– Молчи! – выкрикнула я, и поморщилась от очередного спазма боли и – разочарования.

Заррховы шуточки! Я ведь так и не сказала Реми, что мой х… хозяин моей метки давно не дядя Тадди. Да и Соверг-Орс – соглядатай, приставленный ко мне Корвином, – не позволит мне сбежать.

Объяснить всё это я не могла, что без сфеты, что под ней. Я и так подставляла Реми под удар. С самого начала. А теперь, когда Корвин, похоже, может спокойно зайти в мою голову, и подавно.

Я обречённо пробормотала:

– Я не могу уйти, Ри, – печально хмыкнула, стараясь не дёргаться лишний раз – не дразнить боль. – А дядя… – я прикусила губу. – Он, возможно, и не виноват в моих злоключениях.

Заррх! Как же тошно! Как же я запуталась.

Я подняла измученный взгляд на Реми. Парень выглядел таким расстроенным и – недовольным, что у меня вообще в глазах потемнело от ужаса:

– Реми! Только не говори, что это ты что-то сделал… ему… ради меня, – прошептала я, чувствуя, как подрагивает губа, а по спине ползёт мороз.

Реми вздрогнул, виновато улыбнулся, помотав головой, но так и не развеял моих сомнений. Выдавил только:

– Не скажу.

И значить это могло что угодно. Например, что он не станет говорить без сфеты.

Ясно одно: очередной шанс сбежать на Архипелаг рассыпался пеплом. По предательскому «и хорошо» я мысленно потопталась ногами. Это всё ненастоящее, это всё нужно разорвать, остановить – до того, как я окончательно потеряю себя.

Будет ли у меня ещё хоть один шанс? Отпустит ли меня Корвин, как обещал, а если отпустит – то на волю ли? Или передаст Мунтасарру, или кто там захочет себе… «сорванный цветок».

И почему сорванный-то?

Способ есть, но тебе не понравится, вернее, понравится, но потом ты пожалеешь…

К себе поднималась на ватных ногах, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. Тонна информации, полученная сегодня, слилась в бесформенный ком, и он стремился взорваться вместе с моей головой, а разочарование, светившееся в глазах Реми при прощании, вымораживало синим льдом.

Крылатые, неужели он пошёл на преступление, только бы освободить меня от дяди? И лишь я виновата в этом, Заррх меня раздери. Это я не рассказала ему всего. Забыла. Курица. Никакой ты не сокол Касс, ты курица, с забитым Корвином мозгом.

Мисс Зерби выглянула из комнаты, покачала головой, но увещевать не пыталась. За что ей огромное человеческое спасибо.

Стакан молока снова стоял на столике у моей постели, и я выпила его мелкими глотками, не чувствуя вкуса. Не раздеваясь, легла на кровать и уставилась в потолок.

Сошедший с ума дядя – из-за драконов или из-за Реми? Сам Реми, похоже, приготовивший мне побег, от которого пришлось отказаться. Люди, убившие Первую Землю и сбежавшие в космос – страшная правда или очередная драконья ложь? Корвин, гуляющий в моей голове как дома.

Или я просто схожу с ума. Если уже не сошла.

Может я человек-зайчик из клиники для душевнобольных? Или человек-капуста. Или нечто, живущее в страшном сне?

Голова всё-таки взорвалась болью, и я, прикусив губу и сыча, сжалась в комок, зарываясь под подушку, пытаясь спрятаться от жестокого мира, в котором я осталась совсем одна. Такая знакомая и беспощадная, такая невыносимая боль потери. Как тогда, когда умерла тётя. Несчастному дяде не нужно было меня травить, так болеть я и сама умею. Мысль выстрелила и попала прямо в цель, раздирая сердце. Я одна во всем виновата! Под закрытыми веками замерцали красные звёздочки, всё чаще и чаще, пока не стали красной пеленой…

Я закричала, перебудив, наверное, полквартала. Мисс Зерби примчалась ко мне, пыталась что-то сделать, причитая, но каждый звук, каждое прикосновение – равнялись взрыву в голове.

Щекам стало холодно – пахнуло ветром из окна, мужской голос, отрывистый, непонятный. Тепло руки у лба… и я провалилась во тьму.

Тьму, в которой выключили боль.

Надёжную и тёплую, как голос:

– Что же ты делаешь, девочка?

Я не специально, Кор.

