отчуждения. Орать было бессмысленно. Айк принял решение где-то в глубине себя и не станет его менять.

— Полагаю, ты не про мой выбор фильма? — Айк не встал, но занял более приличное сидячее положение. — Полагаю, ты пришёл поговорить о сигнале, который я послал на «Афину».

— Ты не имел права так поступить! — Я всё же не мог удержаться от крика.

— Да ну? А вот устав станции — иного мнения.

— Плевал я на устав!

— А я — нет.

Он смотрел на меня, не мигая, и я чувствовал, что мне просто нечего возразить. Айк подготовился к этому разговору куда лучше, чем я.

— Чего ты добился? — прорычал я, сжав в кулаки свои руки, не приспособленные к этому совершенно. — Они пришлют комиссию, пришлют замену, нам придётся срабатываться заново…

— Пятёрка не просто так зовётся пятёркой, — оборвал меня Айк. — Вчетвером мы не потянем. Кто-то сможет, мы — нет.

— Нас пятеро! — заорал я.

Айк резко встал.

— Алеф больна! — впервые повысил он голос. — Ты проссал все безопасные сроки, и от Кета прошла волна.

Я вздрогнул.

— Её споры пробудились, дебил ты этакий! — Теперь орал Айк. — Нет пути назад, нет лекарства! Она умрёт не сегодня — завтра, и виноват в этом ты! — Его палец ткнулся мне в грудь. — Ты заставил всех нас поверить, что у тебя есть мозги, что ты знаешь, что делаешь. А в итоге Алеф была права. Ты — инфантильное дитя, не больше и не меньше. Ты вообще хоть раз в жизни видел чью-либо смерть? Я имею в виду настоящую смерть, а не в твоих выдуманных мирах! Готов спорить, что нет. Ты ведь до последнего не верил, что она может умереть. И сейчас не веришь, хотя тебе уже страшно до усрачки!