И откуда вдруг взялись все те неприятные чувства, что буквально выжирали остатки ощущаемого доселе умиротворения? Досада, раздражение, отвращение… Бились, дрожали под кожей, нарушая внутреннее спокойствие, и это раздражало. И отдавалось пульсацией где-то в районе затылка.

И, кажется, начинал дёргаться глаз.

За два месяца Артур почти не изменился. За исключением того, что сменил причёску. Она шла ему в разы больше, кстати. Ранее закрывающие лоб орехового цвета волосы теперь были аккуратно уложены чуть вверх и вбок из-за взбитой чёлки. Это визуально удлинило его лицо и смягчило грубоватые черты. Очки перекочевали с макушки на серо-голубую футболку-поло, зацепившись дужкой за воротник.

Марина почти против воли посмотрела ему в глаза, внезапно почувствовав где-то за рёбрами совершенно неясное толкнувшееся волнение.

Она прокручивала эту сцену в голове сотню раз. В ней девушка была невозмутима и равнодушна, без каких-либо сомнений гордо глядя Артуру в глаза. И уж однозначно не испытывала какое-то непонятное беспокойство, которое могло всё только испортить. В какой момент всё пошло не по плану?

– Даже не обнимешь меня? – Артур вопросительно вскинул брови и округлил глаза, таки сделав нарочито возмущённый взгляд.

Актёр чёртов.

Марина недоверчиво прищурилась, но всё же шагнула навстречу, неуверенно коснувшись пальцами плеч, обтянутых тканью. А через мгновение впечаталась носом в массивную шею и ощутила на талии мужские руки, немного сильнее, чем положено, прижимающие к себе.

В нос забился резкий запах одеколона. Создалось впечатление, что Артур отвинтил крышечку флакончика с туалетной водой и просто вылил на себя всё содержимое.

Ситуация начала напрягать.

– У твоей девушки, однако, хороший вкус. Ей тоже не нравится та дрянь, которой ты брызгаешься, – приятный низкий голос, тут же разрезавший прилипшее к ней раздражение, заставил поднять глаза. И на миг забыть обо всех тех неприятных ощущениях, из-за которых она чувствовала себя неуютно.

Замечание принадлежало парню, которого она изначально заметила рядом с Артуром. По правде сказать, девушка уже напрочь забыла о его существовании, стоило ей только столкнуться лицом к лицу со своим молодым человеком и растерять всё своё внутреннее равновесие.

А незнакомец был симпатичным. Даже привлекательным.

По-другому и не скажешь.

Возвышался над Мариной сантиметров на двадцать пять, не меньше. Её макушка как раз оказалась на уровне жилистой шеи. Тёмно-русые волосы были уложены вверх, при этом находясь в небольшом косметическом беспорядке, что выглядело вполне себе эффектно. Эта причёска подчёркивала его острейшие скулы.

По ним хотелось провести кончиком пальца, чтобы убедиться в этой остроте.

Полные губы незнакомца растянулись в лёгкой ухмылке. Чуть прищуренные, что придало взгляду резкой пронзительности, из-за яркого солнца глаза, и разлившийся в них молочный шоколад. Пылающий. Живой. Такой пристальный и такой густой.

Прямые брови резко взметнулись вверх, и ухмылка тут же превратилась в приятную улыбку, придавшую выразительному взгляду тепла и чистоты, стоило ему встретить её взгляд.

– Заткнись, Егор, – буркнул где-то у уха девушки Артур.

И эта улыбка опять насмешливо скривилась. Егор закатил глаза.

Артур ухмыльнулся и немного отстранил от себя девушку, однако его рука осталась лежать на её плече, прижимая к себе и не позволяя сделать ни шагу в сторону. Она словно находилась на коротком поводке, опять. И опять ощущала давление, от которого уже, к счастью, успела отвыкнуть. И потому сейчас оно чувствовалось в разы сильнее.

С этим определённо нужно было что-то делать.

Марина аккуратно обхватила пальчиками его запястье и скинула с плеча, растягивая губы в немного нервной улыбке. Но ладонь переместилась на талию, и грубоватые пальцы скользнули под ткань укороченной футболки, огладив голую кожу.

