Макса колотила злость. То есть уже давно он мог оказаться дома, рядом с той, о которой грезил каждое мгновение, но оставался здесь только чтобы сбылись матримониальные планы этого дагестанского князька. Макс кусал губы, чтобы не выйти из себя. От Аслана, без сомнения, не ускользнуло его внутреннее состояние. Он налил Максу бокал вина.

— На, выпей, успокойся. Ничего с тобой не случилось, правда ведь? Вон, какую красавицу в жёны взял! Твоя-то — секонд-хенд была, — Аслан грубо захохотал. — Пей, пей, не обижай меня. Я к тебе всей душой. Думай о хорошем. Скоро родителей порадуешь, что жив-здоров, на телевидении объявишься. Знаешь, какой фурор произведешь? А мы тут посмотрим. Всё село позовём!

Макс молчал, чувствуя, что сейчас прозвучит какое-то “но”. И оно не заставило себя долго ждать.

— Но не радуйся слишком, сынок. Мои глаза и уши везде. — Взгляд Аслана сделался холодным и злым, — Если узнаю, что ты за спиной жены видишься со своей бабой — не поздоровится ни тебе, ни ей. Чтобы я был спокоен, выступишь на телевидении. Представишь Разият как свою жену. Понял? — Макс кивнул. — Кстати, — Аслан взял с тарелки полоску копчёного сыра и отправил её в рот, — там сюпризик тебя ждёт. Хороший такой. Маленький сюрпризик. Но ты не теряй головы, держи себя в руках. Помни обо мне. Всегда. Не вздумай даже слово сказать о том, где ты был и что видел. Придумай что-нибудь. А обидишь Разият — ни бабы… ни сюрпризика… Понял меня?

Сюрпризик. Аслан с таким придыханием говорил об этом, словно этот “сюрпризик” должен быть для Макса очень важным. Догадка пришла почти сразу. Но Макс не хотел радоваться преждевременно. Угрозы Аслана явно не были пустыми. Макс знал, что его тесть способен на всё. Особенно, если дело касается чести его семьи. Поэтому необходимо было хорошенько продумать поведение, со стратегической точностью выверить каждое слово, каждый жест. Пока длились сборы в дорогу, Разият с ума сходила от страха перед далёким большим городом, а её отец и братья не уставали напоминать Максу о необходимости обходить Арину за тридевять земель.

Уезжая, Разият украдкой вытирала слёзы, подружки обнимали её и говорили, как завидуют её будущей жизни, а Аслан лишь тронул дочь за плечо, что-то пробурчал на своём странном языке и ушёл в дом. Салман отправился за ним, и только Омар обернулся на прощанье и ободряюще махнул рукой. Рамиз отвёз молодожёнов в Дербент, откуда они и вылетели в Москву.

Макс поверить не мог, что их поездка не сорвалась, что он летит домой, что совсем скоро он окунётся в шум городских улиц, позвонит родителям, друзьям, снова выйдет на сцену и сможет погрузиться в любимую работу. В голове его роились идеи для новых песен. Пожалуй, их бы хватило на целый альбом. Кавказский альбом. Так он его и назовёт.

“Так, остановись, — немного отрезвил себя Макс. — Не забывай о том, что сказал Аслан. Ты никогда не должен об этом забывать, если не хочешь, чтобы Арине угрожала опасность. Арине и…” Неужели у него есть малыш? Он был почти уверен в этом. Ничего более важного для него быть не могло. Маленький сюрпризик. Макс невольно расплывался в нежной улыбке, а насмерть перепуганная Разият тем временем не могла ни есть, не пить, и неотрывно смотрела на проплывающую под крылом самолёта землю. Чтобы отвлечь её и отвлечься самому, Макс принялся рассказывать жене о Москве, о том, что ей предстоит узнать, где побывать. Разият смотрела на него доверчиво и согласно кивала в ответ.

— Разият, в Москве всё по-другому, — Макс не знал, поймёт ли она то, что он собирался донести до неё. — Тебе совсем не обязательно во всём мне подчиняться. Если ты чего-то не захочешь из того, что я тебе предложу, скажи мне. Я не буду сердиться. И уж точно не буду тебя бить. Я хочу тебе только добра. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты поняла, что существует другая жизнь. Жизнь, где женщина имеет право голоса, где она может красиво одеваться, разговаривать с другими мужчинами, смеяться, когда ей весело, и плакать, когда грустно. Когда не обязательно спрашивать разрешения у мужа, чтобы выйти в магазин или в салон красоты.

