Илья тяжело вздохнул и вновь обернулся к окну.

— Думинский заметал следы, как мог. Всех подмазал. И пожарных, и ментов. Никакого расследования не было. Тем более, что и заявления от тебя не поступало.

— Думаешь, мне до него было?

Илья прокашлялся.

— Думинского убили. Через два года после того, как… После пожара… Зверски убили. Как, собственно, он и заслуживал.

— Собаке собачья смерть, — с ненавистью процедил Филипп.

Друзья немного помолчали. Говорить о той страшной ночи было тяжело обоим.

— В глубине души я надеялся, ты догадаешься, что я тут… — проговорил Филипп.

В комнату вошла Галина с подносом.

— Мальчики сказали, вам нужно? — Заметив Филиппа, она приветливо кивнула ему. — Привет, Филипп.

— Здорово, Галчонок. Работаешь здесь?

— Как видишь. Илья Семёнович, всё хорошо? Больше ничего не надо, чтобы я вас не беспокоила?

Илья бросил взгляд на столик и удовлетворённо кивнул.

— Да, спасибо. Знаешь её? — спросил он, когда Галина вышла и жестом предложил другу присесть.

— Здесь все друг друга знают, — Филипп осторожно опустился на диван. — Так ты решил сюда перебраться?

Илья разлил коньяк по бокалам.

— Не насовсем пока. Но готовлю себе тёплое местечко на случай, если решу отойти от дел. Знаешь, я никогда не забывал, как круто мы с тобой провели здесь время, и как пообещали себе построить здесь два дома, чтобы приезжать сюда со своими семьями.

Филипп вздохнул.

— Почти сбылось…

Илье не хотелось снова возвращаться к тяжёлым воспоминаниям. Он приподнял бокал и провозгласил:

— За то, чтобы сбывалось полностью! — Илья пригубил коньяк и спросил, — Значит, охота-рыбалка. Нравится?

Филипп пожал плечами.

— Да тут выбор не большой. Но я не жалуюсь. Я люблю лес, ты же знаешь. И детей в любви к природе ращу.

— Как они? Ваньку видел, но девчонки, наверное, тоже здорово вымахали?

Глаза Филиппа невольно засветились нежностью и гордостью.

— Ещё как. Увидишь — не узнаешь. Аришка — копия Анна. Красивая выросла, самому страшно. Училась в Новгороде в колледже, на факультете туризма. Сейчас на распутье. То ли дальше учиться, то ли работать начать. Думает. Она умница. Рассудительная очень. А Жанка — та полная её противоположность. Оторвой растёт. В голове ветер: танцы, наряды и мальчики. Заканчивает девятый. Еле тянет. Учиться не желает. Говорит, закончу курсы по макияжу и открою салон красоты. Вот ведь дурёха.

Илья усмехнулся:

— Ничего. Шишек набьёт — пообтешется.

— Шишки шишкам рознь, — нахмурился Филипп.

— Сейчас всё проще, Фил, — мягко заметил Илья. — Проще и безопаснее.

Они говорили ещё долго. Вспоминали школьные годы, первые шаги в совместном бизнесе, общих друзей, только остерегались снова затрагивать тему трагедии семьи Филиппа. Проводив друга, Илья никак не мог перестать думать о том, какой след оставила она в сердце этого сурового на вид мужчины. Он, словно раненый зверь, забрался в берлогу, боясь показаться наружу. Уже и охотники ушли, и время года сменилось, а он всё сидит и ждёт, что его схватят, едва он нос высунет. Здорово же его отделала судьба. Трудно ему будет вернуться в мир. Да и надо ли возвращаться? Илья знал, что надо. И он очень надеялся, что сумеет уговорить друга.

— Марк! — позвал он сына из окна, увидев, что он с друзьями уселся в беседке играть в карты. — Марк! Подойди сюда! Надо поговорить!

Над головой расстилалось бескрайнее звёздное небо. От вчерашней хмури не осталось и следа. С утра по небу ещё бегали случайные облачка, а ночь распростёрла над Долом чистейший бархат с мерцающими золотыми стразами. Арине казалось, что она всё приближается и приближается к этой бесконечной глубине, и манящий омут затягивает её в неведомые пучины. Как в детстве, они лежали с Жанной на крыше сарайчика и смотрели на звёзды. Когда-то отец подарил Арине книгу про созвездия, и она учила младшую сестрёнку узнавать их на ночном небе. Жанна слушала, раскрыв рот, древние мифы, погружаясь в загадочный мир непознанной вселенной. Сейчас она привычно шевелила губами, водя пальчиком по тёмной глади:

— Большая медведица… Кассиопея… Пояс Ориона… Плеяды… Млечный путь…

Арина молчала. То, что рассказал им отец, встревожило её, нарушив спокойствие привычного мироустройства. Теперь картина дальнейшей жизни никак не складывалась.

