И горяченная ладонь опустилась на мою голову.

***

Мои когти рубили скалу. Смутно блестящие, острые как бритва, они врезались в крошащийся базальт и вырубали целые пласты осколков. Меня душила ярость за поражение…

*

Воткнув когти глубоко в загривок речного унну, я ухватил его за хвост и, натужившись, порвал на две части. Среди потрохов был и смертельно опасный каменный пузырь. Хорошо, что он выпал. Теперь можно отнести мясо к лавовому гейзеру и хорошо его пропечь.

*

Гракка был готов к сражению, но я подготовился лучше Гракки. Мое знание вагарр только усилилось с прошлого раза. Мои арса наточены об обсидиан Клыкастой глотки. Мы сближаемся. Он выбрал атаку с четырёх сторон — его руки раскинуты по четырем сторонам. Я выбираю три. Благодаря точечному воздействию через вагарр я смогу отражать его атаки.

Мы приоткрываем пасти. Я внимательно пробую на вкус отражения его мускул. Хвост чуть ярче-сладковатее, и Гракка двигает хвостом. Левая верхняя рука кислеет — он не будет атаковать ею. Ноги взрываются сладостью!

С грохотом покрытой гангат чешуи мы сошлись в битве. Тут нет места описанию и поэзии — это чистое насилие. А галгары вылезли из океана расплавленной стали для того, чтобы стать королями Инферно. Галгары рождены, чтобы драться.

Удары отбивают чешую от кожи, когти вспарывают жилы, кровопламя хлещет во все стороны. И моя тактика дает успех — заблокировав три его руки и сломав четвертую, я ударом хвоста ломаю ему ногу. Он падает на колено. Я резким движением челюстей впиваюсь ему в плечо. Левое слуховое отверстие глохнет от рева боли и ярости.

Три раза глотнув его кровопламени, я откидываю тушу Гракки на камни. Он все понимает.

Срываю с него нагрудник. Пробегаю глазами по гара. Выбираю аулус.

Мои арса выдирают не клок его мяса, а гара; я забираю не мясо, а силу, саму возможность повелевать аулус. Сегодня я стану хозяином серного ветра.

С комком мяса Гракки серный ветер входит в меня, наполняет огнем мышцы. Оторванный палец возвращается на место, словно и не исчезал.

Победа отражается на моем теле появлением третьей строки.

***

Всего два рвотных позыва. Хороший результат.

Галгара дал мне отдышаться.

— Сегодня я показал тебе арса. И то, как появляется третья строчка в наших гараур.

— Да, такое не забывается.

— Есть два способа заполнить третью строчку. Первый — ты в бою отнимаешь у галгары его гара, запиваешь кровопламенем, и обретаешь всю полноту сил. Второй — галгара сам отдает тебе свой гара. Он своим кровопламенем чертит его на тебе, и делит между вами его силу. Все просто — и ты, и он можете использовать гара, но у каждого из вас он стал немного слабее. Кроме того, мало какой галгара согласится отдать свой гара.

— Как у вас все сложно…

— А то, кот. Ну что ж, — Гальза поднялся с пола и встряхнулся под грохот своей чешуи. — Пошли на улицу. Хочу глянуть на новые навыки Гиз.

— А ты ее с детства знаешь? — я заторопился вслед за галгарой.

— Ну да. Я сел в здешний котел незадолго до Битвы Девятнадцати. Лире уже было лет семь. В то время поместье было совершенно в другом месте, и нашими соседями как раз были Гиз. Хозяева небольшого заводика по производству дорогой одежды. Ну и Лира подружилась с дочкой хозяев поместья, юной Гиз.

— А имя ты мне не скажешь?

― Когда ей было пятнадцать, я назвал ее по имени. Она тут же запросила дуэли, и в ярости сделала мне выщерблину на обломке рога! Я и так с трудом переживаю его отсутствие, а тут еще и выщерблина!

Действительно, на обломанном роге есть крохотная выбоина. Меньше наперстка.

— Так что называть Гиз по имени себе дороже. Запомни это, кот.

Мы вышли во двор. В оранжерее копошись две тени.

— Гиз! — рыкнул Гальза. — Ты хотела схватку.

Из оранжереи тут же высунулась зелено-золотая голова Гиз.

— Я уж думала, ты забыл, — Гиз вышла, сняла бурый от земли фартук, вынула из кармана что-то похожее на вафельницу и начала закреплять ее на хвосте.

