Внезапно, барабанщик будто сорвался с цепи. Ранее размеренный, медленный ритм, сменился агрессивным боем, будто по степи скачет целая орда. Зрители, что стояли вокруг площадки, захлопали в ладоши и начали кричать, а стройные ряды претендентов рассыпались на схлестнувшиеся в бою пары.
Казалось, они пытаются зарубить друг друга, но мой глаз четко видел — все движения выверены, все удары никогда не достигнут цели. Звон стали, шарканье ног по голой земле, взмывающие в воздух промасленные косы, крики зрителей и стук барабана. Все это слилось в единую картину, в единый танец, что и был истинной Пляской Клинков.
Вот, одна из пар замерла в клинче, глядя друг другу в глаза, а в следующий миг, парень отскочил назад и широким движением руки расчертил собственную грудь самым кончиком сабли, оставляя тонкую царапину на том месте, где сталь касалась иссиня-черной кожи. Его партнерша на секунду помедлила, а после — положила клинок на ладонь и резким движением окропила сталь кровью. Через мгновение оба воткнули свое оружие в землю, припав на одно колено, лезвием вперед, чтобы партнеру было удобнее выдернуть его из твердого грунта.
Первый настоящий брак в рамках Пляски Клинков был заключен.
Через минуту то же повторилось и со второй парочкой, а вот третьему парню не повезло — девушка опустила оружие и повернулась к нему спиной, показывая, что не желает больше продолжать ритуал.
Мне казалось, что отверженный воин будет посрамлен, но он, веселый и довольный, вернулся к прочим мужчинам, нетерпеливо попрыгивая на месте. Все стало ясно, когда он опять вышел на арену, но уже со второй тройкой женихов и я понял, что келандцы относятся к ритуальному браку довольно просто: не выбрала одна? Так выберет другая! Надо только поискать! В этот момент я понял, что мои шансы стать членом какого-нибудь клана взлетели до небес.
Наконец, через полчаса очередь дошла и до меня. Я сильно выделялся на фоне черных, но обычно не очень высоких кочевников, был более рослым и при этом отвратительно бледным, хотя в той же империи выходцев с юга считали крайне смуглыми.
Я и еще два келандца стали в позицию, подняв сабли над головой и выставив правую ногу вперед, готовые начать пляску. Толпа вокруг стихла, а в ушах только лениво стучал барабан. Краем глаза я заметил, как один из келандцев начал движение и последовал его примеру. Раз, два, три, шаг назад. Снова выпад, и раз, и два, и три, шаг назад… Мы наращивали и наращивали темп, совсем как прошлым утром меня тренировали братья Вирати и Винати. Вот, наконец, в барабан ударили в последний раз и гул затих, а на площадку вышли три девушки. Мы разбились по парам, начали двигаться, но едва я сделал шаг вперед, готовясь повторить ритуальное движение, моя партнерша опустила саблю и, повернувшись спиной, вышла из круга. Так что мне не оставалось ничего больше, чем стоять у барьера и ждать, пока двое других женихов закончат свою Пляску Клинков.
Вернувшись в ряды холостяков, я, внезапно для себя, получил несколько хлопков по плечам, но в основном келандцы довольно скалились — чужака отвергли! И поделом! Из-за того, что я не ходил за общие столы, я не знал, как ко мне относятся в кланах, и, как оказалось, очень зря. Меня считали странным и молчаливым затворником, который не пойми почему пользуется милостью Великого Шаза. Но Тати не был королем, императором или даже сюзереном этим людям. Он был талантливым воином и предводителем, но должность его была выборная. А значит, он являлся просто равным среди прочих, пусть и уважаемым членом келандского народа.
После этого для меня Пляска Клинков превратилась в череду отказов. Едва я выходил в круг с другими потенциальными женихами, девушки тут же поворачивались ко мне спиной, не давая даже показать себя. Нет, некоторые делали несколько взмахов своим оружием, но довольно быстро повторяли путь своих предшественниц. Наверное, это делалось, чтобы отказ выглядел не настолько грубо, как если бы они сразу уходили с площадки. Уже на третий выход толпа келандцев вокруг стала надо мной потешаться — я слышал смех и свист, едва выходил в круг с саблей в руках. Но все это было неважно. Пусть смеются, пусть потешаются. Даже если ни одна из девиц не захочет брать меня в мужья, я пойду к Великому Шазу просить прохода на север. Если потребуется — я прорвусь туда силой.
