Я задумался. В конце концов, за меня ответила Лира:

— Скоро уж полгода должно быть.

— Если такие результаты получены за полгода, — покачал головой Эдвин, — То не будь воля духов стать мне твоим врагом лет через пять.

Он помолчал, а потом, глядя сквозь меня, тихо пробормотал:

— Может, скоро я и вернусь в Табакерку…

***

Следующие два дня были тихими. Эдвин большую часть времени проводил или привалившись к нерастопленному камину и водя по телу резонатором, или смотрел в окно у входа в лавку.

Наутро третьего дня он подозвал меня. Я запрыгнул к нему на подоконник.

— Джас, видишь его? — он указал на мужчину с прической «конский хвост», одетого как рабочий фабрики — рубаха и полукомбинезон.

— Ага. Странно, что тут поутру слоняется рабочий.

— Этот парень уже третий день маячит перед лавкой, — пояснил мне Эдвин. — И этот прокол окончательно меня укрепил. Но вот вопрос, человек ли это Дауда или кого-то еще?

— Например?

— Например кого-то из Червивого яблока. Их культисты все же не в одиночку работают, — сонитист задумчиво хмыкнул. — А знаешь, Джас? Не хочешь потрясти этого актеришку?

Тут уже задумался я. Не найдя разумных причин для отказа, я глянул на Лиру. Чуть недовольно сощурив глаза, она все же кивнула мне.

— Хозяйка дала добро, — усмехнулся я. — Каков план?

— Мы с тобой идем на рынок. С весьма высокой вероятностью этот типчик последует за нами. Идем на рынок старого города, чтобы можно было пройти проулками. В одном из них, потемнее, и трясем его. Ты морально к этому готов?

— Один из них хотел меня пнуть. Так что я хотел бы иметь такой же рост, чтобы пнуть парочку из них.

— Хороший настрой, Джас, хороший…

Эдвин сходил и переоделся — штаны на подтяжках, белая рубашка в голубую полосочку, и даже дань моде — тонкие красные полосы на скулах (мужская альтернатива узорчатым лбам девушек). Франт, в общем, и даже без резонатора — человек идет на рынок, зачем ему кинжал? За спиной сонитиста находилась небольшая сумка, в кармане кошель с позвякивающими горстями. И за этим милейшим молодым человеком увязался лысый кот (на самом деле челокот, но кого это заботит) в синем пончо с красным кожаным ремешком. Да, я тоже могу позволить себе обновки.

Мы вышли на залитую солнцем улицу. Теплые лучи грели мою бледно-розовую шкурку, придавали золотой отблеск желтоватым камням домов старого города, награждали блеском листья плюща и цветов на подоконниках. Редкие прохожие пребывали в положительном настроении от такой прекрасной погоды.

Чудесный день для кровопролития.

Как и предсказывал Эдвин, типчик ненавязчиво двинулся за нами. Я подметил преображение волшебника — напевающий красивую простенькую мелодию и мягко улыбающийся, он внимательно контролировал происходящее. Ледяной, совершенно не веселый блеск его серо-стальных глаз несколько пугал.

Мы проследовали узкими, более-менее оживленными улицами почти до самого рынка. Оставалось идти еще минут пять, и Эдвин нырнул в чистенько выглядящий проулок — «сократить путь».

Крыши рядом стоящих домов почти соприкасались, погружая это место в полумрак. В этом месте, пожалуй, сумели бы едва разминуться двое прохожих. Тут было прохладнее, чем на солнечных улицах. Окна сюда не выходили, дверей тоже не было. Небольшой изгиб проулка скрывал нас от взгляда неравнодушных прохожих.

А вот и отличное место, как раз под настроение этого дня.

— Джас, нырни сюда, — тихо отдал приказ Эдвин, когда мы проходили мимо невесть кем оставленных деревянных ящиков, уже порядком ссохшихся. — Подожди тут нашего типчика. Выскакивай, как он пройдет мимо. Он должен понять, что соваться через тебя вообще не является разумным действием.

— Принял, — коротко ответил я, удивляясь перемене в таком оптимистично-жизнерадостном Эдвине.

Сказано — сделано. Я нырнул в пахнущие пылью, крысами и гнилыми яблоками ящики и затаился там. Спустя минуту мимо меня прошел человек, пахнущий кислым пивом, жареным мясом и табаком. Типичный запах кабака. Я даже рискнул высунуться, и это все же был наш псевдорабочий.

