Макс работал наравне со всеми. Он старался быть покладистым и послушным, и его не били, как строптивого Олега и неисправимого шутника Степана. Макс отделывался грубыми тычками и словесными унижениями. Что ж, это можно и потерпеть. Главное, понять, как можно выбраться отсюда. Руки Макса огрубели, покрылись мозолями, он постоянно разминал пальцы, чтобы они не утратили подвижность.

Макс почти потерял счёт времени. Только по тому, что стало тепло, он понял, что наступило лето. И это было ужасно, потому что прошло уже несколько месяцев, а его так и не нашли. Неужели его бросили? Поклонники, друзья… Арина… Нет, о ней нельзя было так думать. Иначе недолго отчаяться, опуститься, превратиться в озлобленного зверя. Она, наверняка, ждёт. Не может не ждать…

А тут ещё Разият. Мало ему было хлопот. Утром и вечером они с Омаром приносили еду, и Макс не мог не замечать, что девушка старается положить ему побольше да погуще. А взгляды, которые она бросала на него тайком, не укрылись и от других работников.

— Похоже, девчонка на тебя запала, — пошло гыкнул Пашка. — Ты… это… поосторожней. А то братаны тебя зарэжут, — он противно заржал.

Будто Макс и без него не видел, как краснеют щёчки робкой горянки и трепещут её длинные ресницы. И ведь как объяснить, чтобы не обидеть? Впрочем, она ведь должна и сама всё понимать. По крайней мере, так ему казалось

Однажды к Аслану приехали гости. В помощь Разият пригласили ещё двух девушек из села, и теперь они втроём сновали по двору. Ещё с утра пришёл Рамиз, самый старший из трёх сыновей Аслана, и сказал, чтобы Макс сегодня не выходил на работу. После того, как остальные отправились на завод, Рамиз притащил в барак гитару.

— Потренируйся. Вечером будешь петь.

— С ума сошёл? Я сто лет не пел и не играл, — попробовал отговориться Макс.

— Это не вопрос, — угрюмо пробурчал Рамиз и вышел.

Гитара была старая, с тугими дешёвыми струнами. Макс поблагодарил Бога за свои мозоли на подушечках пальцев: было не так больно. Как сумел, настроил инструмент. Держать гриф было приятно. Ещё приятней — перебирать струны. Душа отозвалась тоской по прежней жизни, по творчеству, по выступлениям… Музыка была с ним всегда, а тут их так надолго разлучили. Макс откашлялся и тихонько напел куплет одной из своих песен. Было ужасно здорово снова пробовать на вкус слова, чувствовать, как напрягаются связки, как вибрируют в груди низкие звуки и отдают в переносице высокие. Макс не знал, сколько времени прошло — настолько он увлёкся.

Снова появился Рамиз, приказал следовать за ним.

— Гитару оставь. Потом вернёшься.

Он отвёл Макса в деревянный летний душ, где тот, едва не рыча от наслаждения, долго отскребал от себя кирпичную пыль, вычищал грязь из-под ногтей, вымыл начинающие отрастать волосы и, наконец, побрился. Глядя на себя в зеркало, Макс ужаснулся. Бледное, осунувшееся лицо с синяками под глазами казалось чужим. Он вышел из душа с полотенцем на бёдрах и столкнулся нос к носу с Разият. Девушка вспыхнула, задрожала, и чашки, стоявшие на подносе, который она держала в руках, жалобно зазвенели.

— Ой, — пискнула она, и засеменила к дому.

Макс невольно рассмеялся. Давно он не производил такое яркое впечатление на девушек. На скамейке возле душа он обнаружил чистую одежду. Похоже, перед гостями его решили выставить во всей красе. Ничего, сейчас не время проявлять гордость. Новое бельё с магазинными бирками, джинсы — ношеные, но хорошие, белая рубашка. В любом случае лучше, чем то тряпьё, в которое превратилась его одежда. Обед у него сегодня был царский. Вместо неопределённого варева или жидкого супа он получил мясо, тушёное с овощами и горячую лепёшку. Отвыкший от такой пищи желудок отозвался приятной тяжестью. Макса тут же поклонило в сон. Заметив, как разомлел пленник, Рамиз усмехнулся.

— Иди, вздремни. Часа полтора у тебя есть. Только не ходи в свой свинарник. Разият!

Девушка возникла, как из-под земли.

