– Не лезь, Тёмыч! – рычит Тимур. – Это только между нами!

Мы колотим друг друга с такой силой, будто готовы переломать кости и разбить в кровь лица.

Но мы оба это заслужили!

За то, что сделал Тимур, его убить мало! А то, что я наговорил Асе – полнейший бред!

Сцепившись, падаем на пол. Никто даже не пытается нас разнять. Десятиклассники, наоборот, подбадривают, выкрикивают наши имена. Часть поддерживает меня, часть – Тимура.

– Ни одна баба не стоит этого! – орёт он мне в ухо, когда проводит удушающий, удерживая сзади.

Изловчившись, бью его локтем по рёбрам и откатываюсь в сторону. Вытираю кровь с губ и вскакиваю на ноги. Тимур тоже поднимается.

– Дело не в Асе, а в том, что ты сделал! Это ведь ты, признайся! Ты сфотографировал её мать!

Сейчас мы держимся на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но в любой момент готовы вновь броситься в бой.

Для меня это всё закончится плохо. Соболев-старший наверняка встанет на защиту своих сыновей, каким бы ублюдком он ни был.

К чёрту! Пусть разорит меня! Плевать! Я слишком долго этого ждал!

– Да, я сфоткал её мать, – оскаливается Тимур. – Но фотку в чат закинул ты, как мы все видели!

Бл**!

Я снова бросаюсь на него, и мы вновь падаем на пол. Оседлав его, бью по лицу. Он скидывает меня с себя и тут же наносит ответный.

Тёмыч, уставший смотреть на это безумие, пытается вклиниться между нами.

– Хватит! Какого хрена вы творите?! Кир! Остынь, понял?!

Я пихаю его в плечо и поднимаюсь.

– Это тот сюрприз, о котором ты говорил, да?!

– Ты это заслужил, – отвечает он на полном серьёзе.

Что, правда?

За то, что люблю девушку, я заслужил стать причиной её страданий?

– Вы больные! Оба!

– Такие же, как ты! – выплёвывает Тимур, тоже вскакивая на ноги.

– Нет!

– Да! – он приближается ко мне вплотную. – Ты мог это остановить. Мог просто отказаться от неё. Но ты этого не сделал!

– Я обещал тебе, что твоя семья будет в безопасности! – выкрикиваю я. И, понизив голос до срывающегося на хрип шёпота, говорю так, чтобы слышал лишь он: – Я не собирался рассказывать Асе о выходках вашего отца.

– Ты утратил наше доверие, Кир! – отрезает Тимур, пихнув меня в грудь. – Я подстраховался, не более того!

Артёму удаётся всё же встать между нами.

– Достаточно! Вы не будете драться из-за неё!

Я готов и дальше махать кулаками, если что… Но он прав, это ничего не решит.

Артём хватает Тимура за плечи, силой пытается увести.

– Но ведь причина не в том, что Ася могла рассказать своей матери о вашем грязном семейном секрете, да? – говорю вслед уходящим братьям.

Они оборачиваются.

Я всегда это подозревал!!

Всегда!

Но теперь это стало очевидным.

И я выплёвываю в лицо Тимуру:

– Ася просто не должна была достаться мне! Потому что ты сам хотел её!

Он начинает ржать, пытаясь спрятаться за истеричным хохотом.

Я прав! Чёрт…

– Отвали, Кир. И никогда больше не говори никому подобной хрени.

Тимур отворачивается и, забыв про брата, идёт к выходу. На лице Артёма – непритворное изумлёние. Он не знал об этом «маленьком» секрете Тимура.

– Бежишь, да? Сбегаешь от правды? – рычу вдогонку удаляющемуся Тимуру, но он уже хлопает дверью.

Перевожу взгляд на Тёмыча.

– Надеюсь, вы довольны… И надеюсь, теперь оставите её в покое.

Он ничего не отвечает. Молча развернувшись, уходит прочь.

Не обращая внимания на остальных, пинком открываю раздевалку. Снимаю рубашку, брюки. Иду в душ.

Буквально каждый сантиметр тела болит и ломит. Лицо пылает. Я подставляю его под прохладные струи воды.

Мне казалось, что Тимур был против наших отношений с Асей, потому что боялся. Боялся, что мы будем настолько близки, что я расскажу ей о семье Соболевых. Об их отце. А она, в свою очередь, расскажет матери.

Но эта версия всегда была притянутой за уши. А истина лежала на поверхности.