— Салон красоты? — переспросила Разият и глазки её радостно загорелись.

Макс вздохнул. Вот и всё, что она услышала из его пламенной речи. Что ж, можно начать с этого.

— Я собираюсь выступить на телевидении. Так сказать, триумфальное возвращение. Ты будешь вместе со мной.

— Я??? — на лице Разият отразилась самая настоящая паника. — Нет, я не могу!

— Послушай, — Макс постарался быть терпеливым, — твой муж — публичный человек. С этим ничего не поделаешь. Я выступаю на сцене, на телевидении. Моя жизнь на виду у многих. И ты должна смириться, что иногда будешь присутствовать на каких-то мероприятиях. Тем более твой отец… — Макс запнулся, вспоминая жёсткие наставления Аслана, — он хочет, чтобы я во всеуслышание назвал тебя своей женой.

— Это чтобы ты порвал со своей девушкой? — тихо спросила Разият.

Макс тяжело вздохнул.

— Вот видишь, Разият, какая ты умница. Всё-то ты понимаешь.

Макс сделал всё, как послушный мальчик. Выступил на центральном канале, посадил рядом молодую жену, наплёл что-то про творческий кризис, за что схлопотал по морде от Егора, и… послал осторожную весточку Арине. Это было рискованно, но он не мог не сделать этого. “Ночная молния не даст себя обмануть”. Всё. Больше ни слова, ни полслова. Никому. Ни ошалевшим от радости родителям, ни Егору с Дашей. Дурацкий безумный порыв творческого человека… Артисты, музыканты, поэты — все малость сумасшедшие. Пока летел в Москву листал тревел-блоги и понял, что единственное, что даст ему душевный покой после потери Арины — это горы Дагестана. А там он встретил Разият. Юную, хрупкую, целомудренную и такую… настоящую. Макс был уверен, что Егор не поверил. Да это ему и не было нужно. Главное, чтобы поверили люди Аслана. Поверили и донесли, что всё в порядке.

Даша тайком рассказала ему о дочери. На глазах Макса выступили слёзы, сердце зашлось небывалой тоской, но внешне он остался спокоен.

— Я рад за неё. Спасибо, что сообщила. Думаю, материальных проблем там нет? Моя помощь не требуется?

Услышав холодный ответ, Дашка покрутила у виска. Ох, как бы ему хотелось вытрясти из неё все подробности. Но надо было убедить всех, что Арина ему теперь чужая.

Разият вела себя, как ангел. Максу грех было жаловаться. Когда в первый день он поехал на встречу с редакторами ток-шоу, Разият вымыла всю квартиру, в которой за время отсутствия хозяина успел поселиться запах пустоты и заброшенности. Вернувшись, Макс буквально обалдел.

— Боже мой, Разият! — воскликнул он, оглядывая сверкающую квартиру. — Для этого существуют клининговые компании. Деньги у нас есть. Совсем не обязательно горбатиться целыми днями.

— Мне не сложно, — пролепетала Разият. — Не сердись, пожалуйста.

— Господи, разве я сержусь?!

Но в противовес своим словам Макс, действительно, начинал сердиться. На неисправимую рабскую покорность жены, которую, похоже, не так легко будет из неё вытравить. Слишком глубоко всё это впиталось в неё с самого детства.

— Так, собирайся, пойдём в ресторан, — решительно заявил он, не в силах больше оставаться наедине с этой полуженой-полурабыней.

С ней было сложно. Но зато как приятно открывать для этой диковатой, но, в целом, любознательной девочки мир большого города. Ему было странно, что кто-то ещё не видел Красной площади, не бывал в Третьяковке, не бродил по аллеям Парка Горького. Разият смотрела на всё широко распахнутыми глазами, позволяя Максу посмеиваться над её наивностью. Макс фотографировал жену на фоне московских достопримечательностей на новенький смартфон и посылал их Аслану. А сам тайком листал новостную ленту в поисках новостей об Арине Вернер.

Оттуда он узнал, что Арина вернула свою девичью фамилию, и теперь свободна. Что уехала в Калининград и работает над открытием очередного филиала “Мукавы” и фабрики при ней. А также заметил, что высокий худой финн, представитель “Мукавы”, часто мелькает на фотографиях рядом с ней. Макса охватывала ревность. Взгляды финна были более чем красноречивы, а Арина улыбалась и уверенно опиралась на его руку на очередном мероприятии.