Здесь я ему доверяю, но – не могу говорить. Снова. Здесь меня нет. Меня нет – и это хорошо.

– Пойдём, – шепчет он. – И… прошу, если тебе плохо – зови меня.

– Мне из-за тебя плохо, как ты не понимаешь?! – ух ты, я всё же что-то сказала. Мои мысли сорвались с его уст. Но он лишь скрипнул зубами.

Меня снова несёт по мрачному коридору. Моей воли нет, но мне так легко, что не хочется возмущаться.

– А где мы?

– Ты так и не прочла письмо.

Виновато молчу. Странно, почему не прочла? Ведь хотела же. И вчера тоже. Глупая, так хотела, но не читала.

– Мы в Старлайне.

– Но он же погиб!

– Да. Лава, хлынувшая из Аррганнского разлома, залила его пятидесятиметровым слоем расплавленного базальта. Но полностью не уничтожила. Остались… недоступные ей уровни. Магистрали и островки города, бывшие подземными ещё во времена рассвета Старлайна. Мы с ребятами здесь ищем древние артефакты. Находим, правда, мало что – почти всё выгорело-расплавилось. Тут и без лавы было очень жарко.

Я вспомнила обугленный череп обитателя древнего города. Могла бы – передёрнулась.

– Иногда, зато, попадаются уцелевшие камеры, как эта, например.

Открытие двери активировало древний артефакт, и напротив входа медленно разгорелся светильник.

– Даже истпит не разрядился за тысячу лет. Невероятно, сам знаю. Но сейчас главное, что нам тут – не помешают. Иди ко мне.

Что?

До сих пор я смотрела на комнату, в которой Тэрри предлагала себя Корвину, и от омерзения почти не слышала его слов.

Но… он что, на полном серьёзе позвал сюда меня? Или я дура – а он говорил не со мной? И Терри где-то позади…

– И как ты себе это представляешь? – всё же спросила я его голосом.

– С трудом. Но гарантирую, будет интересно. Не знаю, как ты, но я сам ни о чём кроме тебя думать не могу. Надеялся, здесь немного отпустит – поиск древностей, опасности разные… но нет. Боюсь, есть только один способ справиться с этим. Хотя бы на время, – добавил тихо, и повторил: – Иди ко мне.

Я удивлённо смотрела на древнюю постель сквозь глаза дракона, не понимая, чего он от меня хочет. Меня ведь нет здесь…

Но тут позади щёлкнула, закрываясь, дверь, и стало темно. Холодок пробежал от затылка по шее. Словно на неё подули. Я поёжилась, чувствуя, как шевелятся корни волос.

– Протяни ладонь. Только не открывай глаза.

Я медленно подняла руку, протянула вперёд, но ощутив кончиками пальцев встречное тепло, отдёрнула ладошку, нечаянно коснувшись своих губ. И – задохнулась от остроты ощущения. А через миг и вовсе, кажется, сошла с ума – его рука укрыла мою. Пальцы шёлково скользнули с неё на щёку, заставляя трепетать и забыть о дыхании. Очертив линию носа и бровь, большой палец задержался у виска, а остальные тягуче медленно запутались в волосах за ухом, поднимая голодную стаю мурашек по всему телу, подгоняя её электрическими импульсами.

Я прерывисто вздохнула, а Корвин на выдохе не сдержал сладостного стона:

– Да-а, моя незабудка, да-а… какой же я дуррак, что… о-о-ох…

Это я добралась ладонями до его лица, шеи, – притянула к себе, привставая на цыпочки, чувствуя, как трётся моя напряжённая грудь о его тело. Пальцы зарылись в густые волосы на затылке, а губы… губы украли его слова, просто выпили его хриплый голос.

Какой же ты невероятный, да-а… какая же я дурра, что… о-о-ох…

Его руки, обжигая, словно лава, сползли одна по спине, вторая по животу и… встретились, заставив выгнуться и застонать. Он приподнял меня, кожей живота я ощутила то горячее, что заставило сильнее сжать колени – и его руки.

Крылатые, что же ты ими творишь?!

Ногтями впилась в его кожу, словно пытаясь погрузиться, нырнуть в него, раствориться в нашем желании, нашей жажде. Мои руки, подрагивая в такт движениям его пальцев, сползали вниз. Лукавыми змейками тянулись к горячему и запретному.