В младших классах мальчишки всегда дёргают за косички понравившуюся девчонку. А что, если она не отвечает взаимностью? Тогда методы привлечения внимания меняются. Иногда становятся крайне жестокими. Как в случае с Тимуром Соболевым. Потому что он всегда знал, что её не получит.

Выключаю воду, выхожу из душевой. В раздевалке никого. Вытираюсь, натягиваю рубашку и брюки. Достаю из рюкзака телефон. Сев на лавочку, вбиваю пароль. Он простой. Это день рождения Аси. Второе ноября.

Сразу же захожу в школьный чат и вижу фотографию. Отправитель действительно я.

Морщусь при виде Асиной матери и директора. У них что, ума палата – делать это под носом у своих учеников??

Когда именно Тимур умудрился их сфотать? До того, как поймал Асю и увёл в лес, или после?

Хотя это уже и не имеет значения. Важно, что я в полной заднице.

Проверяю галерею. Эта фотка там есть, и я её удаляю. Так же, как и из чата.

Картина для меня ясна. Кто-то залез в мой телефон, пока шла тренировка. Тимур всё время был на виду. Но я уверен – это сделано с его подачи, хоть и другими руками.

Руками того, кто отсутствовал на поле.

Марат…

Вашу ж мать! Я убью этого ублюдка!

Ася

Я сижу на кровати, забравшись на неё с ногами и обхватив голову ладонями. Смотрю в одну точку на противоположной стене. Вот уже сколько?

Дашка нервно расхаживает по комнате.

– Всё, фотографию удалили, – с облегчением произносит она. – Наконец-то додумались! – продолжает с недовольством. – Интересно, сам Кирилл? Или просто чат подчистили?

Мне неинтересно, кто это сделал. Всё равно все уже всё увидели…

Возле ноги лежит мой телефон, и вот уже в пятый раз на нём всплывает одно короткое, но очень ёмкое слово. Мама. Она всё названивает и названивает… А я не хочу с ней говорить. Наверняка она начнет обвинять Кирилла, а не извиняться за своё безалаберное поведение.

– Ась. Ну Ася! – Дашка трясёт меня за плечо. – Ну мир же не рухнул, а!

Рухнул… Для меня это ощущается именно так. Я чертовски злюсь на мать и хочу верить Кириллу. Но в той же степени не могу ему верить, потому что у него был мотив поступить таким образом.

И если это сделал всё-таки не он, то всё ещё хуже. Значит, это сделали Соболевы. А они никогда не заходили так далеко. Значит, они и дальше будут придумывать всё новые и новые гадкие способы нас разлучить.

Я чертовски устала от всего этого…

Когда ушла из спорткомплекса вместе с Маратом, то сразу постаралась от него избавиться. Ища в нём дружеское плечо, нашла лишь обвинения в адрес Кирилла. Мне стало противно, ведь ещё в прошлом году они были друзьями. А теперь Марат даже не рассматривал вариантов, что это мог сделать не Кирилл.

В итоге Алиев проводил меня до общаги, и я сразу ушла. Теперь он так же, как и мама, беспрестанно мне названивает.

– Я знаю, что мы сейчас сделаем! – внезапно оживляется Дашка.

Она подходит к моему шкафу. Не глядя, хватает стопку вещей, возвращается и кладёт вещи на постель. Присев на корточки, достаёт мою спортивную сумку из-под кровати.

– Что ты делаешь? – я безучастно наблюдаю за ней.

– Два выходных впереди, – объясняет подруга, укладывая мои вещи в сумку. – Мы сейчас вызовем такси и поедем ко мне домой. Мама будет не против, а ты развеешься.

Метнувшись к шкафу, она возвращается с моим нижним бельём. Потом из ванной приносит зубную щётку. И пока размещает это всё в сумке, продолжает мечтательно:

– Мы сходим в салон красоты. Возможно, заплетём одинаковые афрокосы. Или пирсинг сделаем, а? Ну или просто покрасим волосы. Хочешь в розовый или синий? Какой там сейчас в моде?

Я улыбаюсь, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Что бы я делала без Дашки?

– Ну вот, уже лучше, – сияет подруга, заметив мою улыбку. – Давай, Ась! Поехали! Подальше от этого хаоса.

Встрепенувшись, я спрыгиваю с кровати. А почему бы, и правда, не уехать? Почему бы не дать себе двухдневную передышку?