– Познакомься, детка, это Егор, – Артур без особого энтузиазма кивнул в сторону своего знакомого. – Егор, это Марина. Моя девушка.

Не хвались, это ненадолго.

Она уже даже не ощущала сожаления. Оно переросло в откровенную жалость. Да, наверное, это была жалость. К человеку, что светился самодовольной улыбкой и даже подумать не мог, что быть его девушкой ей оставалось не так уж и долго.

– Приятно познакомиться, малышка, – Егор поднял бровь, и уголок его губ дёрнулся в усмешке, обнажая идеально ровные зубы. – Хотя, знаешь, я представлял тебя куда ниже, и твои реальные данные привели меня в небольшое замешательство. Я реально думал, что ты не больше метра пятидесяти… ну, пяти.

Какие мы остроумные.

Он в открытую смеялся над ней, чёрт. Марина вскинула подбородок.

– Мне тоже приятно познакомиться и знать, что ты заблуждался в своих предположениях на мой счёт, – растянула губы в нарочито милой улыбке и протянула ему ладонь.

Егор не смог не улыбнуться. Она выливала свою наглость в ответ на его наглость, хоть и очень завуалированным способом. И это, пришлось признать, ему немного понравилось. Он мельком оглянул стройную фигуру и милое лицо, вылавливая всё новые и новые детали. Аккуратный, чуть вздёрнутый нос. Пухлые искусанные губы как последствие привычки. Прямые блестящие волосы, русые концы которых касались тонкой талии.

Ну, да. Хорошенькая такая.

Однако больше всего привлекали её глаза. Они были просто восхитительными из-за необычного оттенка, которому вторило лишь небо над их головами: радужки окрасились в изумительный лазурный. И Егор однозначно не мог оторвать прикипевшего взгляда от её глаз, которые тоже смотрели прямо на него. Немного недовольно, но однозначно смело, бросая будто бы вызов.

Повстанческий огонёк.

Он действительно представлял Марину куда ниже, чем она была на самом деле. Анализируя рассказ Гордеева, прозвучавший пятью минутами ранее, о том, как она вообще выглядит, он воображал совсем крохотную девчонку ростом метр пятьдесят пять максимум. Однако русоволосая доставала макушкой до его шеи и лишь немного не дотягивала до среднего женского роста.

– А ты бойкая для своих ста шестидесяти сантиметров, – Егор протянул свою руку в ответ и немного сжал маленькую ладонь. Малость прохладную.

Марина почувствовала необъяснимую лёгкую волну мурашек, невесомым потоком пробежавших вдоль позвоночника, стоило ей прикоснуться к нему, и тут же невольно скосила взгляд на Артура. Его глаза приковались к их с Егором рукопожатию. В серо-зелёных радужках она различила неприязнь. Тягучую, густую. Перетекающую липкой кипящей патокой в ярость. Об которую определённо можно было обжечься.

И, кажется, она действительно обжигается, потому что спешит уставиться в другие глаза – карие.

Красиво-карие.

Выразительно-карие.

Сейчас, при свете солнца, горящие ярким пламенем. Такого слишком насыщенного цвета. Будто несущего в себе какой-то определенный смысл. Или намного больше смыслов – Марина не бралась считать.

Просто смотрела, растягивая момент.

– Вообще-то сто шестьдесят три, – она деловито подняла брови, гоня прочь мысли о его глазах. Ругая себя за то, что смотрит на него слишком долго, а это было определённо не комильфо, ведь они знакомы всего ничего. Две минуты.

Красивые две минуты.

– А ведь это дела вовсе не меняет, согласись, – он дёрнул бровью, улыбнувшись.

И это было просто…

А.

Большое и громкое «А». Соблазнительное, жгуче-притягательное.

Таять перед ним было вовсе необязательно, но Марина уже, кажется, начала, чувствуя, как взгляд намертво прикипает к красивой улыбке, практически идеальной. Да чёрт возьми, она в самом деле была идеальной!

И выражение лица, хитрое, но доброжелательное, немного заинтересованное. Он располагал к себе, и харизма, которую он источал, буквально сбивала с ног. В его глаза хотелось смотреть сильнее, больше, глубже, потому что открытый взгляд тянул на себя с бешеной силой.