Когда он прошел шагов десять, я выскочил из ящиков и сел, обхватив хвостом лодыжки. А спереди из-за поворота уже выходил поблескивающий глазами Эдвин. Наш подопечный застыл как вкопанный, когда увидел, что объект его слежки собирается войти с ним в недопустимо тесный контакт. Он хотел было рыпнуться назад, и даже успел развернуться, но тут он заметил меня. А со мной заметил и небольшую стенку (скорее заборчик) из тихо пышущего жаром огня. Моя последняя разработка. Только жрала Мощь как не в себя, иначе горит секунд пять.

Наш горе-актер начал бешено вертеть головой, пытаясь просчитать риски. Подумав, он выбрал наиболее верное решение. Он кинулся в сторону Эдвина.

Верное для нас решение, хе-хе.

Собственно, на удивление гибкий бандит почти уклонился от сонитиста. Почти. Ему не повезло, что гибкость рук Эдвина не зависит от его суставов.

Схватив поднырнувшего под его левый локоть бандита, Эдвин не стал останавливать его движение, отнюдь. Он попросту впечатал бандита лицом в грязную брусчатку, заставляя меня поморщиться от громкого хруста переносицы.

Без труда подняв горе-актера в воздух, более рослый и мощный Эдвин впечатал его в стену. Лицо бандита со свернутым набок носом было плохо различимо из-за крови. Она же уже начинала портить ему безрукавку. Хвост преследователя бессильно повис, в то время как хвост сонитиста редко и сильно дергался.

— И кого пасем? — тихо задал вопрос Эдвин. Я потушил огонь и подскочил к ним.

— Ведьму и зеленоволосую волшебницу.

— Хо, а ты не из смелых? — губы волшебника исказила нехорошая ухмылка. — Ну и правильно, может, только и обойдешься сломанным носом и провалом в памяти. Имя?

— Дольф, по прозвищу Петрушка.

— Тот, кто отдавал приказы, — видя, как скривился Петрушка, Эдвин тряхнул его, хорошо приложив затылком. — Давай ты не будешь юлить, а я не буду отрубать тебе кисточку. Пойдет?

Глаза Петрушки округлились.

— У тебя нет резонатора.

— Распространенное заблуждение, — вздохнул волшебник. — Чтобы что-то отрубить, мне совсем не нужен резонатор.

Эдвин махнул хвостом, и один из ящиков, в которых я прятался, развалился напополам.

— Последний раз спрашиваю. Кто. Отдавал. Приказы, — с каждым словом Эдвин бил Петрушку затылком о стену.

— Ай! Ладно-ладно, Густав, Густав Два зуба. Чаще всего его можно найти в притоне на севере города. На Пионовой улице, если считать от базарной площади, третий проулок в сторону пригорода. Там будет дверь с зеленой полосой на стене над ней, там притон «Головастик».

— Бойцы?

— У него в подчинении пять головорезов, один из них вроде как волшебник, какой — не знаю.

— Да ты самый настоящий кладезь информации, — восхитился Эдвин. — Посетители притона?

— В «Головастике» торгуют грибным пивом и настойкой мягкосонника.

— Владыки Дна, настойка мягкосонника? — брови Эдвина взлетели. — Торговля-то небось идет?

— Два зуба не жалуется.

— Ну а сам Два зуба под кем ходит?

— Раньше ходил под Топором, а теперь под Шенном. Шенн скоро весь город подомнет.

— Ну это мы еще посмотрим. Спасибо за сотрудничество, сладких снов.

Эдвин резко отпустил Петрушку, и тот от неожиданности рухнул на колени. Волшебник приложил к его голове раскрытую ладонь, прозвучал странный звук — то ли треск, то ли пощелкивание — и бандит без чувств упал на бок.

Сонитист наклонился к нему и тщательно проверил все карманы и, зачем-то, запястья и шею. Удовлетворившись осмотром, он встал и пояснил.

— Проспит часа два. Провал в памяти будет с вчерашнего вечера, я надежно подчистил, всяко надежнее, чем Лира мне. Амулетов при нем не было, ничего не было.

Волшебник потянулся, зевнул и стер с кулака маленькую каплю крови.

— Не хочешь заявиться в один мерзкий притон, в котором торгуют особенно мерзопакостной дурью?

— А когда? — полюбопытствовал я.