Я прекрасно знал, что это все блажь, чтобы успокоить самого себя. Какой силой? Через целую орду? Вырезать сотни, чтобы прорваться в Храм Пустоты? Было бы умнее уйти на юг и попробовать обойти земли кланов через Гохринвию или даже через земли за хребтом. Я могу справиться с двумя, может с тремя винефиками, но я очень сомневаюсь, что сумею справиться с Витати.
Точнее, я был уверен, что не смогу убить свою наставницу. Есть границы, которые меня не заставит пересечь даже Эдриас. Так мне думалось в тот момент.
А еще я знал, что время поджимает. Почему-то я был уверен, что колдун наступает мне на пятки. То, что Эдриас ищет второй камень рун, у меня не было никаких сомнений. Но, в отличие от него, я точно знал, куда идти, у меня было преимущество, которое стремительно таяло с каждым днем. Сколько времени займет обход через земли сопредельных государств? Месяцы? А, может, год? Я и так потерял массу времени, ожидая мореходного сезона, я потерял три месяца — у меня их украл старик Йеши. Я должен, нет, я обязан попасть в святилище келандцев как можно скорее…
В очередной раз посрамленный и отвергнутый, я наблюдал за тем, как тает очередь женихов и невест. Единожды получившие отказ либо уходили в толпу, либо получали желаемое во второй заход, и только я вошел в круг уже четыре раза. Девушек же становилось все меньше и меньше, пока я не увидел, как к кучке оставшихся невест не присоединилась знакомая фигура.
Витати, в отличие от других девушек, была обнажена по пояс, совсем как воины-мужчины, а ее грудь была перетянута широким отрезом ткани. Винефик, как ни в чем не бывало, миновала очередь и встала в первой тройке, почти сразу же выйдя к уже ожидающим их мужчинам. Но в отличие от девушек, что медленно взмахивали своими саблями, аккуратно повторяя ритуальные движения, дочь Великого Шаза сразу начала с полноценного боевого выпада.
Что она делает? Почему тоже принимает участие в ритуале? Я знал, что у Витати не осталось в родном клане мужа, но его и не могло быть — она была воином и убийцей магов, войско клана — вот ее семья. Ее с малых лет растили бойцом, тренировали для сражений, а не обучали семейной жизни. Многие вещи ей пришлось узнать и освоить в Шамограде, когда мы начали вести совместный быт — да и то, в то время обязанности разделялись между нами поровну, так как оба наравне зарабатывали у барона Варнала. Так что изменилось сейчас?
Я бросил взгляд на постамент, где разместился Великий Шаз и старейшины кланов, откуда все они наблюдали за пляской клинков. По лицу Тати сложно было что-то сказать — я видел его лишь единожды — но мне показалось, что он был недоволен.
— Что происходит? — спросил я тихо одного из парней, что каждый раз, когда я получал отказ от очередной невесты, одобрительно хлопал меня по спине.
— Право солдат, право воин. — На ломанном имперском ответил келандец. — Старый традиция, древний. Винефик!
И ткнул пальцем в Витати.
Тем временем девушка уже расправилась с одним из претендентов. Сделав ложный выпад, она можным ударом выбила из рук потенциального жениха саблю, а после пинком в живот отправила его на землю. После чего, гордо вздернув подбородок, Витати вернулась за ограду, демонстративно не поворачивая голову в сторону отца.
— Шаз заставить! — продолжил делиться информацией мой новый товарищ. — Вон, как Шаз злится! Смотри!
И келандец совершенно по-простецки, улыбаясь во все зубы, ткнул пальцем в Великого Шаза.
После слов кочевника я на самом деле заметил, насколько Тати был взбешен. Лидер кочевников вцепился руками в подлокотники своего стула, а и без того широкие ноздри мужчины раздулись и сейчас были похожи на два зияющих колодца.
