Девушка быстро скользнула взглядом по помещению, и уже через секунду её пальчик указывал на одиноко стоящую парту уровнем ниже: в бумажном пакете на ней лежали яркие разноцветные шары, явно дожидающиеся, пока их надуют.

– Будет сделано, – Киричук шутливо отсалютовал ей, не преминув подмигнуть, и Лисовская, кажется, стала ещё более довольной, чем была до этого, возвращаясь к своему занятию с радостной улыбкой на губах.

Гарипов со вздохом преувеличенной тяжести слез с парты и зашагал по ступеням вниз. Егор с Пашей быстро переглянулись и двинулись за ним. Холл успел значительно преобразиться за эти недолгие пятнадцать минут. Пестрил множеством цветных ленточек, воздушных шаров и украшений. Пропитался этой весёлой атмосферой праздника практически насквозь, вобрав в себя все разговоры, смех и глупые шутки выпускников, которые иногда проскальзывали в помещении.

Они в самом деле управлялись достаточно быстро. Пожалуй, вполне можно было собраться и на полчаса позже, хотя Гейден наверняка брала в расчёт ещё и тот факт, что практически все либо опоздали, либо только подтянулись в школу к шести часам. К тому же сказывался ранний подъём. Пусть всеобщее настроение и было приподнятым, ребята всё равно работали с некоторой леностью.

Миша взял из пакета первый шарик и припал к нему ртом, принявшись надувать. Однако даже когда он достиг приемлемого размера, Гарипов не остановился. Паша нахмурился и отошёл на шаг назад, приподнимая руку, чтобы если что быть готовым прикрыть лицо.

– Не перестарайся, а.

Тот промычал ему в ответ что-то нечленораздельное и, наконец, отстранил шарик ото рта.

– Чего? – усмехнулся Киричук, насмешливо приподнимая брови, покручивая в пальцах сдутый шарик синего цвета.

– Говорю, я контролирую процесс! – услужливо повторил Миша и оглядел стол на предмет ниток или чего-нибудь похожего, чем можно было перевязать пуцку.

Но на парте лежали одни только шары в пакете, поэтому Гарипов стрельнул глазами в сторону сидевших недалеко девчонок, которые как раз оказались ничем не заняты, и окликнул их. Девушки вскинули головы и уже через пару секунд подошли к ним. В руках у обеих как раз по мотку ниток.

– Ну да, как же, – Паша покачал головой и принялся за свой воздушный шар, отворачиваясь от одноклассника, что уже терпеливо ждал, пока одна из девушек закрепит нитку на скрученной пуцке.

Егор лениво усмехнулся и опёрся бедром о столешницу. Рука нащупала за спиной пакет, и пальцы вытянули один из шариков. Он быстро управился с одним, вторым, третьим, и вскоре у его ног валялось уже около дюжины разноцветных крох. Помощь девушек ему не понадобилась, и нитки были ни к чему: юноша ловко завязывал пуцки узелками. Парни о чём-то трещали с девчонками, те хихикали, однако Егор не прислушивался к болтовне за спиной. Взгляд скользил по помещению, но, словно магнитом, его всё равно тянуло к одной единственной конкретной точке.

Вот и сейчас. Снова приковался к сосредоточенному лицу Гейден.

Она говорила с Лисовской, слегка нахмурив брови. Глаза бегали по помещению, будто девушка подсчитывала, сколько работы уже было выполнено. Оценивающе разглядывала обстановку вокруг и делала какие-то пометки в записях на клипборде. Потом утыкалась кончиком карандаша в свой тонкий подбородок и слушала, что говорила Диана. Один локон выбился из всей объёмной причёски и упал к скуле; она тут же приподняла руку и небрежно смахнула непослушную кудряшку, слегка поворачивая к подруге голову.

Снова скользнула взглядом в сторону. И замерла, стоило только их глазам встретиться. Даже приоткрыла рот от неожиданности, но опомнилась уже через пару мгновений и закусила губу. Егор жадно съел это движение взглядом, чувствуя, как в голове разрывается яркий салют возбуждения.

А она заметила. Вскинула голову и повела подбородком в сторону, не отводя глаз. Егор тоже смотрел неотрывно. Сейчас ему казалось, что Марина не слышала свою подругу. Та говорила что-то, но Гейден не воспринимала слов. Она будто окунулась с головой в это столкновение взглядов. Затянувшийся зрительный контакт, отдающий намёком на близость.