— Отведи его в бытовку.

О таких условиях Макс и мечтать не мог. Раскладушка! С настоящей перьевой подушкой и мягким пледом.

— Спасибо, Разият, — ласково проговорил Макс. — Ты ангел.

— Отдыхай, — застенчиво улыбнулась девушка и скрылась за дверью.

Впервые за последние несколько месяцев Максу снился сон. Гигантские волны Балтики и голубые глаза Арины. Когда его растолкал Рамиз, Макс чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. Казалось, теперь он готов горы свернуть. Но для начала нужно было петь.

Наверное, он должен был ощущать себя медведем на ярмарке. Но Макс настолько соскучился по выступлениям на публике, что был рад и такому. Гости Аслана, к слову сказать, вели себя вполне прилично и уважительно. Слушали, хлопали, предлагали присесть за стол, угощали вином. Макс знал, что отказ их обидит, поэтому и за стол садился, и вино пил, но старался не злоупотреблять. Хорош же он будет, когда появится перед измождёнными сотоварищами лоснящийся от сытости, да ещё и пьяный. Но мысль, что его музыка снова кому-то нужна, определённо грела.

Гости уехали, а Макса частенько стал приглашать к себе сам Аслан. Макс играл на гитаре, Аслан и его сыновья слушали, иногда подпевали. А Макс, пользуясь расположением, выпрашивал у своих хозяев сигареты, вино или что-нибудь вкусное для товарищей. Те поначалу посматривали на Макса косо. Но Олег со знанием дела заверил остальных:

— Крысу я нутром чую. Макс не такой. Ну нравятся Аслану его песни, значит, повезло ему.

— Да и нам перепадает, — с наслаждением затянулся сигаретой Стас.

В общем, жизнь Макса стала заметно легче. Утром он по-прежнему трудился на кирпичном заводе, а после обеда Омар частенько забирал его домой. Исполняя свои песни, Макс иногда видел за приоткрытой дверью блестящие чёрные глаза Разият. Девушка не скрывала своего восхищения. Однажды, когда Макс шёл к бараку, она выскочила из-за дерева и схватила его за футболку.

— Спой для меня… Можешь? — воровато озираясь, тихо попросила она.

Макс широко улыбнулся.

— Конечно. Что хочешь?

— Молнию… Молнию в ночи…

Ох, как он не хотел петь эту песню. Особенно для неё. Знала бы ты, бедная девочка, кому она посвящена. Но он не мог отказать этому милому, забитому созданию. Они отошли подальше, за барак, и уселись на ствол дерева. Где-то под ногами шумел ручей. Ночи были здесь прохладными, но ясными. Горы, окружающие долину, цепляли облака своими вершинами, не давая тем затянуть небо.

Макс запел тихо. Почти шёпотом. В темноте он не видел Разият, только слышал её лёгкое дыхание и ощущал едва уловимый запах тимьяна. Видимо, она недавно готовила чай для отца и братьев.

— Спасибо, — быстро пролепетала она, вскочила и стремительно убежала на лёгких, маленьких ножках.

А Макс остался сидеть и думать о своей Молнии. Как же он соскучился по ней! По шелковистым волосам, по трепетным пальцам, по тягучему голосу. А её чудесные мальчишки? Как они? Наверное, под крылом богатенького папочки совсем забыли о нём. А Арина… Всё это время она в его руках… Живёт в его доме… Неужели даже спит с ним?! Кулаки сжались от ярости. Теперь он представить себе не мог любимую в объятиях другого, хотя раньше мирился с тем, что ему приходится делить её с законным мужем. Нет, он должен вернуться. Просто обязан.

— Зачем я тут, Аслан? — осмелился Макс спросить хозяина на следующий день. — Тебе так нужен карманный певец?

— Не задавай лишних вопросов, и будет всё хорошо, — миролюбиво пробасил Аслан. — Тебе грех жаловаться. Работаешь минимально, я тебя не обижаю. Так ведь?

Макс не мог не согласиться. Хоть он и выглядел снова, как оборванец, его условия существования были на порядок лучше, чем у остальных.

— Люблю, когда ты поёшь, — с барским видом Аслан развалился в кресле. — Давай-ка “Каменное сердце”.

— Ты ведь знаешь, кто я, — Макс не торопился выполнять просьбу. — Не боишься, что рано или поздно нагрянут репортёры или поисковые отряды?