— Да как я мог, — ощерился доброй сотней клыков галгара.

Гиз с помощью штифта в кончике хвоста закрепила странную штуку — груз, похожий по форме на яйцо и полностью скрывающий кисточку. Потом Гиз вынула из карманов массивные кастеты — не те, что я видел вчера. Те были обычными кастетами, которые я помнил еще по своему миру. А эти были скорее как удачный компромисс между плотными кожаными перчатками, латной рукавицей и железной скульптурой ежа (настолько много шипов там было).

Гиз встала напротив Гальзы, подняв руки вверх и прикрыв нижнюю челюсть. Хвост она изогнула дугой так, чтобы гирька пряталась за затылком.

— О, это что-то новенькое? — пророкотал Гальза. — Обычно гирю ты держала внизу.

— Ну надо же тебя удивлять.

— Только давайте без проломленных стекол в оранжерее, — из стеклянного сооружения вышла и Лира, обтирая руки грязной тряпкой.

Галгара, всегда полусогнутый, неожиданно распрямился, и меня прошиб пот. Только под ярким солнцем этого плана было понятно, какими чудовищными существами являются гости из Инферно. На три головы выше любой из девушек, шире их и на центнера эдак три тяжелее. Четыре мускулистые руки, заканчивающиеся смертельно острыми когтями. Грозные челюсти и напряженный, холодный взгляд четырех янтарных глаз.

Я даже не успел моргнуть, как начался спарринг. Гиз молнией метнулась к галгаре. Он без труда взмахнул двумя верхними руками, ладони сжаты в кулаки. Гиз ударами по касательной отвела их от себя. Ее хвост дернулся, и в челюсть галгаре прилетела явно нелегкая гирька. Голова Гальзы дернулась.

— Ух! А ты не шутила, когда говорила, что стала сильнее.

— В городе я сменила четырех преподавателей, — Гиз отпрыгнула на безопасное расстояние. — И все они были фрельянцами.

Гальза сжался и оттолкнулся от земли хвостом, оставив глубокую рытвину. Гиз совершила умопомрачительный прыжок в сторону, но тут Гальза использовал козырь. Он встал на четыре опорные конечности и начал атаковать только двумя. С помощью четырех лап он с легкостью менял стойки и уворачивался от редких контрударов Гиз.

Галгара теснил волшебницу к саду. Внезапно Гиз нырнула под хук правой, зацепилась рукой за локоть Гальзы и одним махом вспрыгнула ему на плечо. Взявшись за обломок рога для устойчивости, она два раза тыкнула шипами на кастете ему в область щеки. Гальза остановился.

— Ну и хитра.

― А то. Ты больше меня, но я более гибкая.

Они еще какое-то время продолжали сражаться, и я увлеченно следил за поединком молодой арбористки и могущественного четырехрукого ящера из пылающего мира.

***

Ближе к концу дня я впервые познакомился со Стрижом. Оказывается, в прошлом ведьмы в этом мире летали на метлах. Для меня это казалось логичным. С наступлением нового века ведьмы летали в комфортабельных ступах-кабинках. Я серьезно.

Нечто вроде круглой бочки без крышки, расширяющейся кверху. Мягкое сиденье, куда поместятся два человека. Под скамьей место для сумок. И на корпусе около «водительской» части скамьи было кольцо хитрой формы, куда надо было вставлять заговоренную метлу. Таковая у Лиры нашлась.

Это был ее Стриж, купленный ее родителями за успешное окончание университета. И юной ведьмочке не терпелось сесть за штурвал этого красавца.

Я же сидел в лёгком ступоре от того, что ведьмы летают в ступах. Я бы хотел сказать, что я охренел, но, во-первых, я уже начал привыкать, а во-вторых, это тоже казалось вполне логичным.

Мы уселись на сиденье, и Лира закинула в какой-то лючок мелкие клочки белой ткани — подношение духам ветра из Вьюги. На щедрый дар обязательно кто-нибудь откликнется.

Не прошло и минуты, как ступа плавно поднялась в воздух. Лира немного порулила ступой, привыкая к управлению, а потом неожиданно шустро вылетела из сарая и принялась набирать высоту.

Кот взвыл от ужаса. А это еще он за бортик не смотрел…

— Лира… Что-то мне нехорошо…

— Вот знаешь, Джас, — мечтательно протянула Лира. — Ты же в курсе, что у любой девушки есть странность?