Я смеюсь.

– Вы ещё поиграете в прятки.

– Да, конечно! – скептически фыркает она. – Сделаем это традицией для следующих поколений. Только правила игры изменим. Будем розгами пороть тех, кто проиграл. Всё в лучших традициях идиотов Соболевых. Они же остаются, чёрт возьми!

– Перестань, – чмокаю её в щёку. – В твоих силах даже их изменить. Хотя бы Артёма. Может, сделаешь его добрее…

– Не хочу! Теперь я ненавижу его ещё больше, – цедит сквозь зубы Дашка.

Но мне почему-то кажется, что это не так.

Мама сигналит мне, и приходится проститься с Дашей. Ещё раз крепко обняв подругу, хватаю сумку и чемодан и загружаю в багажник. Открываю заднюю дверь нашей старенькой хонды. Не хочу сидеть впереди. Не хочу говорить с ней…

Сев в машину, машу Дашке рукой на прощанье. Она продолжает реветь. Я вижу, как вздрагивают её плечи. А мои глаза по-прежнему сухие…

Почему? Неужели научилась сдерживать свои эмоции?

Вряд ли… Скорее всего, накроет чуть позже.

Мы отъезжаем от ворот, и мама бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида.

– Зачем ты это сделала? – всхлипнув, начинает отчитывать. – Я была готова уйти сама! Но ты должна была доучиться в этой школе!

– Я не хочу, мам… Здесь не хочу.

– Да какая разница, чего ты хочешь! – она резко тормозит на обочине и разворачивается ко мне лицом. – Когда твой отец нас бросил, я поклялась себе, что воспитаю тебя правильно и сделаю всё, чтобы ты стала успешной. Ты должна учиться в престижной школе, Ася! А потом – в самом лучше вузе. Неужели я слишком многого хочу?!

– Мама, услышь меня! – выпаливаю я, чувствуя, как горячие слёзы наконец обжигают мои щёки. – Я! Не! Хочу! Это не моё место! Надо мной издевались… И держалась я здесь только благодаря Кириллу. А если бы его отчислили, и дня бы не продержалась. И чтоб ты знала, он этого не делал! Не фоткал вас с Денисом Викторовичем и не выкладывал это фото!

Мама молча моргает несколько секунд, видимо, наконец-то услышав меня.

– Над тобой издевались? Кто?

– Не будем об этом, – смахиваю слёзы со щёк. Перевожу взгляд в окно. – Просто смирись, мам. Побеждает всегда тот, у кого есть деньги.

Через минуту, может, немного больше, она вновь начинает движение. А я пытаюсь остановить потоки слёз. Дую себе на лицо. Бесполезно. В моём кармане вибрирует телефон. Достаю его и смотрю на экран сквозь слёзы.

Сообщение… От Кирилла.

«Где ты?»

И сразу следующее.

«Это правда? Тебя отчислили? Белка, что ты наделала?!»

Я не собиралась отвечать, но так сильно хочу сказать ему…

«Я решила уйти, вот и всё. Мне так будет легче».

«Значит, я тоже ухожу», – приходит тут же в ответ.

Быстро строчу: «Нет, ты не можешь. Твой опекун тебе этого не позволит. Поэтому не делай глупостей».

Меньше всего на свете я хочу, чтобы Кирилл бросился за мной. Он всё потеряет, если Соболев-старший того захочет. А Кирилл и так достаточно настрадался. Сначала ему досталось от дяди, а теперь ещё и это.

Читаю новое сообщение от Кирилла.

«Ты думаешь, ты меня спасла? Да ты меня уничтожила своим уходом!»

В каждом его слове отчаяние. И я уже рыдаю в голос.

– Ася! Что случилось?! – мама с беспокойством оглядывается.

Мы на оживленной трассе, и я сразу указываю рукой вперёд.

– Мам, смотри на дорогу, ладно? Ты можешь хотя бы на пять минут оставить меня в покое?

Она поджимает губы и больше ничего не говорит. Отворачивается, крепко сжимает руль…

Я вновь смотрю на телефон. От Кирилла продолжают сыпаться сообщения.

«Нашёлся свидетель, что это Марат всё устроил. Это он отправил то чёртово фото. И это его должны были наказать! Так же, как и Соболевых!»

«Но ты же всё сама решила, да?»

«Ничего мне не сказала!»

«Как ты могла, Ась?»

