Однако он просто смотрел на неё. Взгляд не выражал ничего кроме лёгкого удивления. И Марина всё ещё в полной мере не осознала, что они снова стоят очень близко, когда он сделал шаг назад и в сторону, пропуская её в кабинет.

Девушка заставила себя сдержать вздох разочарования из-за того, что близость оказалась такой короткой. Благодарно кивнула, прошептав тихое «спасибо» и проскальзывая мимо него. Слыша, как он возобновил неторопливые шаги, которые, впрочем, очень быстро снова прекратились.

Её взгляд прошарил пустой учительский стол прежде, чем в спину прилетел низкий густой голос:

– Что-то потеряла?

Их с Егором парта тоже оказалась пуста. Марина закусила губу и повернулась к молодому человеку, стоящему вполоборота у самой двери.

– Да. Телефон.

Егор приподнял бровь. А потом вытащил руку из кармана брюк. Пальцы сжимали её телефон в светло-жёлтом чехле.

– Этот?

Марина облегчённо вздохнула и сделала несколько шагов вперёд, приподнимая ладонь и забирая найденную вещицу из пальцев Рембеза. Прикладывая все силы к тому, чтобы случайно не коснуться своими пальцами его кожи. Тёплой, наверное. Как обычно.

– Да, – Гейден подняла глаза на него, улыбаясь. – Спасибо.

– Пожалуйста.

Егор неопределённо пожал плечами, а потом сделал полшага назад, снова пропуская девушку. Она смущённо опустила глаза, явно ощущая, как краснеют щёки, и нырнула в дверной проём перед юношей, оставляя его за спиной.

Отчаянно заставляя себя не оборачиваться и успокаивая выпрыгивающее из груди сердце.

Слух уловил его возобновляющиеся мягкие шаги, и влажные пальцы сильнее сжали корпус телефона.

– Нашла? – кинулась навстречу Диана, а потом её взгляд переместился куда-то выше головы Марины, и брови взлетели вверх.

Гейден подошла к подруге, что всё также стояла возле лестниц. Опустила телефон во внешний карман сумки, дёрнула за собачку, застёгивая её, и обернулась. Егор прошёл мимо, коротко прощаясь, но у самого проёма резко остановился и повернулся всем телом к девушкам.

Марина чётко ощутила, как дыхание закупорилось в грудной клетке, пока он делал шаг к ней, немного наклонялся, чтобы, наверное, быть хотя бы приблизительно одного с ней роста, и протягивал руку к её лицу.

– А ты, – усмехнулся и легонько щёлкнул пальцем под её подбородком, заставив распахнуть в недоумении губы. Карие глаза приобрели такой знакомый насмешливый оттенок, только сейчас он почему-то казался в разы теплее обычного. – Следи за своими вещами внимательнее.

Потом прошло не больше пары мгновений – и он скрылся за дверью.

Слух уловил его частые шаги, отдающиеся глухим эхом от стен, секунду за секундой тающие в лестничных маршах и в конце концов затихшие полностью – когда он вышел в коридор этажом ниже.

Марина всё ещё не могла дышать. Пора бы, наверное, привыкнуть к его извечным выходкам, но этот контакт после затянувшегося на столько дней молчания чуть не свёл её с ума окончательно. Девушка медленно обернулась к подруге, натыкаясь на широкую улыбку и хитрые искорки в тёмно-синих радужках.

Диана смотрела на неё с неподдельным весельем на лице.

– Какие ж вы оба странные, ей-богу.

– Всего доброго, до свидания, – Марина прикрыла за собой дверь класса.

Последняя олимпиада школьного уровня в этом году для неё завершилась, и она позволила себе облегчённо выдохнуть, прислонившись к двери спиной. Ощущая, как боль сковала голову обручем, сдавливая. Девушка поморщилась. Возможно, это переутомление и нервы.

В любом случае сейчас её ждала целая неделя осенних каникул, и можно было отдохнуть, избавиться хотя бы от переутомления. Нервничать она вряд ли перестанет – вряд ли, пока хоть одна мысль, связанная с Егором, жила в её голове.

Гейден оттолкнулась от двери, удобнее перехватила сумку другой рукой и направилась в сторону гардероба.

