Что удивительно, после получаса попыток я, сморщив спину гармошкой и напружинив хвост, смог выдать импульс. И тут выяснилась огромная разница между нами двумя.

Мощь Лиры была похожа на крошечные стеклянные осколки, перекатывающиеся под кожей и царапающие нервы. Моя же Мощь была другой — огонь в венах. Извержение этого вулкана прокатилось от кончика хвоста до моих пальцев, где вспыхнул крошечный огонек.

Я реально волшебник. Челокот-волшебник.

Весь остаток дня Лира копалась в библиотеке своей бабушки в поисках хоть каких-то материалов по волшебству Инферно. Ожидая ее в гостиной, я изредка напружинивал хвост, выдавал слабый импульс и любовался слабым огоньком, послушно вспыхивающим на любом пальце, котором мне хотелось. Его пока было недостаточно даже для того, чтобы зажечь, скажем, сигарету, но я грезил видениями грандиозных пожаров и потоков ревущего пламени (не было понятно, зачем именно мне нужны пожары, но это подождет). Правда, когда я проводил Мощь, видения несколько притуплялись — все же колдовать было не сказать, что приятно. Однако, свою Мощь я переносил куда легче, чем Мощь Лиры.

В ожидании новостей от Лиры я и уснул.

***

Новый день начался спокойно — Лира пришла из кухни и принесла мне молока в блюдце и кусочек мяса. Проснувшись, я с благодарностью все съел.

— Тебе нужны какие-либо пояснения насчет моей работы? — спросила девушка, присаживаясь на облюбованное кресло.

— Я не знаю даже того, что знает абсолютно любой ребенок на этом свете, Лира. Я кот, появившийся на свет хорошо если четыре месяца назад. Лучше я увижу все в действии.

— У меня сегодня несколько простеньких заказов и один сложный, на большую часть дня, поэтому нам с тобой важно расправиться с мелкими заказами побыстрее, — Лира оставила что-то зеленое на своем кресле и встала. — Вот тут тебе сшила вчера. Можешь одеться.

— Спасибо, Лира.

— Да не за что, — улыбнулась девушка и ушла к себе.

Я же перескочил на ее кресло. Там лежал зеленый сверток. Я раскрутил его — в что-то вроде пончо травянисто-зеленого цвета был завернут небольшой ремешок.

Быстро одевшись (с ремнем были определенные трудности), я кинулся к зеркалу, оценить усилия Лиры. Собственно, любоваться было чем.

Зеленое узкое пончо прикрывало все, что у приличных людей (хотя я кот) обычно закрыто. Задняя пола пончо была расщеплена, специально для хвоста. Ремешок, на мне смотревшийся соразмерно, придерживал все это. Смотрелся я пусть и экстравагантно, но хоть не щеголял голышом.

Лира вышла спустя еще минут двадцать, разодетая в черное — длинное платье, перчатки, сумка через плечо; подведенные черным глаза и незамысловатый (удивительно, но красной краской) узор на лбу — очевидно, дань местной моде. Завидев ее, я метнулся к двери. Я чувствовал волны возбуждения от Кота — ну как же, мы идем исследовать большой внешний мир! Лира надела плащ и шляпу, какое-то время у зеркала поправляла последнюю, и мы, наконец, вышли.

На улице было свежо. Раннее утро, далеко поет какая-то птица с неуловимо чуждым звучанием. Сильно пахнет росой, еще немного — выпечкой. Поместье оказалось большим трехэтажным Т-образным домом с двумя видимыми входами. Поместье было окружено последовательно запущенным садом и кованой оградой. Из-за угла дома сверкала часть округлого купола оранжереи.

Мы даже не дошли до ворот, а у меня уже кружилась голова — от свежего воздуха, от опьяняющего восторга, от того, что я как бешеный крутил головой во все стороны. Я наслаждался каждым мгновением в этом новом мире, и Кот внутри меня радовался вместе со мной. Хотелось бросить все дела и подробно осмотреть участок, хотелось поохотиться на мышей, которые точно были в этой траве — Кот гарантировал.

Однако, если я хотел хоть как-то сдвинуться с места в плане исследования вопроса о путешествиях между мирами, стоило помочь Лире.

— Знаешь, Джаспер… — задумчиво обратилась ко мне Лира.

— Да?

— Я просто думаю, как тебя представить общественности. Ты мой фамилиар, а обычно фамилиары не разговаривают. Вне сомнений, любой фамилиар наголову опережает в уме своего дикого родича, но до разговора никогда не доходит. Ты же преспокойно говоришь со мной на моем языке. Так не пойдет.

— Я должен молчать?