— Как будем жить-то, Жанка? — шёпотом спросила она.

— А как будем? — беспечно отозвалась сестра и звонко лопнула пузырь жвачки. — Отлично будем жить! Переедем в Москву, ты поступишь в универ, как мечтала, а я салон открою. У папочки же денег, оказывается, куры не клюют. И забудем мы с тобой Козий Дол, как страшный сон.

Почему это у Жанны всё так легко получается? Арину без конца мучили сомнения. А сейчас особенно. И пусть оказалось, что отцовская доля в бизнесе не только сохранилась, но и преумножилась, что давало возможность безбедного существования в сытости и неге, странные тревоги никак не хотели покидать сердце Арины.

— Наш Козий Дол я не забуду, — улыбнулась Арина.

— Ну да, ты всегда его любила. А я жду не дождусь, когда вырвусь из этой дыры.

— Я буду скучать, если мы уедем.

— Когда, — уточнила Жанна.

— Что?

— Я говорю, КОГДА мы уедем, а не «если».

— Почему ты так уверена? — удивилась Арина. — Папа же сказал, что ничего пока не решил.

Жанна покрепче обняла сестру.

— Он нас любит и обещал сделать так, как мы захотим… — Она с подозрением взглянула на Арину. — Ты ведь этого хочешь?

Арина пожала плечами:

— Не знаю. Наверное…

Вот бы ей быть такой же уверенной, как Жанна. Так же легко порхать по жизни, не сильно задумываясь о последствиях и не строя никаких далёких планов на будущее. Арина никак не могла забыть лицо отца, когда тот вернулся после разговора с Вернером. Даже борода не могла скрыть пылающих возбуждением щёк. Отец часто дышал и без конца прикладывал руку к сердцу, точно пытался унять его биение. После рассказа отца Арина поняла его состояние. Ещё бы: такой привет из прошлого. Филипп открыл им всё, что они не знали или забыли в силу возраста. О том, как они с Ильёй Вернером закончили лесной техникум в Новгороде и, одержимые идеей быстрого богатства, уехали в Вологду, чтобы организовать бизнес по продаже дерева. Они набрали кредитов, но дело, как ни странно, пошло. Молодые, азартные друзья вызывали симпатию и доверие, и очень скоро кредиты стали таять на глазах, а счета в банке расти. Они обосновались в большом посёлке под Вологдой, где строили свои «виллы», «коттеджи», «особняки», «дворцы» новоиспечённые бизнесмены, которые появлялись в то время, как грибы после дождя. Многие разорялись, и на их место приходили новые, кто-то находил свой печальный конец в бандитских разборках, но Илью и Филиппа словно хранила чья-то невидимая рука.

Вскоре Илья женился на юной красотке из модельного агентства. Она с радостью бросила ходить по подиуму, осела в домохозяйках, родила Илье сына Марка и целые дни проводила в праздном безделии, уговаривая мужа переехать в столицу.

Филипп же долго искал свою единственную. Он не гнался за красотой, ожидая искреннего чувства. И судьба вознаградила его. Однажды на окраине посёлка, где ещё оставались старые деревенские дома, на берегу местной речушки он встретил её. Анну. Нежную, как сама весна, прекрасную, как летнее утро, задумчивую, как осенний лес, и мягкую, как снежинка на ладони. Филипп сразу понял, что пропал, едва заглянул в яркую лазурь её глаз. И Анна ответила ему, угадав в этом смелом парне свою судьбу.

Год проходил за годом. Их дом рос вместе с их семьёй. Они были бы абсолютно счастливы, если бы не Герман Думинский, бывший одноклассник и давний ухажёр Анны. Несколько лет его не было, а потом он вернулся. Да ещё как! Казалось, не было ничего, что он не мог купить. Филипп и сам не заметил, как оказался у него в долгу. Не раз Герман приходил к нему с грязными предложениями: Анна взамен на спокойную, безбедную жизнь. Он, дурак, не принимал всё это всерьёз. Да и Илья убеждал: Герман гоношится, но на деле ничего не сделает. Не в феодальном строе, мол, живём. А оказалось, что и покруче.