Ситуация на секунду показалась даже интимной: куча народу – и они вдвоём, глубоко поглощающие друг друга глазами.

И если бы они сейчас остались наедине – Егор знал – он бы ни за что не отпустил её просто так. Просто потому что сейчас в голубых радужках была не та холодная вежливость, о которую он бестолково бился всё сегодняшнее утро. И даже не что-то такое, что отдалённо напоминало её. Нет.

Сейчас там плескалось целое море разнообразных чувств, и Егор снова тонул в этом море с головой, по самую макушку. А она такая красивая. И смотрела прямо на него, заглядывала так глубоко, что наверняка уже успела пересчитать всех его демонов. Рассмотреть самые потаённые уголки души, которые впору было бы скрыть. Спрятать, затаить на самом дне.

Но он позволял ей. Хотел позволять.

На, смотри. Любуйся. Они все сосредоточены на тебе одной.

На твоих прекрасных глазах, русом золоте волос, лукавой улыбке ярких губ. Задорном смехе, остроумных фразах, вздёрнутом подбородке. На всей твоей пылающей сущности, Гейден.

Мысли в голове казались сумасшедшими. А сердце колотилось с таким напором, что могло запросто пробиться сквозь преграду рёбер. И она, смотрящая прямо на него. Так, что хотелось всё бросить, умчаться к ней, схватить за руку и увести отсюда. Куда-нибудь… хоть куда-нибудь.

И сказать всё-всё-всё, что крутилось в голове, разрываясь яркими вспышками ощущений. Чтобы облегчённо вздохнуть в третий раз за этот день.

Её отвлёк Дима Москвин. Наклонился, и она, тонко вздрогнув, повернулась к нему, разрывая этот зрительный контакт, успевший наполниться эмоциями таких размеров, что с каждой секундой становилось всё очевиднее: эту пылкую чувственность меж ними мог заметить любой присутствующий в холле. Как нефиг делать.

Девушка проморгалась, возвращаясь из собственных мыслей в окружающую реальность. Пытаясь вникнуть в то, что говорил ей одноклассник. Кажется, получалось с трудом, но она справлялась. Кивала, что-то сбивчиво отвечала, а Лисовская рядом только качала головой, складывая руки на груди.

Переглянулась с Егором, и он понял, что Диана точно заметила. Заметила их затянувшиеся переглядки. Но это было ничего, она наверняка всё понимала. Так что он только мягко усмехнулся ей в ответ и отвернулся, возвращаясь к Киричуку и Гарипову, что всё болтали без умолку о чём-то. Точнее, в основном болтал Миша, затыкаясь только тогда, когда рот его был занят очередным воздушным шариком.

– Зачем было собирать… оба класса… если половина не делает… ни хрена и пинает… воздух?

Вопрос показался больше риторическим, но Паша всё же решил на него ответить.

– Чтобы половина попинала воздух.

Пожал плечами и передал надутый воздушный шарик одной из девушек, что тут же ловко зафиксировала его нитками. Егор усмехнулся, потянувшись рукой в пакет. С облегчением осознавая, что его содержимое значительно уменьшилось, и им ещё недолго оставалось напрягать лёгкие.

– Это нечестно, – пробурчал Миша, хмуря брови и предпринимая попытку завязать пуцку узлом, как это делал Рембез. Выходило у него не прям чтобы очень хорошо, но попыток он не оставлял, сильнее напыжившись и углубляясь в процесс. – Я тогда тоже мог пинать воздух ещё два часа, как минимум. Спать, например, мог.

– Да все могли, – произнёс Егор, с долей иронии наблюдая за одноклассником, который так усердно пытался. Продлились старания недолго, от силы полминуты. Потом Гарипов всё же осознал, что ничего у него не выйдет, и сдался, протягивая шарик девушкам.

Егор переглянулся с ухмыляющимся Киричуком, откидывая от себя очередную каплю, наполненную воздухом, которая тут же упала к носкам начищенных туфель. Едва ладонь потянулась за очередным шариком, из-за спины послышался знакомый голос, подозрительно отдавшийся в голове мерзко булькнувшим раздражением.

– Ртом работаете, парни? Похвально, похвально. У вас неплохо выходит.