Девушка первоначально понимала, что олимпиада по истории будет самой трудной, и сегодня окончательно убедилась в этом. Перечитывала задания по нескольку раз, чтобы вникнуть в смысл и вспомнить соответствующий вопросу исторический период. Факты, даты, войны, правители – все составляющие истории России. Вспомнить, выполнить – и выполнить правильно – эту чёртову олимпиаду и пройти дальше – на городской этап. И готовиться усерднее, стараться сильнее.

И проклинать головную боль. Она стала едва ли не каждодневной спутницей, хоть и продолжалась недолго – максимум час. Когда она настигала Марину дома, девушка отрывалась от всех дел, абстрагировалась от ненужных мыслей, заваривала чай с травами и успокаивалась, расслабляясь. Либо за чтением какой-нибудь приятной книги, либо за просмотром лёгкого фильма, либо за разговорами с мамой.

Последнее помогало лучше всего.

Но если голова умудрялась разболеться вне дома, оставалось только глотать обезболивающее и ждать, пока оно подействует. Как назло, сегодня девушка не взяла с собой спасительные таблетки, понадеявшись на собственную удачу.

Как оказалось, зря.

Поэтому сейчас единственное, чего она всей душой желала, – как можно быстрее добраться до дома и как следует отдохнуть. Марине казалось, что она осядет на пол прямо у порога и не сможет даже доползти до кровати. Хотелось верить, что сил хватит на всё задуманное.

Свобода.

Приятное слово.

Гейден отдалённо почувствовала его сладкий привкус на кончике языка.

Быстрее уйти отсюда. Быстрее забыть. Задания, головную боль, усталость. Всё это.

Почти что смертельную усталость. Она действительно в последние дни всё больше и больше замечала, как сильно устаёт. Выматывается. Экзамены, подготовка к ним, давление со стороны школы, олимпиады – всё это выжимало её, как лимон. А добивал молодой человек, который с той выходки у лестничных маршей отказался при удобных случаях вообще воспринимать её существование как данность.

И она не понимала это от слова «совсем» – его поведение. Оно было катастрофически странным – Егор просто не замечал её, когда выпадала возможность. Не смотрел, не разговаривал, не провоцировал. Кивал при приветствии и – иногда – на прощание.

В середине недели Марина психанула и разрыдалась, как только зашла в квартиру. Мама тогда позвонила и предупредила, что задержится, а девушка, едва переступила порог, дала волю эмоциям.

Потому что иногда отчаянно хотелось пожалеть себя. Упасть на колени, выплакать это выматывающе-раздражающее чувство. Выплевать. Выдохнуть его из себя.

Это бессилие.

Она так и поступила. Она действительно не понимала ни черта.

Возможно, она плакала не только из-за него, но он однозначно был первопричиной. Неким толчком.

После выплаканных слёз стало легче – она смогла вздохнуть глубже. Словно бы сосуд внутри неё, до этого наполнившийся до краёв, опустел, готовый вновь принимать все тягости жизни, впитывать всё происходящее, как губка.

Пока не дойдёт до своего предела снова.

Время летело до ужаса быстро, и Гейден пугала эта скорость. Календарь отсчитал двадцать пятое октября сегодняшним утром. Девушка раскрыла глаза и протянула руку к телефону, чтобы выключить разрывающийся будильник, а дата высветилась на экране сама по себе – прямо под цифрами часов.

Радовало лишь то, что начинались каникулы. Гейден планировала отдохнуть на них. Обязательно. Возьмёт стопочку книг, найдёт пару-тройку фильмов, которые давно хотела посмотреть, и заляжет дома с чаем и полнейшим умиротворением за рёбрами на всю неделю.

И ни за что на свете не выйдет на улицу. Даже если её захотят сдвинуть бульдозером. Даже если за окнами начнётся ядерная война.

Она. Останется. Дома.

В спокойствии и под тёплым пледом.

Тем более та погода, которая стояла на улице, не подталкивала к прогулкам. Каждую ночь за окном пролетал снег и бился в стёкла резкими порывами ветер. И хотя к утру дороги вновь становились практически сухими, температура на столбике термометра не поднималась выше двух градусов по Цельсию.