Я отчётливо вижу, как Кирилл буквально рвёт и мечет. Мне больно за него. Вновь смахнув слёзы, пишу ему в ответ: «Ты действительно думаешь, что Соболевых бы отчислили? Марат – лишь мелкая сошка. И в итоге никто бы не ответил за это. Только моя мать и директор».

Спустя десять секунд от Кирилла приходит ответ.

«Ну и что? Главное, что ты бы осталась здесь. Со мной, понимаешь?»

«И что дальше? Мы бы вновь скрывались? И я бы по-прежнему терпела всю эту травлю? Я устала, Кирилл. Мне там не хватает воздуха».

И я спасла тебя, чёрт возьми!

Плевать мне на Соболевых и на предателя Марата! Кирилл мог потерять все свои деньги, учитывая, кто теперь его опекун. Так не должно быть!

Я пишу прежде, чем он ответит.

«Так будет лучше для нас всех. Я тебя люблю. Просто знай это».

На последних словах уже почти ничего не вижу от слёз. С силой жму на боковую кнопку, вырубая телефон. Открываю заднюю крышку, достаю сим-карту и ломаю её пополам.

Всё, хватит! Моё сердце больше не выдержит!

Следующие полчаса мама просто наблюдает за мной через зеркало. А потом говорит бесцветным голосом:

– Этот месяц поживем у Дениса Викторовича, – и прежде, чем я начну возмущаться, добавляет: – В нашей квартире живут квартиранты, Ася. И я не могу выставить их в один день.

Чёрт! Ладно…

Через пару минут мы паркуемся возле дома директора. Оказывается, он всего в часе езды от пансиона. Так близко к Кириллу я никогда не буду чувствовать себя спокойно.

Мне хочется спрятаться…

Вообще от всех. И от собственных мыслей тоже. Червячок сомнения свербит под кожей.

Правильно ли я поступила? Как я буду жить без Кира?

Говорят, время лечит. Вылечит ли оно меня?

Кир

«Я тебя люблю. Просто знай это».

Это сообщение я перечитываю каждый день. На протяжении целого месяца. А также каждый день набираю её номер и слушаю уже привычное «Телефон абонента выключен…»

Месяц агонии… Но не только.

Первую неделю я сильно злился на свою Белку. Да нет, не просто злился, я был в ярости. Снова подрался с Алиевым. Потом и с Тимуром. Хотя его отец остался здесь, временно взяв на себя обязанности директора школы.

Но Ася была права – я не мог рисковать, я должен был получить своё наследство. Иначе её жертва была бы напрасной. Поэтому я решил утихомириться и стал изображать безучастность. В конце концов все оставили меня в покое. Тот инцидент быстро забыли. Учителя загрузили нас по-полной, чтобы ограничить наше время на всякую ненужную хрень.

Тимур совсем сник. Издеваться было не над кем. Я слышал, как он жаловался, что без Беловой ему буквально жизнь не мила. Таким образом он пытался вызвать меня на эмоции, но я держался и молчал. Артём же находился в постоянном страхе из-за присутствия отца в пансионе. В общем, всем нам приходилось несладко. Кому-то меньше, кому-то больше…

Но сегодня день особенный. Мой восемнадцатый день рождения. И я направляюсь в кабинет директора, чтобы, наконец, закончить всё это.

Поздоровавшись с секретарём, стучу в дверь. За нею тут же раздаётся «Можно».

Довольно странно видеть Влада Сергеевича здесь, за этим столом. Перед монитором компьютера. И вроде бы обеспокоенного делами школы.

И сейчас просто идеальный момент, чтобы попрощаться с ним…

– Кирилл? – он вскидывает бровь. – Что случилось? У тебя срочно?

– Да, очень, – я опускаюсь на стул напротив него. – У меня сегодня день рождения.

– Да? – он, кажется, удивлён. – Машину хочешь? Выбери, и мы это обсудим.

– Я не хочу машину, – с некоторым напряжением смеюсь. – Я пришёл за свободой.

– Не понимаю, о чём ты, – он расслабленно откидывается на спинку кресла. Улыбается мне, но глаза остаются холодными, расчётливыми. – Объяснишь?

– Мне больше не нужен опекун. Я хочу получить своё наследство.

– Хорошо, – слишком легко соглашается он.– Займусь этим в ближайшее время.

Нет, так дело не пойдёт.

– Я хочу, чтобы это произошло сегодня, – настаиваю на своём. – А также хочу забрать свои документы. Из школы я ухожу.