— Это один из выходов, — Лира качнула головой, доставая из кармана плаща ключи, чтобы отпереть дверь сбоку от ворот. — Можно представить тебя как обычного фамилиара. Это должно быть просто — тебе действительно нужно лишь молчать в присутствии посторонних. Однако, учитывая, что моя работа в подавляющем своем аспекте связана с общением с посторонними людьми, то выходит, что тебе молчать нужно почти постоянно.

— Не скажу, что мне это сильно нравится, — я шел, глядя себе под ноги — привыкал к ощущениям песка и мелких камушков под подушечками моих лап. — Мне интересно узнать про этот мир побольше.

— И вот тут и кроется второй вариант, Джас, — о, уже до сокращенных имен добрались… — Вчера, пока я перебирала книги в комнате бабушки, нашла сбивчивое описание одного ритуала. Если волшебник сильно болен или по какой-то причине не может покидать комнаты, то он как раз и помогает. Ритуал очень старый, еще Эпохи Приказов, и до умопомрачения сложный, — Лира поморщилась. — Там требуется сам волшебник, как минимум один трансграмматор, желательно присутствие ведьмы, сосуд для духа, а это недешевое удовольствие, фамилиар и еще парочка редких, на вес меди, ингредиентов. Принципы ритуала я тебе рассказывать не буду, там сложно даже для меня. Хотя, вообще, ритуал любопытный…

— А в чем подвох?

— На выходе получаем почти что тебя. Говорящий фамилиар. Но тут вскрываются интереснейшие вещи — где-то обязательно должно находиться твое спящее человеческое тело. Да и на фамилиара накладывается сложнейшая духовная сетка с более чем тремя дюжинами узлов — что-то вроде сложного многосоставного проклятья. А у тебя этих узлов нет и в помине. Так что любой волшебник, практикующий Путь Приказа, или просто сведущий в ритуалах Эпохи Приказов, быстро поймет подвох.

Мы уже покинули поместье, и шагали среди рощицы по неширокой утоптанной тропинке в сторону видневшихся вдалеке домов. Усиливался запах выпечки, появился слабый-слабый запах молока и навоза. Да, сочетание то еще. Гораздо сильнее пахло перьями и мышами — пахло как раз из рощицы.

— Лира, ты же понимаешь, что вопросов у меня стало только больше?

— Понимаю.

— А ответ на твой вопрос — давай все же вариант с ритуалом. Возьмем за основу его, но пока что я все равно помолчу. Надо хоть узнать, как ты работаешь.

— С удовольствием приму к сведению. Тебе стоит знать, как называется ритуал — Обмен руки, глаза и тела Кальнфаро.

— Полагаю, Кальнфаро — имя автора?

— Ну да.

— Еще вопрос, Лира, — с этими словами я встал на задние лапы и демонстративно прошел шагов десять, после чего с удовольствием наблюдал совершенно круглые глаза растерявшейся девушки. — Итоги ритуала Кальнфаро так могут?

— Не имею ни малейшего представления, — Лира замотала головой так, что я сам удивился, как у нее шляпа-то не улетела. — Ритуал действительно очень старый, а я Пути Приказа не следую. Не волшебник я.

— Вот насчет этих твоих Путей…

Остаток пути до селения Лира поясняла некоторые моменты существующей теории волшебства.

Как оказалось, чем-то это было похоже на естествознание моего мира — несколько эпох, кардинально меняющих свои подходы к познаванию искусства волшебства. Если ведьмы столетиями оттачивали формулировки проклятий и учились работе с древними, цитата, «еще примитивными спироскопами», волшебники уподоблялись философам, биологам и медикам моего мира. В жарких спорах искали истину.

В Эпоху Приказов сформировался одноименный Путь. Учение простое — призови сильного духа, желательно из Завихрений, победи его силой, умом и коварством, и он запросто сделает все, что тебе нужно. «В каком-то смысле все ведьмы практикуют Путь Приказов» — изрекла Лира на этом месте. Потом шла Эпоха Формул — здешний Ренессанс, когда ученые мужи научились говорить на сложнейшем языке духов. Сначала это был лишь инструмент, более удобный способ общения с духами, но позже оказалось, что сами слова этого языка обладают сопоставимой силой, лишь скажи необходимое и будь любезен напитать намерение силой. Самая последняя эпоха — Эпоха Матемагии. Коллектив одного университета заметил, что язык духов очень похож на счет роккулу (разумных жителей Последнего океана). Посовещавшись с самими роккулу и проведя еще лет десять в исследованиях, ученые сказали, что Путь Формул можно считать умершим — теперь есть Путь Матемагии. Принцип тот же, но теперь не нужно говорить — только считать. Овеществление формул выглядит труднее, но обнаружилась удивительная вещь — если волшебник как следует постарался над каким-либо законом мироздания, то потом ему и заклинания, и формулы со счетной машинкой не нужны — прикидывай логарифмы и корни в уме, а затем выдавай значительный импульс. Даже учить язык духов не надо.